Смерть обреченных на жизнь - Санечкина Ольга - Страница 19

   Мина никогда не была дерзкой и высокомерной, но кто сейчас об этом знает? Слуги, которые раньше работали в их доме и знали ее настоящую, давно уволены. Из старых работников остался только отец Джинни, и то только потому, что год назад мать Мины подарила ему пожизненный патент на эту должность и дом на территории сада. И никто кроме Малкани Куори ни при каких условиях не мог уволить его, или выселить из дома, или лишить зарплаты. И мадам Аннет уже несколько раз пыталась заставить Мину это сделать. Пожалуй, это был единственный вопрос, в котором наставнице не удалось сломить волю своей подопечной. В отместку Мине запретили часто появляться в саду, чтобы солнце не испортило цвет ее кожи и не подвергло риску какого-нибудь заболевания. Конечно, она при любой возможности сбегала к старому Томасу, но эти случаи были так редки!

   Джельсамина уже почти заснула, когда в ее окно постучался незнакомый ей ноллан. При жизни ее матери нолланы частенько появлялись на пороге их дома. Габриэлла не сильно жаловала традиционную почту и предпочитала доверять свою переписку нолланам – древнейшим частным почтальонам этого мира. Мужичок, традиционно для нолланов небольшого роста, в фетровой шляпе, высоких сапогах с отворотами и обвешенный крюками и веревками, стоял, опершись на косяк окна, и с улыбкой на устах махал ей рукой. Мина открыла одну из створок окна, и ноллан чинно ступил на подоконник. Отвесив поклон, он произнес низким приятным баритоном:

   – Позвольте представиться, ноллан Тутис. А вы, если я не ошибаюсь, а я никогда не ошибаюсь, Малкани сейма Куори Джельсамина Валенте Мальдини.

   – Можно просто, Мина.

   – Очень рад, очень рад, юная госпожа! Позвольте огласить вам причину моего визита – вам письмо.

   Неизменная торжественность, с которой говорили все нолланы, всегда веселила Мину. Но сейчас, больше всего она была заинтересована в белом конверте, который протянул ей Тутис. Осторожно, словно боясь, что он исчезнет, Мина взяла в руки конверт, и расплылась в счастливой улыбке. Письмо было от Джинни. Словно забыв обо всех правилах приличия, Мина нетерпеливо вскрыла конверт и достала, исписанный знакомым до боли почерком, листок бумаги. С самого раннего детства Джинни была натурой крайне противоречивой, в ней уживались ответственность и авантюризм, кропотливость и бесшабашное веселье, тонкий расчет и способность пустить все на самотек. Таким же был и ее почерк. Он не был мелким и убористым, как у отличниц. И хотя все буквы были аккуратными и ровными, в каждой из них просвечивалось какое-то безудержное веселье. Каждой завитушкой и хвостиком буквы будто подмигивали читателю и заставляли улыбаться.

   “С Днем рождения, дорогая Мина! Пишу тебе из этого дурацкого склепа, под названием “Высшая гимназия сейма Фоли”, и надеюсь, что ты получишь мое письмо. Недавно мне сказочно повезло!!! На выступление хора к нам приехали в гости мальчики из мужского отделения нашей гимназии. Можешь представить, какой тут у нас был переполох! Но главное не это! Я познакомилась с одним горячим красавцем! Его зовут Чано! И хотя он Фоли, он прекрасен! Имя дорогого Чано, бабочками порхает у меня в груди! Он такой чудесный! Такой таинственный и загадочный! Я люблю в нем все, все, все! Мне кажется, что я тоже ему не безразлична. После визита к нам в гимназию, Чано прислал мне с нолланом его отца Тутисом прекрасную розу с маленькой припиской “самой очаровательной гимназистке”. Это первый ноллан, которого я встретила в нашем склепе. И пользуясь ситуацией, решила попробовать послать тебе письмо через него. Может, на этот раз ты мне ответишь! Тем более, что сейчас мне в этом вопросе помогает Чано! Мне кажется он особенный! Теперь я с нетерпением жду нашей следующей встречи! Мина, если бы ты знала, как мне тебя не хватает! Не хватает наших разговоров по ночам, не хватает наших песен, и венков, которые ты плела мне в нашем любимом поле. Мне стольким надо с тобой поделиться! Я пишу тебе каждую неделю, но никогда не получаю ответа. Боюсь, что это результат активной деятельности Малкани Фоли, руководительницы гимназии. Ее вмешательства в мою жизнь не знают конца! Если бы ты была здесь, то смогла бы оценить масштабы этой Персоны! Дорогая моя подружка, я так тебя люблю! И так без тебя скучаю! Еще раз с днем рождения! Надеюсь, ты счастлива! Извини за такое короткое письмо, но Тутису надо убегать. Хотя главное я тебе написала – я тебя люблю, и в моей жизни появился Чано!!!! Целую тебя тысячу раз, твоя Джинни.”

   Мина понимающе улыбнулась, в этом была вся Джинни – передать в бесконечном потоке эмоций и сумбура крупицы информации. Как всегда Джельсамина терялась под искрящим напором своей подруги. Девушка вспомнила о том, как она должна вести себя в сложившейся ситуации.

   – Господин Тутис, могу я просить вас об услуге? – это фраза была древним ритуалом, традицией. Так обращались ко всем нолланам, когда хотели передать через них письмо.

   – Почту за честь, госпожа! – После ответа ноллана на лице Мины отразилось волнение, которое Тутис принял за радость по случаю возможности поддерживать связь с подругой.

   – Я бы хотела просить вас быть нашим с Джинни постоянным почтальоном. Это возможно?

   – С радостью, моя прекрасная госпожа. Приносить улыбки на столь прелестные личики, удовольствие для любого ноллана.

   – Господин Тутис, но я должна вас предупредить, что наше сотрудничество должно оставаться втайне от моих надзирателей и воспитателей. Никто не должен знать о том, что я наладила переписку с Джинни.

   – Юная леди, а почему, по-вашему, я пришел, когда в доме никого, кроме вас нет, и постучал в окно, а не в дверь?

   – Господин Тутис, вы не изволите подождать, пока я напишу ответ моей подруге?

   – Да, конечно, буду счастлив, – с этим словами Тутис сел на подоконник, привалившись на стену, и тут же уснул. Все нолланы обладали уникальной способностью засыпать в любом месте, в любое время. Мина бросилась дописывать письмо Джинни, которое начала писать еще вчера. Теперь, получив письмо от подруги, ей пришлось многое переписать. Это отняло немало времени.

   – Господин Тутис, проснитесь! Вам пора уходить. – Тутис открыл глаза и сладко потянулся.

   – Ну вот, снова в путь! – и хотя фраза была произнесена с тяжелым вздохом, в голосе слышалась неподдельная радость от скорой встречи с новыми приключениями. Мина открыла стоящую у нее на столе шкатулку и достала из нее золотую монету. Протянув монету ноллану, девушка сбивчиво произнесла:

   – Господин Тутис, я хотела бы оплачивать доставку писем как от меня к Джинни, так и от Джинни ко мне. Я не думаю, что у нее достаточно средств для оплаты ваших услуг.

   – Да, это, безусловно, так. Доставку ее письма к вам оплатил молодой господин Чано.

   – Даже так! – усмехнулась Мина.

   – Да. Но в любом случае, та сумма, которую вы мне предлагаете, даже за вас двоих, просто огромна. За эти деньги я должен буду работать на вас целый год!

   – Вот и прекрасно! Я именного этого и хочу. – Ноллан отвесил Мине очередной поклон.

   – Спасибо, премного благодарен. Рад был нашему знакомству! Но мне пора в путь.

   – Я тоже очень рада! – Тутис забрал у Мины монетку и ее письмо, и довольно быстро покинул комнату через тоже окно, через которое пришел.

   Джельсамина еще раз прочитала письмо подруги. С сожалением, девушка была вынуждена сжечь письмо в пламени свечи. Она не могла допустить, чтобы мадам Аннет узнала об их переписке. Устав от вереницы событий Мина наконец-то заснула. В эту ночь ей снились огромный серый кот с глазами цвета болотной зелени, и говорящий мотоцикл.

   Корин Хулиан сидел в полумраке своего кабинета, курил трубку и размышлял о сегодняшнем вечере. Дочь Габриэллы была необыкновенно хороша! Ее свежесть, юность, хрупкость способны вызывать очень сильные эмоции. А когда он уловил от ее запястья запах духов Габи, то на мгновение потерял контроль. Джельсамина напоминала хрупкий цветок, который, когда держишь в руках, порой так хочется переломить и высосать из него всю жизненную энергию. Он вспоминал ее дрожащую от ужаса десять месяцев назад, когда на ее лице еще оставались следы детской припухлости, и в очередной раз содрогался, от того какой властью он обладал над этой девочкой. Погрузившись в ее память, он заставил ее почти полностью подчиниться ему. В любой момент он мог сделать с ней все, что угодно. Он мало с кем позволял себе подобное, но в тот день это было необходимо сделать. И он это сделал. И сделал это сегодня снова. Возможно, он ошибся сегодня, а возможно тогда.... Впрочем, дело сделано, осталось посмотреть, к чему это приведет.