Товарищи - Пистоленко Владимир Иванович - Страница 28

• Предыдущая
• 28/80
• Следующая

Оля пристально посмотрела па него и, сделав удивленное лицо, спросила:

— А почему только два, а не для всей группы?

Мазай недовольно нахмурил брови — видимо, этот вопрос ему не понравился:

— «Почему, почему»! Приглашаю тебя в кино — и весь разговор. А нам и двух достаточно.

Делая вид, что смотрит куда-то вниз, она, чуть прищурившись, хитровато взглянула на Мазая и спросила наивным тоном:

— Как барышню приглашаешь? Ага?

— При чем тут барышня! Деньги мои?

— Твои.

— Ну вот. Кого хочу, того и приглашаю. И никакая не барышня. Могу выйти за ворота и любого позвать. Верно говорю?

— Подумаешь, важность какая — деньги! А может, не каждый еще и пойдет, если ты приглашаешь.

Мазай удивился:

— А почему не пойдет? Пойдет! Ты ведь пойдешь?

— Как раз и не угадал. Не пойду.

— Не пойдешь?!

— Не пойду.

Как только Мазай заговорил о кино, Оля решила пойти с ним, но сейчас ее возмутила самоуверенность Васьки, и она отказалась. Мазай даже растерялся и не вдруг нашелся, что ответить. Он что-то промычал, взглянул исподлобья на Олю и наконец сказал:

— Небось с Жабиным ходила.

— С Жабиным? А ты откуда знаешь?

— Знаю. И лучше не вертись, ребята видели… Ходила?

— Ходила! — вызывающе ответила Оля и вдруг громко и заливисто рассмеялась. — Жабин знаешь какой? Как настоящий кавалер.

Она спрыгнула с лебедки и, чуть отставив левую ногу, приосанилась, изображая Жабина:

— «Олечка, разрешите юноше пригласить вас в кино! Разрешите быть вашим кавалером! Разрешите взять вас под ручку! Не хотите ли попить морсу?»

— Это Жабин так рассыпался? — хмуро спросил Мазай.

— Да, юноша Жабин. Вот пошла с ним в кино и дала себе слово: никогда больше с мальчишками не ходить. Никогда! И мое слово — твердое. Вот! Только с девчонками буду ходить или когда всей группой. Ясно?

— А почему?

— Все потому.

— Нет, ты скажи, — допытывался Мазай.

— Много будешь знать — скоро постареешь.

— Не скажешь?

— Почему не сказать? Скажу. С ним идешь, как с человеком, как с товарищем, а он начинает кавалерничать. Нужно мне это! Даже вспоминать противно!

— Ну, погоди! Я до него доберусь! Я ему кости посчитаю!

— Не трудитесь, товарищ староста, — насмешливо сказала Оля, — без вашей помощи обойдусь. Я его так отбрила, что забыл кавалерничать.

— А за что? Обидел он? А? За что? — горячо спросил Мазай и схватил Олю за руку.

— Пусти, руку сломаешь! Вот как раз за это самое.

Языком болтай, а рукам воли не давай! Тоже мне, защитник нашелся! Сказала — пусти! Ну!

Оля резким рывком освободила руку. Там, где цепко держали пальцы Мазая, осталась саднящая боль. Оля погладила ноющее место.

— Медведь — вот ты кто! Разве так можно? Рука вся посинела. Тоже, нашел где силу показывать!

Ее начало разбирать зло на Мазая: обращается грубо, словно с вещью, и еще набивается в защитники. Она его об этом не просила и просить не будет. Без Мазая обойдется. Да и вообще ей не нужно никаких защитников. Подумаешь!

— С чего это тебе вдруг захотелось Жабину кости посчитать? Ведь он не с тобой в кино ходил, а со мной! Я тебя не просила, чтобы ты надо мной шефствовал. Понятно?

Лицо Мазая стало пунцовым. Он уперся взглядом в землю и ботинком начал усердно расчищать перед собой снег.

«Ага! Злится», — подумала Оля и продолжала:

— Вообще ты много бахвалишься. «Я да я!» А получается не всегда так, как нахвастаешь.

Мазай сверкнул глазами, но промолчал.

— Говорят, что позавчера вечером ты кому-то в общежитии, в своей комнате, всыпать хотел, а попало тебе, да так, что еле ноги унес.

Она задела Мазая за самое больное, что уже второй день не давало ему покоя.

— Ну, это не твое дело! И мы еще посмотрим, кто унесет, кто нет, — пробурчал он.

А Оля язвительно продолжала:

— Может, это все неправда? Наплел кто-нибудь? Бывает же так, что люди обознаются. А только, говорят, позавчера видели и слышали, как один моряк, на тебя похожий, по ошибке вместо полундры во весь голос «караул» закричал.

Мазай встрепенулся, вздрогнул и, шагнув к Оле, замахнулся кулаком:

— Ну… ты… Нечего! Без уколов… а то…

Оля чуть побледнела, но не шелохнулась, только еще выше подняла голову и продолжала прежним насмешливым тоном:

— А то что? Ну? Что? Может, ударишь? Попробуй! А я новенького позову. Говорят, он заступается, всыпает хвастунам и задирам.

Будто зная, что о нем идет разговор, из цеха вышел Жутаев. Он оглянулся вокруг, выбирая местечко, где бы сесть, и пошел в сторону, к сложенным невысокими штабелями чушкам чугуна.

Мазай неприязненно следил за ним, пока тот не сел. Потом обернулся к Оле и негромко сказал:

— А что ж тут долго разговаривать… иди. Вон он.

Мазай решительным шагом отошел от Оли и крикнул ребятам, все еще не пускавшим Надю и Наташу:

— Эй, ребята! Колька, Сережка! Бросьте их, пускай идут. Айда все в цех, сводку заполню.

Насвистывая какой-то мотивчик и не глядя иа Олю, он неторопливо, вразвалку пошел к цеху. А Оля растерянно смотрела ему вслед. Такого конца она не ожидала. Как и раньше случалось, она просто хотела позлить Мазая, но на этот раз, видно, хватила через край и, как никогда, обидела его.

Оля крикнула ему вдогонку:

— А кино, Вася! Васька!

Но Мазай будто и не слышал.

Мимо пробежали ребята, и Сергей позвал:

— Пошли, Ольга. Мазай велел в цех идти.

— Я приду, — нехотя ответила она и снова села на лебедку.

Хорошее настроение исчезло. Оля сидела задумавшись. Нужно же было ссориться с Мазаем! И, главное, без всякой причины. Ведь он ничем не обидел ее, даже хотел повести в кино. Она сама начала высмеивать да вышучивать его. Он и рассердился. Характер у него такой— без огня вспыхивает. Ну, а кто не обидится, если начнут сыпать оскорбления? Оля ругала себя, называла свой характер жутким, и невозможным, и диким…

Подошла Наташа и присела рядом:

— Олечка, а мастера вашего все нет? Где же он у вас так долго?

Оля взглянула на нее пустыми глазами и безразлично ответила:

— Иди, Наташа. Что ты будешь ради меня время терять? Забирай Надю, и идите.

Удивленная, Наташа внимательно посмотрела на нее:

— Оля, что с тобой?

— Так, ничего.

— Ничего? А я, думаешь, не вижу?

— Правда ничего.

— Значит, не скажешь?

— С Васькой поругались.

— Вот тебе на! Из-за чего?

Задать вопрос легко, а вот как ответить па него… Оля и сама не знала, из-за чего поссорилась с Мазаем. Вдруг взгляд ее упал на Жутаева, все еще сидящего па чушках. Она почувствовала к нему новый прилив неприязни, зародившейся еще вчера, когда ребята сказали, что он избил Мазая.

— Вон из-за того белобрысого, — сказала Оля, кивнув в сторону Жутаева. — Я дразнить стала им, а Васька рассердился, повернулся и ушел.

— Ну, знаешь, Ольга, — возмутилась Наташа, — есть из-за чего расстраиваться! «Повернулся и ушел»! Подумаешь, беда какая! Я вообще зазнайку этого Мазая пе люблю. Он же грубиян. И удивляюсь, как ты можешь с таким дружить.

— Ну тебя, Наташка! — обиженно отмахнулась от нее Оля. — Ты какая-то словно деревянная, ничего не понимаешь!

— А что же здесь понимать? И понимать нечего, дело ясное.

— У тебя всегда все ясно.

— Конечно, ясно! «Повернулся и ушел»! Да разве хороший мальчишка так поступит? Никогда! А у Мазая это не первый раз. Он и с другими не лучше. А ты будто новость узнала и сразу же решила расстроиться. Ни к чему! Но ты тоже виновата — зачем было человека дразнить? У тебя это есть. А в общем, забудь об этом и поменьше встречайся с Мазаем.

Пропустив мимо ушей замечание Наташи, Оля решительно поднялась и со злостью предложила:

— Пошли к новенькому! — И, подчеркивая какой-то особый, скрытый смысл, закончила — По-зна-комишь-ся.

— Да ты с ума сошла! Еще что придумала? Ольга!

— Пойдем. Я его немного… пошпигую. За Ваську. Не пойдешь? Ну, сиди.

• Предыдущая
• 28/80
• Следующая