Маятник - Вартанов Степан Сергеевич - Страница 67

«Все-таки я к ней привязался».

— Спасибо, учитель!

Лита подхватила с подставки браслет Дробилки, надела его на левую — она была левшой — руку. Сморщила носик — задумалась. На руке одиннадцатилетней девчонки браслет болтался, собственно, он болтался бы, даже сунь она внутрь и вторую руку.

Тук открыл было рот, но она его опередила: метнулась в угол и вернулась обратно с полоской кожи, которую, сложив, принялась запихивать под широкое медное кольцо.

Можно и так.

Затем Лита провела над клинком правой ладонью, кивнула самой себе, и на заготовку обрушился град ударов.

«Все-таки она сильная ведьма». Знай степняки, что кузнец позволяет ребенку — девочке! — учиться серьезным мужским делам: верховой езде и фехтованию, — отобрали бы ее без разговоров и отдали бы какому-нибудь воину поумнее. То есть без затей. А вот узнай они, что есть у ребенка магический дар…

«Это не всегда было так».

Даже того времени, что он, Тук, провел в Степи, было достаточно, чтобы помнить, как было раньше. Слышащие, маги и ведьмы, были здесь когда-то нормальным явлением. И это никому не мешало. Даже наоборот — зачем, например, махать тяжеленным кузнечным молотом, если Дробилка делает то же самое: удар вниз наносится невидимым «полем», хотя при чем тут поля, степнякам, в отличие от кузнеца, было неизвестно. А оживает Дробилка лишь в руках того, кто может дать ей энергию для работы. В руках мага.

— Равномернее. Подними руку выше.

Давным-давно он, тогда еще не Тук, а Риза Кантан, мастер внутренней гильдии кузнецов, между прочим, был захвачен в плен степняками при перелете из Столицы на Золотой Берег. Как же давно это было! Рабство. Спор о свободе — раб здесь может освободиться, если докажет свое абсолютное превосходство в избранном ремесле. Работа в кузнице, в — давайте называть вещи своими именами — кустарных условиях.

«А ведь я давно мог вернуться».

Кто бы мог подумать, что он останется здесь, больше того, обзаведется ученицей, которая будет ковать клинок из слоистой стали, стоя на табурете, потому что иначе она оказывается ниже наковальни?!

«Пора в обратный путь».

— Довольно. Обжим.

Браслет меняется на цепочку с медальоном — еще одна игрушка, запрещенная в свободной Степи. По поверхности клинка растекается туман, и туман этот сдавливает сталь, подчиняясь командам маленькой колдуньи. Теперь объем заготовки может только уменьшаться.

«Безупречная работа. Девчонка чувствует душу клинка».

То, что у клинков бывает душа, Тук знал точно. Не у всех, конечно, и уж точно он не собирался показывать ЭТИ мечи местным жителям. Моргнуть не успеешь — снова окажешься в рабстве, слишком велик соблазн. Один такой клинок стоит больше, чем воин — хороший воин — добудет за целую жизнь.

«И делает его соплячка, ростом мне по пояс». Какой щелчок по носу всем хорошим воинам!

— Прогрев. Давление не снимай.

Сейчас клинок был опутан тончайшей сеткой заклинания — без магии кузнецу пришлось бы месяц обстукивать его молоточком, на слух ища дефекты и ликвидируя таковые. Впрочем, похоже, в этом клинке дефектов и не было изначально.

«Ученица превзошла учителя. Пора».

Клинок сиял желто-белым.

— Шок.

Девочка бледнеет, несмотря на жару, нити заклинания наливаются силой, и в тишине кузницы раздается звонкий щелчок.

— Веер.

Самая сложная часть. Самая секретная. Клинок нельзя выковать в грозу. И на вершине волшебной горы — нельзя. Нужна комната, закрытая от любых сквозняков, потому что сталь не должна остывать, как придется. Процессом надо руководить.

Лита, прикусив губу («Не забыть, кстати, отучить ее от этой вредной привычки»), помахивает тростниковым веером, направляя чуть заметный ток воздуха на клинок, зажатый вертикально в тисках. С одной стороны. Медленно, управляя обжимом и охлаждением одновременно.

«Да. Вы можете выковать булат из волокон, толщиной с волос, и мой меч разрубит его, как масло. Потому что ваши мечи подобны мокрой тряпке, мой же клинок поет от внутреннего напряжения».

Светящаяся полоска играет волнами света, пробегающими по ее поверхности, и начинает сгибаться в сторону веера.

«Вы выковываете изначально кривые клинки. Мои же заготовки изгибаются сами».

— Дробилка.

Снова град ударов, формирующих режущую кромку.

— Закалка.

Тук повел плечами, сбрасывая напряжение. Работа, считай, окончена. Прекрасная работа и прекрасный клинок. Слоистая сталь, идеальная форма. Душа.

— Лита, ты молодец.

Солнышко, светящее в маленькой кузне. «Пора, пора обратно в столицу. Бездарь, сидящий на самом верху, уничтожающий конкурентов, — хороший маг не проживет тут и недели. А уж девочка… Хватит, хватит с меня свободных людей!»

— Учитель! — неуверенно окликнула его Лита, и Тук мгновенно вернулся с небес на землю. Что-то необычное было в ее голосе.

— Видишь чего?

Магия — это одно, а видения — совсем другое. Огромная редкость, когда маг может видеть то, что происходит на большом расстоянии… и еще большая, почти легендарная, когда он (или она) может провидеть будущее.

— Гость. — Лита запнулась, подбирая слова. — Он как… Зверь. Как хищник… Он тут все перевернет…

Затем глаза девочки расширились, став почти круглыми, и сразу сжались в злые щелочки.

— Он столкнется с Тучаном, — сказала Лита. Помолчала и добавила уверенно, но с чуть заметной мольбой в голосе: — Мы должны ему помочь.

Несколько секунд Тук обдумывал новости. Гостей в Степи много, Степь открыта, Степь примет любого. И если ты достаточно силен, чтобы защитить свою жизнь и свободу, выпустит обратно. Или…

«А я — к какой категории отношусь я»?

Тучан — мерзавец, гений интриги в здешнем, дикарском ее понимании. И Лита имела к нему личные счеты: именно он свел в могилу «бабушку Рату», второго человека, посвященного в ее тайну. Ну… Ладно. Не все же ребенку в кузнице отсиживаться — пора и применить науку своего наставника.

— Тень, — сказал Тук. Солнышко вспыхнуло в последний раз и исчезло.

— Лар, давай сбежим, а?

— Тебе дадут лошадь.

— Ну… Давай на лошади сбежим?

— Тебе дадут возможность отдохнуть, дадут, наконец, нормальную зажигалку и котелок… Носки новые дадут… Хотя нет, они, по-моему, этой магией пока не владеют.

— Ла-ар!

— Ты же Игрок. Или нет?

— Ну… Да. Но я боюсь.

— Страх — это тоже всего лишь мысль. Не думай ее. В конце концов, какой мальчишка не мечтает…

— Ла-ар!!!

— Я просто пытаюсь помочь.

Охранники, два степняка, третий час стояли под палящим солнцем, не доставляющим им, впрочем, существенных неудобств. Привычка. Тук тоже чувствовал себя вполне комфортно, а вот Лита нет. Одно дело — кузница, и совсем другое — солнцепек, даже если ты ведьма и можешь немножко себя охладить.

Немножко.

Тень, техника скрадывания, которой старый кузнец научился у имперских разведчиков в обмен на пару очень неплохих копий, была проста в теории и очень сложна на практике. То, что Лита научилась-таки это делать, было еще одним свидетельством ее таланта, но вот сказать, что она делала это хорошо, ее наставник не мог.

Вот из шатра доносится женский стон. Охранники дружно поворачивают головы, и Тук делает шаг вперед. Он стоит в десятке шагов от этих ребят, но они его не видят.

«Меня. Здесь. Нет».

Пробегает мимо дородная тетка с ведром горячей, исходящей паром воды.

Еще шаг.

Лита отстала, она стоит шагах в тридцати от Тука, соответственно, в сорока от шатра. Там тень от шеста с флажком, и пока ветер колышет флажок, тень движется, и Литу не видно. Точнее, видно, конечно, но ее нельзя увидеть — так уж устроено человеческое зрение. Зато вон по улице идут мальчишки, идут молча, а значит, девочка их не слышит. И не видит — она стоит к ним спиной. И не чувствует — она слишком занята маскировкой… Не потерять бы ребенку еще пару зубов…