Два романа об отравителях - Кристи Агата - Страница 16

• Предыдущая
• 16/86
• Следующая

— Я отнюдь не пытаюсь на вас воздействовать, мистер Чэпмен, — мягко возразил Шарп. — И если я не ошибаюсь, дело тут не в любовных интригах; просто кто — то хотел убрать Селию со своего пути. Как вы думаете, почему?

— Понятия не имею, инспектор. Я сам поражен, ведь Селия была из тех, кто мухи не обидит… ну, вы понимаете. Соображала она туго, была жуткой занудой, но, в общем, хорошей девчонкой. Таких, по — моему, не убивают.

— А вы удивились, узнав, что она виновата в… пропаже вещей, кражах и так далее?

— Еще бы! Я был просто потрясен.

— А может, это вы подучили ее?

Удивление Нигеля было, пожалуй, вполне искренним.

— Я? Подучил ее? Но зачем?

— Мало ли зачем. У некоторых людей довольно странное чувство юмора.

— Ну, знаете, может быть, я глуп, но я не нахожу ничего смешного в дурацкой истории с кражами!

— Значит, вы не хотели таким образом подшутить?

— Я не воспринимаю это как шутку. По — моему, подоплека краж была чисто психологической.

— Итак, вы утверждаете, что Селия Остин была клептоманкой?

— А вы хотите предложить другое объяснение?

— Боюсь, что вы не очень осведомлены, что такое клептомания, мистер Чэпмен.

— Но я лично другого объяснения не вижу.

— А как вы думаете, мог кто — нибудь натолкнуть мисс Остин на мысль о воровстве как средстве привлечения внимания Колина Макнаба?

В глазах Нигеля промелькнул озорной огонек.

— Очень забавная версия, инспектор, — одобрительно сказал он. — А знаете, вообще — то возможно. Колин, как пить дать, попался бы на удочку. — Некоторое время Нигель с удовольствием смаковал эту мысль. Но потом печально покачал головой. — Нет, Селия не стала бы играть, — сказал он. — Она была девушкой серьезной и не стала бы насмехаться над Колином. Она была влюблена в него по уши.

— А вы не задумывались над тем, что происходит в пансионате, мистер Чэпмен? Ну, к примеру, кто залил чернилами конспекты мисс Джонстон?

— Если вы подозреваете меня, инспектор, то это неправильно. Конечно, на меня падает подозрение, потому что конспекты залили моими чернилами, но я считаю это чистейшей провокацией.

— В каком смысле?

— В том, что взяли именно мои чернила. Кто — то хотел мне подложить свинью. Тут полно таких доброжелателей.

Инспектор пронзительно взглянул на Нигеля:

— Что вы конкретно имеете в виду?

Но Нигель тут же залез в свою скорлупу и не пожелал ничего объяснять.

— Да ничего особенного… просто когда стольким людям приходится существовать под одной крышей, все их недостатки вылезают наружу.

Следующим в списке инспектора значился Леонард Бейтсон. С Леном ему пришлось еще труднее, чем с Нигелем.

— Хорошо! — горячо воскликнул он, когда инспектор покончил с обычными формальностями. — Допустим, я наливал Селии кофе и протягивал чашку. И что из этого?

— Стало быть, вы утверждаете, что вы налили ей кофе?

— Да. По крайней мере, я налил его из кофейника и поставил чашку возле Селии. И можете мне не верить, но морфия там не было.

— А вы не видели, выпила она кофе или нет?

— Не видел. Мы разбрелись по гостиной, и я сразу увлекся спором с одним из студентов. Так что я не заметил, выпила она кофе или нет. Она тогда разговаривала с кем — то другим.

— Ясно. То есть, по — вашему, любой из присутствующих мог подсыпать ей в чашку морфий?

— Да вы попробуйте подсыпать что — нибудь в чашку у всех на виду! Вас сразу заметят.

— Ну, необязательно, — возразил Шарп.

Лен агрессивно выкрикнул:

— Да какого черта мне было травить бедную девочку? Я ничего не имел против нее!

— Я не говорю, что вы хотели ее отравить.

— Она сама выпила морфий. Сама отравилась. Другого объяснения нет.

— Мы считали бы точно так же, если бы не подложная записка.

— Какой, к черту, подлог! Разве это не ее почерк?

— Это лишь клочок письма, написанного рано утром.

— Но ведь она могла оторвать его и оставить вместо записки!

— Помилуйте, мистер Бейтсон! Если самоубийца хочет оставить записку, он берет ручку и пишет, а не отрывает клочок старого письма с подходящей фразой.

— Не знаю, не знаю… Люди часто делают глупости.

— Ну а где же само письмо?

— Откуда мне знать. Это ваши заботы. Я за вас, что ли, работать должен?

— Мы работаем, не беспокойтесь. А вам я бы посоветовал отвечать на мои вопросы повежливее.

— Что вы от меня хотите? Я девушку не убивал, мне незачем было ее убивать.

— Она вам нравилась?

Лен ответил, немного успокоившись:

— Очень. Она была славной девочкой. Глуповатой, но милой.

— А когда она призналась в кражах, вы ей поверили?

— Конечно, она же сама сказала. Но я был удивлен.

— Вы не думали, что она способна на воровство?

— Н — нет… Вообще — то нет. — Видя, что ему не надо больше защищаться, Леонард перестал вести себя агрессивно и охотно разговорился на тему, которая его явно интересовала. — Она была не похожа на клептоманку, — сказал он. — И на воровку тоже.

— А может, ее поведение объясняется чем — то другим?

— Другим? Но чем же?

— Ну, допустим, она хотела вызвать интерес Колина Макнаба.

— Вам не кажется, что это притянуто за уши?

— Но он же обратил на нее внимание!

— Да, конечно. Старина Колин просто помешан на всякой психопатии.

— Вот видите. Если Селия Остин это знала…

Лен покачал головой:

— Ошибаетесь. Она никогда не додумалась бы до такого… Ну, до такого плана. Она не разбиралась в психологии.

— Но вы — то разбираетесь?

— К чему вы клоните?

— Может, из чисто дружеских побуждений вы научили ее, как вести себя?

Лен хохотнул:

— Тоже мне нашли дурака! Да вы в своем уме, инспектор?

Инспектор переменил тему разговора:

— Как вы считаете, конспекты Элизабет Джонстон испортила Селия?

— Нет. Селия сказала, что она не виновата, и я ей верю. Она в отличие от других никогда не конфликтовала с Бесс.

— А кто конфликтовал и почему?

— Понимаете, Элизабет любит ставить людей на место. — На мгновение Лен задумался, потом продолжил: — Стоит кому — нибудь за столом сморозить глупость, как тут же раздается педантичный голос Элизабет: «Боюсь, это не подтверждается фактами. По хорошо проверенным статистическим данным…» И пошло — поехало. Многих ее манера выводит из себя, особенно тех, у кого язык без костей, как у Нигеля Чэпмена.

— А, помню, помню… Нигель Чэпмен.

— Кстати, конспекты залиты его чернилами.

— Значит, вы считаете, что это сделал Нигель?

— По крайней мере, такая возможность не исключена. Он довольно злобный малый и, по — моему, расист. Единственный из всех нас.

— А кого еще раздражала педантичность мисс Джонстон и ее привычка учить других?

— Колин Макнаб частенько на нее злился, да и Джин Томлинсон она пару раз задевала.

Шарп задал вразнобой еще несколько вопросов, но Лен больше не сообщил ничего путного. Потом инспектор вызвал Валери Хобхауз.

Валери держалась холодно, церемонно и настороженно. Выдержки и самообладания у нее было куда больше, чем у мужчин. Она сказала, что прекрасно относилась к Селии. Та была не очень умна и чересчур романтична, недаром она так влюбилась в Колина Макнаба.

— Вы думаете, она была клептоманкой?

— Наверное. Я в этом не очень разбираюсь.

— А может, кто — то подучил ее?

Валери пожала плечами:

— Чтобы окрутить Колина, этого напыщенного болвана?

— Вы хватаете мою мысль на лету, мисс Хобхауз. Совершенно верно. Уж не ваша ли это была идея?

Валери, казалось, была позабавлена.

— Вряд ли, уважаемый сэр, особенно если учесть, что при этом пострадал мой шарф. Я не такая альтруистка.

— Но вы думаете, ее могли подучить?

— Маловероятно. По — моему, Селия вела себя вполне естественно.

— Естественно? В каком смысле?

— Знаете, я начала подозревать ее после скандала с туфлей Салли. Она ревновала Салли к Колину. Я говорю о Салли Финч. Она, безусловно, самая симпатичная девушка в пансионате, и Колин явно выделял ее из остальных. Когда перед вечеринкой туфля исчезла и Салли пришлось надеть старое черное платье и черные туфли, Селия просто облизывалась от удовольствия, как кошка, наевшаяся сметаны. Но подозревать ее в краже всей этой дребедени… браслетов, пудры… мне и в голову не приходило.

• Предыдущая
• 16/86
• Следующая