Улица Кипарисов, 14 - Щербаков Сергей Анатольевич "Аксу" - Страница 62

• Предыдущая
• 62/63
• Следующая

Воздуха не хватало, юноше приходилось все чаще и чаще выбираться в подвал, чтобы отдышаться. Работа велась очень медленно и с соблюдением крайней осторожности, так как они уже подобрались под стены крепости и охрана могла услышать звяканье лопаты и кирки. Особую тревогу у Рудо вызывала стая бродячих собак, которая постоянно крутилась у стен крепости. Животные явно учуяли находившихся под землей людей. «Бобики» вели себя подозрительно: бегали замысловатыми кругами, отчаянно лаяли, жалобно скулили… Они настолько надоели стражникам, что те стали их немилосердно гонять и бросать в них камнями.

Особенно их донимал лохматый рыжий пес, вероятно, вожак бродячей стаи, который все норовил раскопать лапами землю и громко протяжно завывал.

Пока Торбеллино копал подземный ход, в это время в столице на Арсенальной Улице полицией была организована облава. Жандармы перекрыли полностью улицу и в поисках подпольной типографии тщательно досматривали все дома, расположенные на ней. Цветочный магазинчик тоже не миновал печальной участи. К счастью, Ферри не было на месте: он в это время покупал на городском рынке продукты для повстанцев, прятавшихся на ферме.

Группа полицейских, которую возглавлял сыщик Флари, бесцеремонно ввалилась в помещение и стала рыскать по магазину, осматривая все углы.

При виде жандармов бедная Жанна потеряла дар речи и так растерялась, что нечаянно уронила с прилавка горшок с цветущей геранью на пол. Глиняный горшок разлетелся вдребезги. Пока она собирала черепки и спасала кусты герани, морковный запах растения ароматным облаком быстро распространился по всему магазину. От сладковатого запаха у Флари градом полились из глаз слезы и начался страшный насморк. Сыщик разразился серией громких чихов, уткнувшись лицом в носовой платок, отчего немногочисленные посетители ломанулись в испуге наружу, боясь подцепить какой-нибудь вирус. Тщательно обыскав заведение и заглянув в заднюю комнатку, незваные гости обнаружили там толстого увальня, который с блаженным видом, сидя в кресле, с удивительной скоростью поглощал бутерброды. Это был Гарри, который, выполнив все указания Жанны, устроил себе заслуженный перекур.

Флари было уже не до обыска, не до запаха типографской краски, не до странного розовощекого увальня… Проклиная в мыслях цветочное царство Жанны и безостановочно сморкаясь, он постарался как можно скорее покинуть его. В конце улицы его поджидал недовольный результатами проводимой операции Восто со своими людьми.

– Что с тобой? – спросил он, увидев плачущего товарища. – Что у тебя с носом?

– Чертова герань!

– Какая еще герань? Причем тут герань?

– Были в цветочном магазине. Там оказалась герань, а у меня аллергия с детства на ее морковный запах. Восто, теперь я дней пять точно не работник.

– Пренеприятная приключилась история, дружище.

– Представляю, в каком бешенстве будет пребывать наш дорогой шеф, он и так последнее время злой, как бобик.

– Тебе надо свой нос беречь, как зеницу ока.

– А у тебя как рейд прошел, есть какие-нибудь обнадеживающие результаты? – спросил Флари друга, жалобно всхлипнув сопливым носом.

– Все впустую, дружище. Сколько раз говорил Рабиозо, что гнилой номер – искать подпольную типографию на улице, где находится Департамент полиции. Это только безумцу или конченому кретину может прийти в сумасшедшую голову идиотская мысль – печатать запрещенную литературу под самым носом у полиции.

– А я считаю, ты не прав. Будь я бунтовщиком, я бы так именно и поступил, чтобы обвести вокруг пальца полицию.

– Ну, не знаю, не знаю. По-моему, глупо так рисковать. Тем более ты сегодня сам убедился, что на нашей улице полнейший порядок. Если бы было иначе, ты бы за сотню метров учуял запах типографской краски.

– Это точно, – согласился с приятелем Флари, утирая льющиеся из глаз слезы и сопливый нос платком.

Бедняга проболел около недели, ему даже пришлось за помощью обратиться к бабке-знахарке, которая целебными настоями и мазями привела несчастного сыщика в надлежащую форму. Шеф тайной полиции Рабиозо все это время рвал и метал, ему позарез нужны были опытные сотрудники. Восто один не справлялся с огромным объемом работы, а на туповатых и ленивых Сабуэсо, Силбато и Спуро надежды было мало.

– Ну, вот, Торбеллино, основная наша работа сделана. Мы с тобой сейчас находимся под крепостными стенами, – сказал Чарлито, оборачиваясь к другу, в его больших круглых глазах играли веселые огоньки.

– Даже не верится, что мы почти у заветной цели, – откликнулся обрадованный юноша, смахивая капельки едкого пота со лба.

– А помнишь время, когда мы с тобой только начинали копать? – спросил Чарлито, усмехнувшись.

– Такое ощущение, что это было тысячу лет тому назад. Честно сказать, я тогда не очень-то верил в успех этого авантюрного предприятия.

– Теперь осталось самое сложное: правильно сориентироваться по карте и осторожно прокопать путь к камере, где томятся гвардейцы с полковником Осадо.

– Здесь очень мало воздуха. Как бы беглецы при побеге не задохнулись в прорытом нами подземелье, – заметил Торбеллино, с трудом дыша, как рыба, выброшенная на берег.

– Не волнуйся, я что-нибудь придумаю перед побегом. Для циркуляции воздуха в туннеле пробью несколько незаметных вертикальных отверстий к поверхности земли, чтобы здесь не ощущался недостаток воздуха, – успокоил его «чумазый».

За неделю подземных работ нашим героям удалось прокопать лишь метров восемь, не больше. Но и это было большим достижением, учитывая, что работать приходилось в таких тяжелых условиях с соблюдением крайней осторожности. Хозяину кофейни удалось отвлечь бродячих собак от крепостных стен. Рудо несколько раз в день подкармливал стаю пищевыми отходами и костями недалеко от дровяного сарая, что располагался в конце двора. Собаки настолько привыкли к подачкам, что надолго обосновались на новом месте и никуда не собирались убегать.

Отработав пару недель под землей, юноша засобирался в путь. На рассвете, когда еще над полем стелилась белая дымка тумана, Торбеллино, облачившись в наряд воина-рэдпероса, взял коня под узцы и вывел за ограду. Рудо и Лила вышли провожать молодого фрида, за ними увязалось несколько собак, которые за эти дни сдружились с юношей.

– Конь у тебя больно крупный и тяжеловат, охотники-рэдперосы на таких могучих не охотятся. Для охоты нужны быстрые кони. Как тебя еще не вычислили ищейки трайдоровские по этому тяжеловозу, не пойму? – сказал Рудо, похлопывая ласково по мощному крупу животное.

– Это самый легкий из тяжеловозов, что мне смог предложить Дядюшка Буоно. А полицейским не до лошади, их отвлекает моя яркая раскраска война-рэдпероса.

– Да сопутствует тебе удача, сынок, – хозяин кофейни крепко обнял юношу.

– Счастливого пути, Торбеллино! – сказала грустная Лила, и отвернувшись, смахнула набежавшую слезу.

Распрощавшись с друзьями, юноша вскочил в седло, помахал рукой и галопом поскакал в сторону Ноузгея.

Конец второй книги о Торбеллино

Анкерок – бочонок для пресной воды.

Бизань-мачта – самая задняя мачта судне.

Брашпиль – ворот с горизонтальным барабаном, служащий для подъема якоря.

Бриг – двухмачтовое с прямыми парусами на обеих мачтах и косым парусом на грот-мачте.

Бухта троса – свернутый кругами трос.

Бушприт – деревянный брус, выступающий горизонтально или слегка наклонно с носа судна; к нему привязываются нижние передние углы парусов.

Ванты – снасти, поддерживающие мачту и идущие от нее наклонно к бортам.

Галс – курс судна относительно ветра. Идти правым или левым галсом – идти при ветре, дующем с правой или левой стороны.

Гальюн – туалет на корабле.

Гик – горизонтальный брус, упирающийся одним концом в мачту. К нему привязывается нижний край нижнего паруса.

• Предыдущая
• 62/63
• Следующая