Смерть обреченных на жизнь - Санечкина Ольга - Страница 36

   – Марко, ты столько лет уже со мной и так и не понял, что женщин демиургов не бывает? А демиурга может создать только демиург.

   – Но почему, у них же такая богатая фантазия?

   – Именно поэтому, они слишком нестабильны эмоционально. Они настолько легкомысленны и ветрены, что не в состоянии создавать устойчивые миры. Они разваливаются еще на стадии сотворения, потому что их родительниц постоянно раздирают противоречия.

   – Откуда тебе об этом известно, если женщин демиургов не бывает?

   – Ты забыл про мою любимую сестричку Нифрею? Видел я пару ее попыток создать некое подобие миров. Пожалуй, это не та история, которую стоит рассказывать детям на ночь.

   – Ваша сестра еще жива?

   – Думаю, что этого не знает даже мой отец. Скорее всего, живет в одном из наших с Фараной миров. Раньше она появлялась всякий раз, когда я создавал новый мир, и дарила мне для каждого мира по ее “ребенку”. Нифрея не может создавать нормальные миры, но ее “детки” это что-то! Они не похожи ни на что, каждый из них уникален, со своим завихрением. Я уже не помню, когда она появлялась последний раз. Это было задолго до твоего рождения. Когда Фарана последний раз видел ее она жила в его мире, в крестьянской семье пятой дочерью, вставала по утрам доить корову, и убирать хлев. Каждый раз, являясь в какой-нибудь из наших миров, она рождается в нем и проживает целую жизнь. Фарана говорит, что еще ни в одном из миров, она не жила дважды.

   – Как бы я хотел увидеть твою сестру!

   – Будь осторожнее с желаниями!

   – Послушай, но если Густаво создан из твоей плоти и крови, то он тоже....

   – Демиург?

   – Да.

   – Потенциально, конечно.

   – Но, тогда его власть в их мире должна была быть безграничной!

   – Ну, если не считать тех границ, которые установил я, безусловно.

   – Как же тогда его кто-то смог убить?

   – Ну, наверное, так же, как и Габриэллу. Как дочь Фараны, она обладает не меньшим могуществом, чем Густаво.

   – Значит этот кто-то очень-очень сильный, – решил Марко. – А сын Нефреи...?

   – Ты сегодня побил все рекорды по сообразительности, – утомившись бесчисленными вопросами, поддел мотоцикл Фарго.

   – Но все же он имеет от них некоторое отличие. – Постарался не заметить издевки шефа Марко.

   – И какое же?

   – Он жив.

   – Спорное утверждение, но его не сложно проверить. Хочешь, поищем его?

   – Не сейчас. В данный момент меня значительно больше волнует, как себя чувствует моя любимая девочка.

   Мина пришла в себя и поняла, что лежит на собственной кровати. Необыкновенное чувство покоя разливалось по ее венам. Постаравшись вспомнить, как она здесь оказалась, Малкани Куори попала в затруднительное положение. И в этот момент поняла, что это чувство ей знакомо. С ней такое уже было – она не могла вспомнить сутки, которые неизвестно где провела после смерти матери. Тогда Корин Фоли нашел ее.... Чувство покоя, как рукой сняло. “Яго”! Подскочив с кровати, девушка стремглав помчалась вниз. Кузен сидел в гостиной за столом, и что-то сосредоточено рисовал на листе бумаги. Безумно стучавшее в груди Мины сердце, пропустило один удар и восстановило свой обычный ритм работы. Живой и невредимый Яго был самым дорогим зрелищем для измученной страхами девушки.

   – Яго! – Молодой человек одарил ее свой фирменной солнечной улыбкой, но тревога в его глазах не ускользнула от внимательного взора Мины.

   – Привет, как ты?

   – Слава богам ты здесь! Что случилось? Я весьма смутно помню, что... Ощущения такие же, как после того, как меня нашел Корин Фоли.

   – Понимаю. На самом деле, я ожидал чего-то подобного. – Яго встал и медленно подошел к кузине. – Ты помнишь, как мы с Дэймом сегодня пришли к тебе?

   – Смутно... – Мина так сосредоточенно пыталась вспомнить, что от напряжения стала тереть виски. – Я беспокоилась о тебе...

   – Даже чересчур, – постарался смягчить шутливым тоном обстановку Яго. – Требовала, чтобы мы поженились прямо сегодня.

   – Какая я, однако, стремительная, – нахмурилась Мина.

   – Дорогая, это не твоя вина... – Яго постарался, избегая самых острых моментов, как можно доступнее объяснить кузине то, что с ней произошло, и кто в этом может быть виноват.

   Спустя два часа Мина стояла в главном церемониальном зале сейма Куори. Для сегодняшнего мероприятия ей пришлось пожертвовать одним из платьев, приготовленных для торжественных приемов. Яго долго и занудно заставлял ее заучивать последовательность действий посвящения новой Персоны в сан. В принципе, ничего сложного не было, но он так переживал, не забыла ли она как проходит церемония, с тех пор, как посвящала его, справиться ли она, что буквально извел своими инструкциями. Впрочем, Мина была склонна считать, что он так усердствовал, стараясь отвлечь ее от мрачных мыслей, которые благодаря усилиям Хулиана бесследно выветрились из ее памяти.

   Стоящая перед Джельсаминой на коленях девушка обладала весьма экзотической красотой! Жгучая брюнетка скорее должна была принадлежать к клану Фоли. Ее шоколадно-черные волосы окутывали белоснежные плечи, как шелковое покрывало. Бледно-розовые, будто припорошенные пудрой губы были слегка приоткрыты и походили на едва открывающийся бутон розы. Высокие скулы, узкий подбородок, тонкая кость, изящные пальцы и кисти – все говорило о том, что перед ней отпрыск одного из Фоли. Но грозовые глаза Куори нельзя было спутать ни с чем. Мина будто смотрела в свои собственные. Никогда ей еще не приходилось встречаться с таким доминированием признаков одного сейма над другим.

   Постепенно Джельсамина стала подмечать во внешности девушки некоторые странности. Ей был 21 год, а в ее черных волосах то там, то тут поблескивали седые волосы. Кожа на юном личике была слишком истощена, и казалась, вот-вот потрескается. Создавалось впечатление, что девушка по необъяснимым причинам начала слишком рано стареть. Решив, что у нее очередное видение, Мина попыталась сосредоточиться на речи Кейсара Куори, зачитывающего эдну посвящения в сан. Но как бы она не старалась, ее внимание все время возвращалось к необычной девушке. Было в ней что-то магическое. Это была уже третья из дочерей истинной Хельги Куори, с которыми Мине удалось познакомиться, и она вынуждена была заметить, что никогда не предположила бы, что все они сестры. И хотя последнюю покойную Хельгу Куори она видела мельком, ее лицо будто отпечаталось в ее памяти. Уловив последнюю фразу эдны Кейсара, Мина взяла с подноса, который держал Яго, ножницы, и подошла к стоящей перед ней девушке.

   – Ты знаешь, кто я? – задала она традиционный вопрос. Посвящаемая опустила глаза в пол и еле слышно произнесла:

   – Вы Джельсамина Валенте Мальдини Великая Малкани сейма Куори.

   – Ты знаешь, кто я? – раздался справа от Мины голос Яго.

   – Вы Джакомо Амато Альфредо Великий Корин сейма Куори, – девушка говорила, не поднимая глаз, как того требовала традиция.

   – О чем ты просишь нас? – в один голос спросили Корин и Малкани Куори.

   – Я прошу вас позволить вступить в сан, который мне должно принять по закону наследования.

   – Есть ли другие личности, претендующие на сан Хельги сейма Куори? – Голос Яго никогда еще не звучал так торжественно. Мина вспомнила, как они с Кейсаром проводили обряд посвящения Яго. Кузена тогда трясло от переполняемого горя, злобы и жажды мщения.

   – Мне о таковых неизвестно. – Голос девушки ничем не выдавал ее волнения. Мине казалось, что несчастная находится в состоянии транса.

   – Известны ли тебе права и обязанности, которые ты принимаешь вместе с саном?

   – Известны.

   – Я даю тебе последнюю возможность отказаться от сана, – твердым голосом произнесла Мина.

   – Я принимаю сан.

   – Произнеси эдну Хельги Куори.

   – Я Морган Валенте Борджиа Куори первая по старшинству, из ныне живущих дочерей исконной Хельги сейма Куори принимаю сан моей матери по праву наследства. Я милостиво прошу Великую Малкани сейма Куори обрезать мои волосы так коротко, чтобы для всех стало очевидно мое преклонение перед всеми вышестоящими Персонами Куори.