Последний орк - Де Мари Сильвана - Страница 45

• Предыдущая
• 45/160
• Следующая

Пока капитан торчал во дворе с наивной надеждой, что кто-то пошевелится и скажет ему, что от него требуется, он вдруг услышал чей-то голос:

— Господин!

Чтобы понять, что звали именно его, Ранкстрайлу потребовалось некоторое время. Перед ним, по ту сторону железной решетки, закрывавшей узкое окно-бойницу, стоял единственный, не считая Заимодавца, человек, называвший его этим словом. Аврора, принцесса Далигара, была, как и раньше, прекрасна, но уже не так хрупка, как когда он впервые увидел ее. Она выросла примерно на две ладони, шея ее не казалась больше державшейся на тоненьких птичьих косточках, а гордо поднималась над окрепшими плечами, в руках ее не осталось никакой слабости. Очевидно, обгладывая ящериц и лягушек, она набралась сил, выросла и расцвела; из рукавов парчового платья виднелись теперь руки, красота которых равнялась их силе. Капитан подумал, что перед ним уже не девочка, а молодая женщина. Совсем юная, только что оставившая детство за плечами, но, несомненно, настоящая женщина.

— Господин! — шепотом повторила Аврора.

Ее глаза сияли, словно летнее солнце сквозь листья шелковицы, словно весенний свет на клевере, глубокие, как колодцы Кастаньяры, зеленые, как верхушки сосен, выглядывающие из-под снега. Цвет ее глаз напоминал Ранкстрайлу цвет ветра, гулявшего на холмах. Они встретились взглядом, и Аврора улыбнулась.

«Ни стыда, ни вины, ни страха», — подумал Ранкстрайл.

— Он что-то сделал вам, госпожа? — с тревогой спросил он, хоть и несколько успокоенный уже ее улыбкой. — Проклятый Эльф?

— Он не проклятый, господин, а самый последний и самый могущественный из эльфов. Он не причинил мне никакого зла, и это не входило в его намерения. Он просто прошел через мой сад в тот момент, когда вершилась его судьба. Послушайте, господин, существует древнее предсказание самого сира Ардуина, то есть существовало, потому что мой отец приказал уничтожить его. Единственное зло, которое мог бы совершить последний из Народа Эльфов, — это влюбиться в меня, и я должна была воспрепятствовать этому. Я совершила низкий поступок и причинила боль невинному ребенку, о чем я очень сожалею. Но это было необходимо: я должна была показать себя настолько глупой и невыносимой, чтобы при виде меня самый последний и самый могущественный из эльфийских воинов ни за что не пожелал соединить свою жизнь с моей. Теперь он вернулся, но лишь для того, чтобы освободить и увести в безопасное место девочку, которая станет его королевой, наследницу Ардуина, предвидевшего все, кроме ее имени. Знаете, господин, туман времени порой обманывает и самого мудрого из мудрецов.

— Простите, госпожа, с вашего позволения, — в отчаянии перебил Ранкстрайл, — но я ничего не понял.

Но у них не было больше времени. Бросив его сначала в этом дворе на все утро, как никому не нужную безделушку, паж наконец-то за ним вернулся.

— Господин, умоляю вас, не забудьте вашей клятвы!

Аврора исчезла, и паж ее не заметил. Капитан остался в недоумении. Он вспомнил о клятве — не убивать, если только не ради спасения чьей-то жизни. Попытался найти какой-нибудь другой смысл в том, что осталось у него в памяти из слов Авроры. Что она еще сказала? Не проклятый, а последний… Не могла она сказать что-нибудь понятное, что-нибудь, что могло хоть на что-то сгодиться?

Аврора, в отличие от Расколотой горы, не была в опасности, и единственное, что ему оставалось делать, — это вернуться обратно. Капитану было чем заняться в другом месте, и, кроме того, он не совсем понял — убить Эльфа было честью или последней глупостью? Неясность была еще одним поводом убраться отсюда и вернуться в Малавенто.

Паж мчался бегом, и Ранкстрайлу пришлось поспешить за ним. В этом месте, очевидно, действовало правило: «Сначала жди, как последний дурак, потом мчись сломя голову». Запыхавшись, они прибежали в большой зал, где тот, кто был, как он сразу понял, Судьей-администратором, держал речь перед военачальниками.

Судья походил на Аврору: очень красивый, с белокурыми волосами, прекрасной белой бородой и светлыми глазами. То же овальное лицо, те же изящные руки.

— …И я, Судья-администратор, я, принесший справедливость в этот город… — повторял он перед каждой фразой.

К счастью, он был так поглощен своей речью, что не заметил появления Ранкстрайла. Огромный зал был пустым и ничем не украшенным, редкие окна-бойницы, непонятно в каком порядке разбросанные по стенам, скупо пропускали свет.

Присутствовали четыре командира тяжелой кавалерии, в том числе Арньоло, и три командира пехоты: сидя на задрапированных красными и белыми тканями деревянных скамьях, они недовольно повернули головы при виде Ранкстрайла, вошедшего вслед за пажом. Для капитана не предусматривалось никакой скамьи, поэтому он довольствовался тем, что прислонился к стене. Закончив полагавшуюся ему речь, Судья-администратор резко замолчал, вздохнул и, ни с кем не прощаясь даже кивком головы, развернулся и вышел.

В зале повисло молчание. Через некоторое время все, кроме одного, поднялись со своих мест.

— Отлично, — проговорил один из командующих пехотой, — как мне кажется, приказ ясен.

— Кто-нибудь из ваших превосходительств мог бы разъяснить его мне? — спросил капитан.

— Ты что, не слышал? Или не понял? — поинтересовался Арньоло.

Ранкстрайл решил не приводить в свое оправдание аргумент задержки, которая, очевидно, была специально подстроена для того, чтобы заставить его даром просить прощения.

— И то и другое, ваше превосходительство, — безмятежно ответил он. — Это ж редкость, чтобы кто-то из легкой пехоты был умен. Если вы повторите мне всё медленно и громко, то, может, я и пойму.

— Что, пошутить захотелось?

— Я хочу всего лишь убраться отсюда, ваше превосходительство. Вернуться на Расколотую гору. Если, конечно, я вам не нужен. А если нужен, то скажите, что от меня требуется.

— Нужно сразиться с Эльфом и с его драконом. Как ты думаешь, у тебя и у твоих солдат хватит на это крови?

— Конечно же, нет, ваше превосходительство. Всю кровь, какая у нас была, мы поделили с пиявками да с комарами, так что осталось ее совсем немного. На эльфов и драконов наверняка не хватит, а вот на орков — может быть. Давайте разделим с вами обязанности. Вы, герои, спасете Далигар, а мы, наемники, отправимся себе драться с орками, которые любят раздирать людей на части, — мы к этому больше привыкли.

— Да что за глупости ты говоришь? — выходя из себя, воскликнул Арньоло.

— Что вы, ваше превосходительство, я же с вами во всем соглашаюсь! — терпеливо объяснил Ранкстрайл.

— Да тебе не стыдно быть таким трусом?

— Нет, ваше превосходительство, — весело ответил капитан, — и потом, с чего бы? Это же вы — благородный рыцарь! А я — всего лишь наемник, я не сражаюсь за славу. Мне за это платят. Дракон — он такой страшный, а вы — храбрецы. Сражайтесь себе с драконом, вы ж никого не боитесь, а я вернусь к оркам.

— Ты трус, — прошипел Арньоло.

— Ну и ладно, — благодушно согласился Ранкстрайл. — Так как я с вами во всем согласен, можно теперь идти?

Арньоло эта мысль нисколько не понравилась. Он сообщил, что командует кавалеристами и что Ранкстрайл с его пятьюдесятью солдатами переводится в легкую кавалерию. Им дается время до вечера, чтобы раздобыть себе лошадей. Завтра утром все они должны будут отправиться в погоню за беглецами и перерезать им дорогу.

Стать кавалерией было неизменной мечтой всей легкой пехоты — повышение в статусе сулило почти что уважение. Но только не сейчас, не после разговора с Авророй: Ранкстрайл хотел сначала понять, что вообще происходит. Он попытался было протестовать, указывая на тот факт, что они даже не умеют ездить верхом, что было не совсем правдой, и что ни черта не понимают в лошадях, что было не совсем ложью, но Арньоло резко прервал его:

— Капитан, не о тебе ли говорят, что ты можешь сотворить чудо? Все, за что ты ни возьмешься, получается! Я уверен, ты без труда справишься и с этим.

• Предыдущая
• 45/160
• Следующая