Маятник - Вартанов Степан Сергеевич - Страница 71

— Можно, ну, в принципе… затеять заговор. И если мужчины не говорят по-женски…

— Посмотри на этих женщин.

— Знаешь, Лар, так нечестно. Они могут просто маскироваться.

— Все?

Это заставило Ромку задуматься. Все маскироваться не могут. Могут умные и талантливые. И что?

То, что глупые выдадут умных.

А кто с ними будет разговаривать, если женщина здесь как служанка?

— Ты не о том думаешь, — просто сказал Лар. — Вспомни, что тебе говорил сотник.

— Он много чего…

— Язык, которого никто не может понять.

— Ох! — Ромка хлопнул себя полбу. — Магия?

— Да. Если здесь и сохранились Слышащие, то только женщины. Хотя, конечно, это чистой воды фантазирование.

— Но раз женщины… — Ромка судорожно пытался подобрать нужные слова, — раз у них нет… Ну… Вертикали власти, короче… То… Значит, крыс у них тоже нет?

— Наивный ты все-таки ребенок, — вздохнул демон. — Ох, наивный!

В лагере — в большом лагере, да еще рядом с шатром самого Владыки — Тук никогда не решился бы на игры с Тенью. Нравом Владыка отличался буйным, жестоким, а спроси о том не кузнеца Тука, а Мастера Ризу Кантана, так был Каса садистом и уголовником. И окружение себе подобрал соответствующее.

Вместо Тени Тук вручил Лите совок и метлу и послал подметать улицу перед шатром. Женщина. С метлой. С совком навоза. Никому и в голову не придет, что это шпион — вот она, невидимость, настоящая. И никакой магии.

Сам же Тук отошел подальше, уселся на бревно, лежащее здесь именно для этой цели (пока не потребуются дрова, потом — извините), и стал ждать. Под языком у него лежала медная монетка, а вторая такая же висела на лбу у Литы на кожаном ремешке — дешевое и безвкусное украшение бедной девочки… Зато он мог видеть ее глазами, слышать ее ушами и советы давать, если потребуется.

Магия. Каса ее очень не любит и — вот ведь парадокс — полностью против нее беззащитен. Точнее, не так. Сначала к власти прорвался Тучан Грозовое Облако, став правой рукой Касы и придворным Слышащим. Маг, скажем прямо, никакой. Потом… точнее, одновременно, начали гибнуть сильные маги, а те, которые были не только сильные, но и умные, вдруг разом куда-то подевались.

Кроме Двирри, который втерся-таки в доверие.

«Вот интересно, — подумал Тук, — многие ли местные кузнецы могут похвастаться, что знают по именам всех владык и их прихвостней? Странное место — эта Степь».

Мысль эта не была чем-то необычным, напротив, за время своего то ли плена, то ли добровольного изгнания Тук не раз пытался понять, что же не так со степняками. Они жили — и были счастливы, ничуть не меньше, чем жители какого-нибудь имперского (или неимперского) города. Они были воинами. Смелые до потери чувства самосохранения, гордые собой и подвигами предков…

«А Тучан прошел к власти, словно по шелковому ковру. Никто и слова не сказал поперек. Почему?»

Потом вдалеке показался его подопечный, и мысли были немедленно отложены на потом.

Сейчас шатер уже не напоминал зеленый холм, скорее — сказочное чудовище, огромную гусеницу, заползшую на ровную площадку меж холмами и… загоревшуюся? Короче, снаружи были сумерки, а внутри горело множество светильников. Свет пробивался наружу через вентиляционные щели — этакая огненная гусеница, но уже начавшая обзаводиться застывшей корочкой. Внутри, похоже, горели не только светильники, но и костры — из щелей струился вкусно пахнущий дымок.

Ромка вздохнул и направился ко входу. Сильно не хватало Меара — разумеется, никто и не подумал приглашать на пир простого сотника, ведущего в бой не элиту, а так — средних кочевников. Вместо Меара за Ромкой прислали раба, толстого лысого дядьку, которого они с Ларом после бурной, неслышной миру дискуссии решили считать евнухом. Дядька был одет в фиолетовые шаровары, зеленую куртку, похожую на те, в каких китайцы занимаются своим кун-фу, но просторную, как дирижабль, и жилет, надетый поверх и подозрительно смахивающий на солдатскую разгрузку. Ярко-красную солдатскую разгрузку. Сходство с кун-фу сильно портили габариты дядьки, свисающий поверх штанов живот, да и не стал бы китайский мастер кун-фу ходить босиком в таком возрасте.

Имени у дядьки не было, как он объяснил мальчишке, рабам имена не полагаются, простого «эй, ты!» будет вполне достаточно. Так прямо и сказал, без малейшей доли смущения, как нечто само собой разумеющееся.

— Где будет мое место? — поинтересовался Ромка на ходу.

— На красном возвышении, справа, если смотреть от Владыки, — ни удивления, ни заминки. И правда, идеальный слуга.

— Что я буду есть?

— Гостю полагается почетное…

— Забудь. — Новый голос был тише, чем голос слуги, и говоривший явно торопился. — Захочешь есть нормальную еду, шурпу проси.

Говоривший был коренаст, широкоплеч и одет так же, как и толстяк. То есть как слуга. Вот только слуги так себя не ведут, даже самые наглые. И еще, он был староват, пожалуй, самый старый обладатель «униформы» из всех, кого Ромка здесь видел.

— Что-нибудь еще? — спокойным, «покерным» голосом поинтересовался мальчишка, за что был удостоен уважительного взгляда.

— Не пей. Не расслабляйся. Следи за языком.

— То есть не дерзить?

— Дерзи, но следи за языком. — Без предупреждения незнакомец растворился в толпе, словно его и не было.

— Прошу вас, господин, — толстяк был само спокойствие, словно короткий разговор с незнакомцем полностью прошел мимо его внимания. А может, так оно и есть?

Изнутри шатер был ярко освещен. Магические и масляные светильники висели на стенах и свисали с потолка, раскачивались над длинным низким столом, накрытым темно-синей скатертью. Дальше, вдоль стен, стояли котлы и мельтешили слуги. Котлы, понятное дело, стояли не просто так — под каждым тлели угли в специальной железной… вроде мангала, короче. Пол в шатре отсутствовал — голая утоптанная земля, так что опасности пожара вроде не было.

Самой скатерти на столе почти не было видно из-под блюд с жареным мясом, какими-то листьями, кувшинов и… и все. Несколько секунд ушло у Ромки на то, чтобы осознать, в чем же заключается неправильность этого стола, затем он понял: в отсутствии тарелок, вилок, ножей, — словом, того, с чего и чем, собственно, гости должны есть. Гости обходились. Они сидели по-турецки либо на низких скамеечках — в Школе такие использовали для медитаций. Ты вроде на коленях стоишь, а в то же время сидишь на мягком. Скамеечки Ромка не любил, считая, что стулья гораздо лучше. Что же до отсутствия тарелок — есть можно и руками, так даже проще.

Впрочем, очень скоро Ромка заметил, что тарелки все же присутствуют, хотя далеко не у каждого — глубокие плошки, из которых зачерпывали густую жижу при помощи свежих лепешек. Видимо, та самая шурпа.

— Лар, я сейчас объемся и умру.

— Сосредоточься. Владыка смотрит на тебя.

Владыка Каса сидел на дальнем от входа конце стола и смотрел на мальчишку. Был он высок, широкоплеч, и лет ему было что-то около пятидесяти. Лицо Владыки… Ромкин папа был милиционером и не раз водил сына к себе на работу, чтобы учить жизни. Лиц таких Ромка насмотрелся.

Злой дядя.

Рядом с Владыкой, склонясь к его уху, вертелся тощий тип, скользкий и какой-то невнятный. Если Меар все правильно объяснил, то был это верховный Слышащий по имени Тучан Грозовое Облако. Интересно, разве облаку не полагается быть… объемным? Тучным?

Ну и, конечно, присутствовала вокруг охрана, которая не сидела за столом, а стояла рядом, зыркая по сторонам. Впрочем, Ромка вряд ли стал бы покушаться на Владыку, даже не отдай он свою гару на сохранение сотнику Меару. Достаточно посмотреть на его мускулы и кулаки.

«А где же наследники?»

Наследники обнаружились еще левее, если смотреть от Владыки, четверо здоровых лбов, от двадцати (первый наследник Камир) до пятнадцати (четвертый наследник Сигам) лет. Сидели они рядом и не ели, тоже пялились на высокого гостя.