Прилив (Тихий омут) - Робертс Нора - Страница 47

• Предыдущая
• 47/62
• Следующая

— Да, ну, конечно. — Он подождал, пока она выйдет из комнаты, затем опустился на край кровати и искоса взглянул на Кэма: — Послушай, твоя жена иногда бывает настоящей мегерой.

— Да, но мне нравится. Зачем ты украл ее цветы?

— Просто нужно было, — пробормотал Этан, натягивая брюки. — Какого черта они там растут, если нельзя их рвать?

— Так, значит, кролики? И олени? — Кэм покатился со смеху.

— Ну, они же и правда садовые вредители.

— Очень смелые кролики, если проскочили между двумя собаками за парочкой цветов. Если уж они смогли так далеко забраться, то не оставили бы ни травинки.

— Анне это знать необязательно. Хотя бы некоторое время, я очень благодарен тебе за поддержку. Думал, она изобьет меня.

— Вполне могла бы. И раз уж я спас твою шкуру, думаю, ты мне кое-что должен.

— Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, — проворчал Этан, подходя к шкафу за рубашкой.

— Правильно. Сету давно пора подстричься, и он уже вырос из последней пары кроссовок.

Этан обернулся. Рубашка повисла на кончиках его пальцев.

— Ты хочешь, чтобы я отвез его в универмаг?

— Ты снова прав.

— Лучше получить парочку оплеух.

— Слишком поздно. Итак, зачем тебе понадобились цветы?

— Просто подумал, что Грейс понравится, — пробормотал Этан, надевая рубашку.

— Этан Куин крадет цветы, а теперь отправляется — заметьте, по собственной воле — в ресторан. — Кэм улыбнулся во весь рот, — Серьезное дельце.

— Обычное. Мужчина может иногда пригласить женщину поужинать, подарить цветы.

— Нет, для тебя не обычное. — Кэм оттолкнулся от косяка, выпрямился, погладил свой плоский живот. — Ну, думаю, мне пора выпить пива и совершить подвиг.

— Не дом, а проходной двор, — пожаловался Этан спине брата. — Чокнутые бабы врываются в спальню и даже не морщатся, увидев тебя без штанов. — Нахмурившись, он вытащил из шкафа один из двух своих галстуков. — Готовы содрать с тебя шкуру из-за нескольких лютиков. И не успеешь глазом моргнуть; как толчешься в проклятом универмаге и покупаешь ботинки.

Этан заправил галстук под воротник и вступил в сражение с узлом, продолжая жаловаться уже своему отражению.

— Когда я жил дома, то мог ходить голышом, если хотел. — Он сердито зашипел, поскольку галстук отказывался подчиняться. — Ненавижу этих ублюдков.

— Ты гораздо счастливее, когда вяжешь морские узлы.

— Конечно, черт побери! — согласился Этан, но тут же замер, уставившись в зеркало. За его спиной стоял отец.

— Ты просто немного нервничаешь, вот и все, — улыбнулся Рэй и подмигнул. — Пылкое, свидание, сынок?

Затаив дыхание, Этан повернулся. Рэй стоял у изножья кровати, и его синие глаза весело сверкали.

На нем были желтая футболка с парусной яхтой на груди, застиранные джинсы и сандалеты. Густые седые волосы отросли и закрывали шею… и блестела на солнце серебром.

Отец выглядел точно так, как… при жизни. Сильный красивый мужчина, который любит удобную одежду и хороший смех.

— Я не сплю, — прошептал Этан.

— Тебе было легче, когда ты думал, что спишь. Привет, Этан.

— Папа…

— Я помню, как ты в первый раз назвал меня папой. Ты уже почти год жил с нами. Господи, Этан, ты был таким робким мальчишкой. Тихим, как тень. Однажды вечером, когда я проверял работы своих студентов, ты постучался, остановился в дверях кабинета и молчал почти целую минуту. Боже, какое чудо! Я видел, как работают твои мозги. Потом ты сказал: «Папа, тебя к телефону». — Рэй улыбнулся, и улыбка осветила его лицо, как солнце. — И тут же ускользнул, а то бы увидел, как я свалял дурака. Захлюпал носом, как ребенок, и пришлось сказать тому, кто звонил, — уж не помню теперь кому, что у меня аллергия.

— Я так и не понял, почему вы взяли меня.

— Ты нуждался в нас. Мы нуждались в тебе. Этан, вы были нашими еще до того, как мы нашли друг друга. Иногда судьба выбирает причудливые дороги, но всегда находит ту, единственно верную. Ты был таким… хрупким — Этан удивленно замигал. — Мы со Стеллой всегда боялись сделать что-то не то и сломать тебя.

— Я не был хрупким.

— Не спорь со мной, Этан. Твое сердце было хрупким, как тонкое стекло, и могло разбиться в любой момент. Твое тело было крепким. Мы никогда не боялись, когда вы с Кэмом дубасили друг друга в первые месяцы. Думали, что это полезно вам обоим.

Губы Этана дернулись в улыбке. — Он обычно начинал первым.

— Но ты никогда не отступал, хотя требовалось время, чтобы взбесить тебя. Мы ждали, когда ты привыкнешь к нам.

— Вы дали мне… время. Да что там, все самое лучшее в моей жизни дали вы.

— Нет, Этан, мы просто дали тебе свою любовь.

Рэй подошел к окну, устремив взгляд на залив, на лодки, качающиеся у причала, на цаплю, проплывшую по небу, подернутому легкими облаками.

— Ты был предназначен нам. Ты прилип к воде, словно родился здесь. Кэм, он всегда хотел мчаться как можно быстрее, Филип предпочитал устроиться поудобнее и наслаждаться гонкой. Но ты…

Рэй обернулся, задумчиво посмотрел на сына.

— Ты изучал каждую деталь лодки, каждую волну, каждую речную излучину. Ты часами учился вязать морские узлы, и никогда не приходилось заставлять тебя драить палубу.

— Мне это нравилось с самого начала. Но ты хотел, чтобы я окончил колледж.

— Ради себя самого. — Рэй покачал головой. — Ради себя, Этан. В конце концов, отцам не чуждо ничто человеческое. Я не сразу понял, что мои сыновья совсем не обязаны любить учиться так же, как я. Ты выбрал то, что правильно для тебя. Я гордился тобой. Надо было почаще говорить тебе это.

— Ты давал мне это понять без слов.

— Слова имеют огромное значение. Кому знать это лучше, чем человеку, который всю жизнь учил молодежь любить слова? — Рэй вздохнул. — Слова очень важны, Этан. Некоторые даются тебе с трудом… но тебе и Грейс предстоит многое сказать друг другу.

— Я не хочу обижать ее.

— Обидишь, — тихо сказал Рэй. — Сильно обидишь, если будешь молчать. Жаль, что ты не видишь это моими глазами. Ее, глазами. — Он снова покачал головой. — Ну, судьба не любит спешить. Думай о мальчике, Этан, думай о Сете… и увидишь то, что необходимо тебе.

— Его мать…

— Пока думай о мальчике, — повторил Рэй и исчез.

В легком ветерке не было и намека на дождь. Небо напоминало ослепительно-синюю чашу, перевернутую вверх дном. Только у одной птицы к концу жаркого дня хватило сил на пение, и она, как безумная, выводила свои трели.

Грейс нервничала, как девчонка перед первым школьным балом. Нервничала? Пожалуй, ни одна школьница никогда не дергалась так, как она сейчас.

Причесываясь, она переживала, что бог не дал ей таких длинных блестящих кудрей, как Анне, экзотичной и сексуальной в своей цыганской красоте.

Ну, на нет и суда нет, решительно остудила себя Грейс. Зато простая короткая стрижка открывает прелестные золотые сережки, одолженные у Джулий.

Джулия не меньше Грейс суетилась и переживала из-за — как она называла его — Главного свидания и, перебрав содержимое шкафа Грейс, естественно, все забраковала. Глупо, конечно, было поддаваться уговорам, хотя нельзя сказать, что Джулия так уж сильно тянула ее в универмаг, честно признала Грейс. Просто она так долго ничего не покупала ради удовольствия и несколько часов, проведенных в отделах женской одежды, чувствовала себя такой молодой и беззаботной! Как будто самое важное в жизни — найти подходящий наряд.

Конечно, она не имела права покупать новое платье, даже на распродаже… но не смогла удержаться. Только один этот крохотный каприз, только одна эта маленькая роскошь, уговаривала она себя. В этот особенный вечер ей так отчаянно хотелось надеть что-то новенькое.

Грейс мечтала об изысканном и сексуальном черном платье с тоненькими бретелями и узкой юбкой. Или о дерзком красном с глубоким декольте. Но они совершенно не подошли ей, на что она, в общем-то, и не надеялась.

Ничего удивительного, что простенькое зеленовато-голубое платье уценили. На вешалке оно выглядело таким невзрачным, но Джулия заставила примерить его и не ошиблась.

• Предыдущая
• 47/62
• Следующая