Песнь жизни (СИ) - Лисина Александра - Страница 18
- Предыдущая
- 18/100
- Следующая
– Мечтай, мечтай.
– Хочешь сказать, так и останешься на всю жизнь идиотом? – округлил честные глаза Шранк. – А как же стремление к совершенству? Как же ваша вечная любовь к созиданию? Возвышению себя, любимых? И вечная тяга к новому? Побыл бы для разнообразия умным – вдруг бы понравилось?
Сартас странно кашлянул, предупреждающе покосившись на опасно развеселившегося смертного, но Линнувиэль только криво усмехнулся.
– Предлагаешь у тебя поучиться?
– А че? – демонстративно расправил плечи Страж и выразительно потер громадный кулак. – Вот оно, хранилище знаний. Никогда не подводит, если надо кому-то открыть глаза. И вообще, чтоб ты знал, я – настоящий кладезь мудрости. Поделюсь, так поделюсь: потом полжизни будешь осколки сплевывать и вспоминать меня добрым словом.
– "Добрым словом" я тебя и сейчас могу благословить. Задаром, так сказать. Безвозмездно. Ты мне только тональность подскажи, а то я не уверен, что смогу правильно подобрать нужный ритм.
– Так привал будет, и подскажу, – спокойно кивнул Шранк. – И тональность, и ритм, и все остальное. Ножики свои только захвати для пущего эффекта, и мы прекрасно поладим.
– Договорились, – хищно усмехнулся Темный эльф. – С меня ножи, с тебя – мудрость, а там посмотрим, у кого больше убежденности во взглядах.
Воевода оценивающе прищурился, внимательно оглядел встрепенувшегося остроухого и остался доволен: кажется, тот окончательно пришел в себя. Встряхнулся, опомнился, поскольку ничто так не способствует правильной работе мысли, как веселая бесшабашная злость. И она же, кстати, отлично помогает избавиться от последствий трудно переносимого взгляда нашего Вожака. На себе испытали, причем не раз, и не только я. А теперь и ему придется, герою ушастому, не то что-то совсем загрустил.
Таррэн проследил за взглядом друга и одобрительно кивнул, но никто, кроме Шранка, этого уже не заметил.
– Ну, получил свое? – ехидно пропела Белка, едва потрепанный эльф со злобным шипением выбрался из речки, где только что пытался задобрить плачущее кровавыми слезами тело: на обещанном привале проклятый Страж всего за полчаса уделал его так, что с импровизированный арены молодой Хранитель почти что уполз. "Мудростью", что б его… поделился! Проклятая Гончая! Бока намял столь качественно, что с трудом можно дышать, а у Сартаса и остальных после этой тихой "беседы" неприлично отвисли челюсти! Еще бы! Сказал бы кто раньше, на что способно это ухмыляющееся чудовище в неполные шестьдесят, я бы сто раз подумал прежде, чем с ним связываться. Неужели это – жалкий человек?!! Смертный?!! Нет, я, конечно, видел его работу с гиенами, но чтобы ТАК шустро махать мечом и скользить в полутьме со скоростью голодной траппы… Торк! Пожалуй, с ним даже личный телохранитель Владыки не сумеет справиться. И все бы ничего – отличных бойцов эльфы всегда ценили, иногда прощая даже человеческое происхождение, но как этот гад измывался в процессе…!
– Р-р-р!!
– Ого, – насмешливо хмыкнула Гончая, изучая причудливую карту свежих кровоподтеков на теле Хранителя. – Славно сегодня Шранк развлекся. Кстати, он разве не предупредил, что держится на равных даже с Таррэном?
Темный эльф тихонько кашлянул, удивившись не столько новым сведениям, сколько тому, что утренний бойкот, наконец, закончился. Но потом вспомнил о Шранке и снова поморщился. Ага, не предупредил. Забыл, наверное, гад? Эх, знать бы чуток пораньше… а теперь ребра болели просто безумно, все руки себе сбил о железное тело Гончей, да, вдобавок, чуть передний зуб не потерял, слегка опоздав увернуться от его громадного кулака.
– Да-а… – протянула Белка, с нескрываемым удовольствием разглядывая собеседника. – Красота – страшная сила. Я гляжу, ты сегодня здорово отличился.
– Зато ты, я гляжу, наконец, решил перестать от меня прятаться! – не сдержался, наконец, Линнувиэль, осторожно присаживаясь на траву.
– М-м-м, скажем так: я дал тебе время привыкнуть.
– К чему?
– К тому, что ты больше не сможешь меня ненавидеть.
Темный эльф красивым движением свел брови к переносице и очень медленно повернул голову.
– Не смогу? Интересное заявление… и как это понимать?
Белка чуть наклонила голову, молча изучая его поразительно гармоничное лицо, в котором присутствовали несомненные черты Владыки Изиара: тонкие черные брови, крупные зеленые глаза, мерцающие мягким светом внутренней силы, чуть приподнятые скулы, благородный нос, четко отчерченные губы, слегка подпорченные знакомым капризным изгибом. Немного отличается форма подбородка и высота лба, но все же ошибиться невозможно – напротив нее сидел один из редких отпрысков Проклятого Владыки и кровный брат Таррэна.
– Вот так, – тихо шепнула она, и мир знакомо перевернулся.
Линнувиэль чуть вздрогнул, опрометчиво не отведя взгляда и с головой окунувшись в бездонную синеву ее глаз. Судорожно сжал челюсти, чтобы не поддаться снова, намертво стиснул кулаки. Внутренне задрожал и чуть не застонал, подозревая, что сейчас сделает настоящую глупость. Мысленно взвыл, потому что к такому повороту был совсем не готов, а затем инстинктивно шарахнулся прочь, настойчиво разрывая почти видные путы. Правда, до конца порвать не сумел – чужая воля оказалась слишком сильна. Чересчур могуча. И она давила так, что невозможно противиться. Однако именно поэтому трехсотлетний маг вдруг прозрел, а затем со всей ясностью понял, что в прошлый раз не ошибся, правильно ощутил чужое влияние, сравнимое по силе с настоящим Огнем Жизни. Правильно почувствовал нечто знакомое в том волшебном Зове. Что-то СВОЕ, родное, из недалекого прошлого, потому что именно так в свое время его учили сдерживать Огонь Жизни. Но только этот, чужой Огонь был неправильным. Совсем не тем, что он привык видеть – не яростным, не злобным. Он оказался направлен не на то, чтобы убивать тело, не зная жалости и сострадания, а на то, чтобы подчинить своей воле его душу. Сломать, уничтожить, как личность. Раздавить своей мощью и потом лепить из него все, что угодно.
Полное подчинение…
Эта дикая мысль промелькнула и засела в сознании опытного мага так прочно, что смогла пробиться даже сквозь заволокший разум мутный дурман. А потом Гончая все-таки сжалилась и отвернулась, оставив его скрипеть зубами, тяжело дышать и пережидать необъяснимый приступ острейшего желания. Благоразумно молчала все то время, пока он медленно истязал собственное тело, и лишь сочувственно поджимала губы.
Однако он справился. Страшно побледнел, осунулся, резко взмок, но все-таки справился с собой. И лишь после этого, наконец, сообразил, насколько опасно было просто смотреть в эти чистые радужки, как легко в них можно потерять свою сущность, раствориться без следа, исчезнуть безвозвратно и никогда не вернуться… он мысленно содрогнулся.
– Что это за магия? – с усилием выдавил Линнувиэль, когда пришел в себя.
– Моя магия, эльф, – сухо ответила Белка. – Теперь понимаешь, что я имею в виду? Знаешь, для чего стараюсь держаться от вас подальше?
– С этим… как-то можно бороться?
– Увы.
– А предотвратить?
– Если не смотреть прямо в глаза, все терпимо, – спокойно отозвалась она. – Прости, что мне пришлось ее использовать, но иного выхода мы не видели: ничто другое не способно было вернуть тебя к жизни. Только мой Зов, потому что он гораздо сильнее зова смерти, однако именно из-за него ты больше не сможешь меня ненавидеть.
Темный эльф прерывисто вздохнул и с силой растер ноющие виски, действительно ощущая, как уходят в небытие странные мысли и противоестественные желания. Кажется, ему не солгали: если не видеть этих странных глаз, жить становится немного легче. А ненависть… да, Белик прав: я больше НИКОГДА не смогу его ненавидеть.
– Прости, – неожиданно смягчилась Гончая. – Это сильнее меня. К несчастью, я почти не контролирую свою магию, а единственное, чем могу тебе помочь – просто не приближаться. Но ты ведь не захочешь этого? Верно?
- Предыдущая
- 18/100
- Следующая
