Агент абвера. Повести - Вайнер Аркадий Александрович - Страница 43
- Предыдущая
- 43/126
- Следующая
Николай Константинович держался изо всех сил. Он прекрасно знал обычаи абвера и гестапо. Здесь любого могли расстрелять, не добиваясь никаких признаний. Но то, что Шнеллер упорно возился с ним, пытаясь выколотить нужные показания, вселяло какую–то надежду на спасение. Видимо, Шнеллеру позарез необходимо его признание. В «Абверштелле–Остланд» и в «Штабе Валли» в таком серьезном вопросе, как опровержение многократно проверенных сведений агента, на слово не поверят. Шиммель сделает все, чтобы не допустить разоблачения Никулина; Шиммель понимает, чем это пахнет для него лично. Не будь этих обстоятельств, барон давно бы расстрелял Никулина, как и любого другого, заподозренного в связи с чекистами, — и делу конец. А тут, чтобы поверили, чтобы выгородить и оправдать себя, нужны достоверные факты, показания. Надо все сделать солидно, убедительно. Поняв все это, Никулин решил набраться терпения и во что бы то ни стало победить в единоборстве со Шнеллером.
Неожиданно в допросах наступил перерыв. Прошла неделя, вторая, подходила к концу и третья, а Шнеллер словно забыл о Никулине. Неожиданная пауза дала возможность передохнуть, восстановить силы. Николай Константинович долго ломал голову, пытаясь понять, почему Шнеллер перестал истязать его, но найти разгадку так и не сумел. Да и не мог он, находясь в карцере, лишенный общения с внешним миром, знать, что его, как миллионы других людей, спасло наступление Красной Армии.
Наши войска неудержимо шли вперед. Они разгромили фашистов под Ленинградом и Новгородом, вышли к Прибалтике. Шнеллер спешно готовил школу к эвакуации на запад. Ему в эти дни было не до Никулина, которым можно было заняться и на новом месте. В случае чего барон решил покончить с ним, как только придется оставить Валку. Кто спросит с него за какого–то Никулина, за провалы десятка агентов, если проиграна битва за Ленинград и немецкие войска отступают в Прибалтику? Неудачи Шнеллера на этом фоне — мелочь, о которой не будут и говорить.
На фронте между тем наступило затишье. Войска Ленинградского, Волховского, Второго Прибалтийского фронтов, выполнив задачи, поставленные Ставкой Советского Верховного Главнокомандования, вышли на рубеж Нарва–Луга. Для продолжения наступления требовалось перегруппировать и пополнить дивизии, подтянуть тылы, подвезти новую технику, оружие и боеприпасы.
Генерал–фельдмаршал Кюхлер получил долгожданную передышку и по требованию Гитлера готовился удерживать Прибалтику до последнего солдата. Берлин метал гром и молнии, приказывал стоять насмерть. Кюхлер требовал от Шиммеля подробных данных о советских войсках. Фронт откатился на запад, и разведку приходилось налаживать вновь. Эту задачу могли выполнить только опытные, проверенные, преданные фашистской Германии агенты. Шиммель вспомнил о Никулине, Аббасе, Громове. Он решил съездить в Валкскую школу, чтобы отобрать людей для фронтовой разведки, а заодно вручить Никулину медаль, которой тот был награжден.
Шиммель был доволен собой и счастлив: лишь накануне ему было присвоено звание полковника. Рудольф получил орден, а Фиш — заветное звание майора. Собираясь в путь, Шиммель то и дело поглядывал в зеркало, любуясь сверкающими жгутами полковничьих погон.
Прихватив с собой Рудольфа, Шиммель отправился в Валку. Приезд начальства был полной неожиданностью для Шнеллера. Он хотя и растерялся, но заметил полковничьи погоны у Шиммеля и новую орденскую колодку на груди у Рудольфа. Барон со злобой и завистью посмотрел на счастливчиков, но, как и подобает подчиненному, восторженно поздравил обоих.
Шиммель внимательно выслушал доклад Шнеллера об аресте Николая Константиновича, посмотрел на Рудольфа, охваченного яростью и недоумением, и недовольно хмыкнул:
— Гм… Я приехал вручить Никулину награду за успешное выполнение разведывательного задания, а вы его арестовали, подозревая, что он врал нам. Интересно. Какие вы имеете материалы, где доказательства измены Никулина?
Шнеллер быстро достал из сейфа папку с бумагами и подал Шиммелю. Тот, не торопясь, уселся в кресло, пригласил сесть всех и начал листать документы. Шнеллер подался вперед, готовый в любую минуту дать объяснение. Он заглядывал через стол, издали наблюдая, какую страницу и какой документ читает Шиммель.
— Хм… И все это вы называете доказательствами? Сообщения Сюганова, Громова о том, что Никулин встречался и разговаривал с теми, кто не вернулся с задания, а также с Беляевым и Романовым. И все. О чем же они говорили? Надеюсь, вы достоверно установили это?
— Я п–полагал, что если Никулина хорошо доп–про–сить, то он п–признается, — начал заикаться Шнеллер.
Барон понял, что Шиммель и Рудольф недовольны арестом Никулина, раскусили его нехитрый замысел, и теперь ему придется отвечать за последствия необдуманного поступка.
— Странные дела творятся здесь, господин Шнеллер. Я понимаю вашу озабоченность тем, что некоторые агенты приходят с повинной к русским. Она естественна для начальника школы, и, откровенно признаться, на вашем месте я волновался бы гораздо больше. Но как можно опытного агента Никулина, награжденного фюрером, арестовать, даже не поставив об этом в известность меня или господина Рудольфа? Удивительно и непонятно.
— Что говорил Романов о своей связи с Никулиным? — спросил все время молчавший Рудольф.
— Он заявил, что Никулин никогда не склонял его к явке с повинной.
— Единственный свидетель — и тот не дал компрометирующих показаний, — резко заметил Шиммель. — За что же вы арестовали Никулина?
— У меня были подозрения… — принялся оправдываться Шнеллер.
— Приведите Никулина, — не стал слушать его Шиммель.
Через некоторое время в кабинет ввели Николая Константиновича. Даже видавшим виды Шиммелю и Рудольфу неприятно было смотреть на обезображенное лицо, руки Никулина. «Как его разделал этот болван», — подумал Шиммель и с неприязнью посмотрел на Шнеллера. Под холодным осуждающим взглядом начальника тот вжался в кресло и притих. Он ушам своим не поверил, когда услышал резкий голос Шиммеля:
— Господин Никулин, все, что с вами здесь произошло, — ошибка. Немецкое командование приносит вам извинения.
После короткого молчания Николай Константинович с трудом проговорил:
— Я счастлив, господин полковник, что вы объективно разобрались в том нелепом обвинении, которое предъявлял мне капитан Шнеллер.
Поняв, что Шиммель и Рудольф не поддерживают Шнеллера, Николай Константинович решил воспользоваться моментом, чтобы отомстить ему за свои страдания.
— Я очень прошу, господин полковник, если вы сочтете возможным и нужным сделать это, обратить внимание на причины наших неудач за линией фронта. Господин Шнеллер пытался свалить всю вину на несуществующего русского агента в школе. Козлом отпущения он избрал меня. Но здесь дело не в предательстве, а в порядках, существующих в школе.
Шнеллер насторожился, глаза его беспокойно перебегали по лицам Шиммеля и Рудольфа, а те приготовились слушать.
— Господин Шнеллер ввел в школе систему жестоких наказаний за малейший просчет. Люди боятся его. Никто не уверен в том, что, вернувшись с задания, он не будет оклеветан, брошен в карцер, подвергнут пыткам, как это сделали со мной. Я честно выполнил задание, и вы знаете это. Господин Фиш говорил, что меня представили к награде. И вот вместо награды фюрера меня арестовывают, не имея никаких оснований, пытают и заставляют признать то, что в каких–то своих целях диктует капитан Шнеллер. В такой обстановке наши люди предпочитают оставаться на той стороне. В военное время, имея надежные документы, они сравнительно легко могут легализоваться и жить, не боясь преследования русской контрразведки. Этого не способен понять господин Шнеллер. Он не вникает в психологию человека и действует грубо, топорно, чем в немалой степени вредит делу. Следовательно, он и является косвенным виновником наших неудач и поражений.
Никулин говорил спокойно, уверенно, и Шиммель во многом соглашался с ним. «По всему видно, что этот русский — бесстрашный и прямой человек», — думал полковник, слушая неторопливую и рассудительную речь своего агента. Но Шиммель видел и другое. Осуждая Шнеллера, Никулин подверг резкой критике всю систему немецкой разведки. Поэтому он постарался прервать неприятный разговор:
- Предыдущая
- 43/126
- Следующая
