Жизнь такая, как надо: Повесть об Аркадии Гайдаре - Малюгин Владимир Николаевич - Страница 45

Около двух недель жил Гайдар в Москве, продолжая работу над киносценарием «Клятва Тимура». Кинокартина уже снималась. Ему сказали, что этот фильм нужен не меньше, чем боевое оружие, и Гайдар обязан его окончательно отработать. Вот почему его и вызвали из Киева.

Гайдар зашел в редакцию «Комсомольской правды» к Борису Сергеевичу Буркову. Это он выдал ему долгожданное удостоверение, которое гласило, что Гайдар является специальным корреспондентом «Комсомольской правды» на юго-западном направлении.

Борис Сергеевич встретил Гайдара с радостью.

Гайдар рассказал, как погибли его вещи. Бурков протянул ему широкий командирский ремень.

— Вот возьмите мой! — сказал Борис Сергеевич. — Это еще с финской кампании.

Гайдар поблагодарил, и взгляд его остановился на зачехленном финском ноже, что лежал на столе.

— А эта вот штука тоже осталась на память о войне с белофиннами, — объяснил Бурков.

— Борис Сергеевич! Подарите тоже!

— А зачем вам финский нож, Аркадий Петрович?

— Вдруг партизанить придется — пригодится, — ответил Гайдар. На лице его написана была такая мольба, что Борис Сергеевич никак не мог отказать в просьбе.

Домой Гайдар возвращался затемненными улицами Москвы. Мимо неслись грузовые машины. Ехали ребята с вещевыми мешками за плечами, с лопатами в руках. Они бережно поддерживали девушек, нет, еще совсем девчонок в ситцевых платках.

На минуту Гайдару показалось, что увидел очень знакомое лицо девушки. Где-то он встречался с нею! Кажется, в санатории, в Сокольниках, и девушку звали — это он хорошо помнил — Зоей!

Зоя… Это она спрашивала его, что такое счастье, и пожелала ему жить до ста лет. Ведь и года не прошло, а кажется, было все это давным-давно. А может, он ошибся и вовсе это не Зоя?

Гайдар уже хотел окликнуть девушку, но тут из-за поворота с лязгом вышли танки, в их грохоте потонули все звуки. Гайдар только успел махнуть рукой — и грузовик с ребятами и девчатами был уже далеко.

Не знал Гайдар, что Зоя уже давно решила пойти на фронт и сейчас безуспешно ходит по комитетам комсомола, просит, чтобы ее направили на фронт. Не знал, не думал Гайдар, что о подвиге девочки Зои Космодемьянской, с которой он отдыхал в Сокольниках, лепил снежных баб и громко распевал веселые солдатские пески, скоро узнает вся огромная Советская страна, весь мир…

Каждое утро Гайдар слушал очередную сводку. Суровой грустью звучал знакомый голос московского диктора:

— От Советского информбюро… Наши войска вели упорные бои с противником на всех фронтах и особенно ожесточенные на кингисеппском, новгородском, гомельском направлениях…

А вечером снова слышал знакомый голос диктора, который сообщал:

— …После ожесточенных боев наши войска оставили город Гомель…

Гомель… Сколько их, славных советских городов, отдано врагу и сколько будет отдано еще? Враг неумолимо двигается на восток. Но надо быть мужественным и, какие бы новые беды ни ждали страну, надо быть твердым.

Тимур очень обрадовался приезду отца, он то и дело спрашивал про фронт, про бои, про то, как стать храбрым.

Собравшись со старыми друзьями в московской квартире, Гайдар рассказывал:

— Я объяснил своему сыну так: вот когда в дом ударит снаряд и все закричат, а ты не закричишь, меньше других испугаешься, тебе потом будет приятно.

Так учил Гайдар храбрости молодых бойцов на фронте, и пусть Тимур мал и воевать ему, очевидно, не придется, пусть он тоже учится храбрости. А ведь это не легкое дело — быть храбрым…

Съемки кинофильма «Клятва Тимура» завершались.

Гайдар мог снова ехать на фронт.

Снова Киев и снова «Континенталь», знакомый номер гостиницы и балкон, что выходит прямо на улицу.

Солнечные дни стояли над Киевом. В огромных тенистых парках сторожа заботливо поливали цветы, подметали дорожки. Улицы старинного города стали только строже и суровей, но они не потеряли своей красоты.

Все как до войны, и только синее сентябрьское небо прошивали пулеметные очереди, когда появлялись длинноносые «мессершмитты» и тупорылые «юнкерсы». Зенитки и «ястребки» гнали непрошеных гостей прочь…

Жители Киева, казалось, привыкли к войне, они спокойны, хотя враг уже рядом. Один из друзей Гайдара рассказывал, как в книжный магазин зашел красноармеец; на гимнастерке следы глины, видно, что человек прямо из окопов. На полке стояла редкая книга — алгебра Маракуева.

— Вот эту книгу я куплю, — сказал боец.

— Зачем она вам сейчас? — удивился продавец.

— После войны мне диссертацию защищать придется. Так что пригодится…

Да, народ верил в свою победу и, несмотря на непрестанные бомбежки, думал о будущем. Вот об этом-то и надо, обязательно надо писать с фронта!

По улицам, позванивая, пробегали трамваи, гудели автобусы и троллейбусы. Даже школьники, как и всегда после летних каникул, снова пошли в школу и начали первый военный учебный год. Только не первого сентября, а на восемь дней позднее.

В книжных магазинах юные киевляне вместе с «Арифме тикой» и «Ботаникой» покупали книги по ПВХО, санитарному делу. Война есть война, и им нельзя быть в стороне от взрослых дел. Ведь это к ним обратился Гайдар через «Пионерскую правду», призывая сделать все для разгрома врага.

Вот он, номер «Пионерки» за 30 августа, дошедший в осажденный Киев вместе с оружием и боеприпасами.

«В добрый путь!» — так назвал Гайдар свою статью.

Этот суровый, грозный год покажет, кто из пионеров действительно трудолюбив, стоек, мужествен. Гайдар так и написал в своей статье, что грош цена тому пылкому стратегу, который, стоя и тыкая пальцем в карту, азартно и складно предрекает врагу погибель, взмахом руки окружает и уничтожает его полки и дивизии, а сам боится натереть мозоль на своей ладони, принести ведро воды, вымыть пол или накопать мешок картошки.

Пусть пионеры запомнят, что позор тому «герою», который стремится отлынить, свалить на плечи товарищей всю черную и непарадную работу!.. Ведь в славе у нас всюду те честные, скромные ребята-труженики, которые по примеру своих отцов и старших братьев упорно учатся, работают, терпеливо постигают сложное военное дело, помогают семьям бойцов и заботятся о наших героях-раненых.

Это был наказ солдата и писателя.

Гайдар узнал, что в Киеве действует несколько тимуровских команд. Одна из них, которую возглавил Юра Карпуненко, насчитывает сто пионеров. Это очень обрадовало Гайдара — значит, книга написана не зря, она помогает людям бороться с фашистами. И еще друзья-корреспонденты рассказывали, что в середине августа с передовой прибыл боец и привез в Киев 900 писем фронтовиков, написанных для родных и близких, проживающих в Киеве. Конечно, одному бойцу невозможно разнести все письма по адресам, а почта тоже не скоро бы справилась с этим делом.

Что делать? Боец решил идти прямо в горком комсомола и попросил как можно скорее доставить весточки с фронта. Горком вызвал тимуровцев, и письма в тот же день были доставлены по адресу.

«Молодцы тимуровцы! — думал Гайдар. — Они нашли свое место в общей борьбе с врагом». А он напишет еще не одну книгу о том, как и что надо делать пионерам в эти трудные дни. Обязательно напишет!

Фашисты все наступали.

На Киев враг бросил все роды войск. Но советская артил лерия остановила наступление врага. Ни сильный минометный огонь, ни бомбежка с воздуха не испугали артиллеристов. Фашисты сбросили специальные листовки, в которых предупреждали, что советским артиллеристам не будет никакой пощады, если они попадут в плен. Но те только посмеялись над листовками: они вовсе не собирались сдаваться в плен и еще сильнее и еще точнее били фашистов.

За всю свою жизнь Гайдар два раза сказал неправду: в Арзамасе, когда он соврал, что ему не четырнадцать, а уже шестнадцать лет, и в Москве перед отъездом на фронт, когда уверял своих друзей, что не будет больше воевать, что его дело на фронте — только писать.

Разве мог утерпеть бывший командир полка, если он как раз находился в тех местах, где начиналась его боевая юность? Если в этом старинном городе стояло до сих пор здание киевских командных курсов, откуда он ушел на фронт драться с петлюровцами?