Кухонная философия. Трактат о правильном жизнепроведении - Кригер Борис - Страница 11

• Предыдущая
• 11/49
• Следующая

Итак, с постепенным ростом предприятия неизбежно растет часть, занимаемая наемным трудом, особенно в случаях, где необходим наем специалистов в той или иной степени квалифицированных, которых сам предприниматель не в состоянии или затрудняется заменить.

Увеличение коллектива неизбежно влечет к снижению степени ориентации на результат. Люди вовлекаются в различные внутренние трения, пытаются извратить, упростить или упразднить существующую систему работы. Особенно тяжело приходится с наймом первых специалистов, поскольку люди с большей радостью присоединяются к существующим налаженным бизнесам, чем к только создающимся, а следовательно, лишенным легитимации и доверия как изнутри, так и снаружи.

Если вовремя не создается высокая степень организации, довольно высокая заработная плата и правильная своевременная и однозначная ориентация на простой, вполне достижимый результат, успех дела с применением наемной силы становится весьма проблематичным.

Итак, для того, чтобы избежать краха предприятия, работодатель должен полностью перенести свои усилия по балансированию бюджета и достижению успеха предприятия на плечи работников. Сам же работодатель, предоставив первичную организационную систему, должен отстраниться, взимая определенную часть оборота или просто определенную посильную сумму. Когда все работники окажутся в положении работодателя, сводящего бюджет, их путь мышления постепенно перейдет в форму, наиболее близкую к мышлению работодателя, ассоциирующего себя с предприятием неразрывным образом.

Естественно, такой переход не может произойти одномоментно. Во-первых, нанятые работники должны пользоваться исключительными условиями труда, высокой (даже неоправданно высокой) зарплатой, бонусами, бенифондами и т д. Далее, работодатель должен постараться внушить всем работникам ощущение истинного положения дел – бюджет, затраты, ожидаемые доходы. Работники могут быть подобраны вовсе не путем отбора самых близких к предпринимательству или опытных в той или иной области специалистов. Наоборот, достаточно подобрать обычных людей, желательно ранее безработных или имевших менее удовлетворительную работу.

Таким образом, постепенная передача функции сведения бюджета на фоне исключительных условий труда и лишь мягкого давления руководства постепенно приведет коллектив к состоянию независимого самоуправления, с отчислением работодателю, в первую очередь, оговоренной части оборота или оговоренной помесячной/недельной суммы.

В таком случае есть вероятность создания жизнеспособного предприятия со средней, но устойчивой степенью эффективности. Естественно, желательно, чтобы предприятие управлялось совместными усилиями большинства работников, при том, что труд каждого работника был бы независим от другого, и оплата была как можно более зависима от результата, как по времени выплаты, так и по ее размеру.

Я не вижу в интуиции ничего потустороннего. Мне кажется, что за всяким интуитивным решением стоит определенная оценка вероятностей или использование закономерностей предыдущего опыта. Фактор использования информации в той или иной форме вряд ли может быть оспорим, когда речь заходит об интуитивных поступках. Нередко дополнительная информация заставляет даже изменять направленность интуитивного поступка. Дело в том, что интуиция, скорее всего, есть форма укороченного пути мышления, где закономерности используются не на сознательном, а на подсознательном уровне. Просто часть промежуточных выводов проходит без осознания. Любой интуитивный поступок можно отследить назад и создать обратную логическую часть в цепочке выводов и анализе закономерностей, приводящих к принятию интуитивного решения.

Принимая интуитивное решение, мы как бы взвешиваем на чашах весов альтернативные пути, не вникая в суть самих вариантов. Стрелка весов как бы склоняется в сторону предпочтительного варианта, которому и суждено быть выбранным. Обобщенное видение, лежащее в основе интуиции, имеет огромное значение, поскольку при обычном пути анализа ситуации и ее потенциальных преимуществ и недостатков нередко упускается главное, более объективное видение мира, целей и направлений.

Часто распространено мнение, что страсть к окружению себя прекрасным, будь то вещи, картины или вовсе безделицы, есть страсть низменная, мещанская, недостойная высоких умов и душ. Это неверно. Пожалуй, здесь происходит подмена осуждения безвкусия осуждением всякого стремления к красоте материальной. Увы, мы существа, во многом, материального мира, и его красота или уродство имеет на нас колоссальное влияние.

Хорошо, что мы можем видеть только поверхности предметов, иначе бы их цена была невероятно высокой, поскольку нам бы пришлось заботиться об отделке не только внешних поверхностей, но и внутреннего содержания, кое у многих материальных вещей весьма уродливо и непривлекательно. Возьмите прекрасно отделанную стену – внутри нее уродливые доски, обрывки изоляционных тряпок, короче, страшная картина… Почему-то в духовном мы ожидаем увидеть прекрасное содержимое, хотя оно может оказаться столь же неприглядным, как и нутро материальных вещей.

Итак, не следует стесняться того, что окружающий мир, будь то дом или ландшафт, имеет огромное значение для наших чувств и мыслей.

Важность поиска верной эстетики окружающей материи очевидна, и, пожалуй, этот поиск должен предварять любой духовный поиск, поскольку розы, произрастающие в грязи, всегда останутся навозными цветами.

Тут я хочу пояснить, что речь не идет о необузданной роскоши. Эта эстетика может выражаться в черном свитере поэта, деревянных полах, зеленой траве, пасмурном небе. За какие-то вещи приходится дорого платить, какие-то приходят бесплатно, на первый взгляд, – такие, как пасмурное небо или опавшие листья, хотя когда вдумаешься, то и за это было заплачено весьма вполне. Я помню, как после долгих адовых лет под идиотски-голубым и вечно палящим небом росток мокрой зеленой травы и глоток холодного, влажного, напоенного дождями воздуха казался дорогим, чрезвычайно дорогим благом. И сколько бы времени ни прошло после этого лишения дождливой влаги, какими бы незаметными ни стали эти привычные знаки среды – на кончике сознания всё равно смакуешь эту деликатесную (для многих бросовую) красоту.

Движимые сознанием, наши руки творят, ноги ходят, голоса звучат. Идея управляет материей, живет материей и, в конце концов, погребается под материальным камнем – надгробием, скорее, не человеку, а его идее.

Со времен платоновских «идей» и «эйдосов» идея обрела звучное определение не чего-то эфемерного, блуждающего в туманах рос, а конкретного, концептуального толка.

Идея – есть принцип организации, принцип концепции любого явления, предмета, свойства и даже его отсутствия: явления, предмета, свойства. Кантовские «вещи в себе» туманно приближались к такой конкретике, но, увы, многим кантовская формальность недоступна. Я представляю, как наслаждался сам Кант, работая над «Критикой чистого разума». Интересно писать учебник, где все определения определены исключительно самим автором. Пожалуй, это и есть пример литературы для себя самого, даже если и предполагается эту литературу опубликовать.

Каждый из нас, в общем, может изобрести сам для себя язык и письменность, свою, только для себя. Создать на этом языке, тайном и никому не известном, бессмертные творения и унести их с собой в могилу. В общем, это допустимо, если попробовать отрицать общественную сущность человека. В общем, живя на краю мира, в лесах Мускоки, и пользуясь русским языком, я сам являю собой хоть и слабый, но пример чистого само-писания для себя на своем языке. Сначала я полагал, что человек есть существо независимое, гордое противопоставление любому обществу, любому насилию, гордо принимающее от общества то, что оно ему может дать, и дающее то, что само считает нужным и справедливым. «Общественный договор» Руссо был моей если не настольной, то напольной книгой. Я даже купил его дважды.

• Предыдущая
• 11/49
• Следующая