Наследница - Каммингс Мери - Страница 12

• Предыдущая
• 12/81
• Следующая

— Собаки...

Очевидно, на лице у него выразилось недоумение, потому что она заговорила — быстро-быстро, все более высоким голосом, срывающимся на крик:

— Он забрал их четыре месяца назад... и сказал, что если я не буду слушаться, он их убьет, убьет у меня на глазах. Я знаю, что ты не поймешь... никто не поймет. Но это мне сейчас важнее всего. Я ничто, пустое место, мешок с деньгами, бесплатное приложение к фирме — но это мое, только мое, это часть меня, понимаешь? Да нет, ты не поймешь, это же собаки, всего лишь собаки... но я им нужна, именно я, а не мои деньги, именно я... и они меня любят. И он знает, что я сделаю все, что он скажет, чтобы он не убил их. Я понимаю, это глупо, нелепо — всего лишь две старые собачонки... но я не смогу жить, если он их убьет. Он... он... — голос ее окончательно сорвался, и, согнувшись вперед, Рене заплакала навзрыд.

Тед встал, вытащил ее из кресла и неловко пристроил рядом с собой, прижав лицом к груди. Рене продолжала всхлипывать и икать, но его прикосновение вызвало новый поток слов, от которого ему стало холодно внутри:

— Он... он убил Нелли... затоптал, просто затоптал, при мне — а я ничего не могла сделать... Столько крови... Она уже старенькая была и все время простужалась и плохо ходила. Я ей сама... комбинезончик сшила — а он ее...

Вспомнилось — длинный нос, желтые тоненькие лапки... тощенькое безобидное создание ростом с кошку. И шоколадный ликер, который собачка, причмокивая, слизывала с пальца...

Он никогда и никого не ненавидел. Всякое в жизни бывало, конечно, но такой застилающей глаза ненависти, какую он испытывал сейчас к Виктору, Тед не чувствовал еще никогда. Даже когда Виктор избил его, когда угрожал пистолетом — все это было частью работы, профессиональным риском, возможным при столкновении с человеком, застукавшим его у себя в сейфе. Но отбирать у девчонки то немногое, что было ей дорого...

Всхлипывания становились все тише, но он продолжал молча поглаживать Рене по спине, пока не почувствовал, что она перестала судорожно вздрагивать.

Внезапно вскочив, она вихрем пронеслась в сторону ванной, хлопнула дверью и щелкнула задвижкой.

Вернулась Рене без полотенца на голове, с покрасневшими глазами и носом. Сказала хрипловатым от слез голосом:

— Извини...

— Все нормально, — отозвался Тед.

Она хотела снова пройти и сесть напротив, но он не дал, ухватив ее за руку и глядя на нее снизу вверх.

— На будущее — если тебе хочется заплакать... или заорать — не старайся сдержать себя, просто сделай это. При мне — можно и не надо больше извиняться.

Отпустил руку — Рене тут же отодвинулась. В кресле, отгороженная от него столом, она явно чувствовала себя увереннее. Нерешительно спросила:

— Ну, что теперь?

— Нам нужно уезжать отсюда — и как можно быстрее.

— Почему?

— Потому что если все так, как ты говоришь, то к вечеру в этот дом уже придет либо полиция — либо еще кто-нибудь. — Наверное, лучше было сразу расставить точки над I, поэтому — Тед, помедлив, добавил: — Рене, давай договоримся сразу. Я сделаю все, чтобы помочь тебе — но и ты должна доверять мне. Я в этих делах профессионал, и неплохой. И иногда тебе придется делать то, что я сказал, а вопросы задавать потом, — он постарался смягчить прямоту и жесткость этих слов улыбкой.

— Ты найдешь моих собак? — похоже, это волновало Рене больше всего.

— Да... если они еще живы.

— Живы, — уверенно сказала она.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что, пока Виктор не нашел меня, он будет беречь их. Это единственное средство, чтобы заставить меня вернуться и... сделать так, как он хочет.

Он не стал говорить ей, что, возможно, эти собачонки уже давно мертвы — так часто делают с заложниками, продолжая при этом шантажировать их родственников. Просто спросил:

— Ну, ты готова ехать?

— Прямо сейчас?

Тед кивнул.

— А куда?

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь об этом знал.

— Бруни никому не скажет, — запротестовала она.

— Странное имя — Бруни...

Рене рассмеялась.

— Это в школе ее так прозвали — Брунгильда, — Тед тоже фыркнул — имя подходило идеально. — А вообще-то ее зовут Амелия. Мы уже лет девять знакомы, и она меня никогда не подставляла.

— Рене, лучше, чтобы никто ничего не знал — тогда, если придет полиция, им самим будет проще. «Не знаю» — и все.

Она закрыла глаза, глубоко вдохнула и, выдохнув, решительно встала.

— Хорошо. Я пойду скажу, что мы уезжаем.

— Не говори, кто я и откуда. Тебе собираться долго?

Тед не понял, чем вызвана улыбка на ее лице.

Как оказалось, Рене несколько ошиблась в оценке количества своего багажа, по ее мнению, состоявшего лишь из шелковой нижней юбки, в которую была завязана кучка драгоценностей стоимостью около полумиллиона долларов.

Стоило ей появиться около бассейна, как Бруни вылетела из воды.

— Ну, что?

— Я уезжаю.

— С ним?

 Рене кивнула.

— Ты уверена, что это безопасно? Ты его давно знаешь?

— Года четыре.

То, что это знакомство продолжалось всего один вечер, рассказывать было не обязательно.

— А почему ты никогда про него не говорила? Кто он такой?

— Когда-нибудь расскажу, — улыбнулась Рене. — Это действительно интересная история.

— У тебя — и мужик! И ты столько лет от меня это скрывала! Ну, и как он?

— Да причем тут это?! Он просто... мой друг.

А кем действительно был для нее Тед? Случайным знакомым, с которым она вынужденно провела вместе несколько часов? А через четыре года позвонила ему, попросила о помощи — и он приехал...

При слове «друг» на лице Бруни мелькнула скептическая улыбка.

— А когда ты хочешь ехать? И куда вы поедете?

— Прямо сейчас. Он говорит, что если Виктор обратился в полицию, они могут уже к вечеру быть здесь.

— А пошли они! Так я их и впустила! Постой-ка, но у тебя же ничего нет — никаких шмоток!

— Твои мне все равно будут велики, — рассмеялась Рене. — Вот сумку какую-нибудь дай.

— Сумку-сумку-сумку, — забормотала Бруни, как всегда, когда в ее голове оформлялась какая-то идея, и вдруг что есть силы заорала: — Эрни, вылезай!

Через минуту, влекомая за руку, Рене оказалась в комнате Эрни. Вещи Бруни действительно ей бы не подошли — чего нельзя сказать о вещах ее двенадцатилетнего брата. Поэтому Бруни вытащила все из шкафа и начала прикладывать к Рене, бормоча:

— Стой спокойно... Повернись! — в сторону, шоферу, он же телохранитель: — Филипп, накрой в малой гостиной кофе со шведскими бутербродами, проводи туда гостя и заодно принеси из моей спальни желтый чемодан! — опять обращаясь к Рене: — Мы мужика твоего... ах, прости, друга — сейчас заткнем жратвой.

Несмотря на не слишком веселую ситуацию, Рене было смешно. Все ее попытки протеста натыкались на обычный ответ:

— У моего папы несколько нефтяных скважин — и только одна дочь. Если бы не ты, я бы десять раз вылетела из школы. Не спорь — через двадцать минут все будет тип-топ. И с обувью... — снова в сторону: — Эрни, где у тебя носки? — и опять к Рене: — Без ночной рубашки обойдешься — при мужике это не обязательно. Захочет — подарит. Знаю, что друг, уже слышала. Я тебе в сумку пару упаковок таблеток положу — не забывай принимать!

На возмущенный вопль Рене:

— Ну при чем тут таблетки?! — был дан простой и исчерпывающий ответ — А притом!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Через четверть часа после ухода Рене в дверях появился все тот же громила в белой рубашке и торжественно возвестил:

— Прошу вас следовать за мной, мсье!

После чего Тед был препровожден в помещение, украшенное большим зеркалом в необычной стеклянной раме, образованной из переплетенных стеблей какого-то растения с бледно-розовыми цветами, похожими на вьюнки. В этом доме, как он успел заметить, стеклянные цветы являлись ключевым элементом дизайна — они вились по стенам, стояли в вазах и становились основной темой витражей — фантазия «госпожи баронессы» была поистине неистощима. Надо сказать, что выглядело это весьма красиво и оригинально — Тед бы не отказался иметь у себя дома нечто подобное.

• Предыдущая
• 12/81
• Следующая