Штучки-дрючки в Провансе - Куликова Галина Михайловна - Страница 22

• Предыдущая
• 22/43
• Следующая

– Здесь, во Франции? – продолжал настаивать он.

– И здесь, и вообще... Больше всего на свете я хочу вернуться домой, найти одного человека и сказать ему, как я его люблю, – произнесла Таня с тоской.

Смотрела она при этом вдаль, на поля, словно разговаривала или сама с собой, или с Господом Богом.

– Любовь... Я понимаю, что такое любить... Раньше я жил в этих краях. Давным-давно. Здесь я встретил одну женщину... И сразу понял, что это любовь всей моей жизни.

– Вы сказали ей об этом? – спросила Таня так жестко, словно, ответь он «нет», она развернулась бы и ушла, исполненная презрения.

– Она тридцать лет была моей женой. – Старик вздохнул. То ли мистраль надул ему в глаза слезы, то ли виноваты были воспоминания, но ему пришлось опустить голову.

– А вот я ничего не сказала, – Таня скрипнула зубами. – Мне показалось, что он влюблен в другую, и решила уступить. Точно так же, как раньше он уступил меня своему другу.

– Что ж, все поправимо. Вы оба живы, вы молоды!

Таня не могла бы сказать, сколько ему лет, но видела, что много, очень много.

– Думаете, это главное условие? – спросила она не без горечи. – Он не отвечает на мои звонки. Я не знаю, где он, что с ним.

– Так возвращайтесь домой и найдите его, – предложил старик, тоже принимаясь смотреть вдаль, на поля. Камень, который едва не убил его, лежал поодаль, весь в уродливых трещинах. – Где ваш дом? Откуда вы?

– Из России, – ответила Таня. – И я не могу ехать домой. У меня неприятности.

– Как вас зовут, мадемуазель?

– Татьяна Волгина.

– А тот, кого вы любите? Как его зовут? – меланхолично спросил старик.

– Его зовут Олег Скворцов.

Таня произнесла это со всей определенностью – впервые в жизни. Олег Скворцов – человек, которого она любит!

– В ваших чувствах много романтики... Он какой-нибудь художник или поэт?

– Почти что. – Таня улыбнулась своим мыслям. – Он архитектор.

– Надеюсь, мадемуазель, ваша история завершится счастливо. Пока ты жив, все поправимо, – сказал ее собеседник.

– Вы действительно так думаете? – Тане не хотелось с ним спорить.

Старик совершенно по-французски пожал плечами и попрощался, сунув ей в руки свою визитку, которую достал из внутреннего кармана куртки, отделанной клетчатой байкой.

Таня стояла на каменистой дороге с ободранными коленками и смотрела ему вслед. Пошатываясь, он дошел до своей диковинной машины, сел в нее, завел мотор и уехал, ни разу не оглянувшись. Он не предложил подвезти ее, и она подумала, что бедняга, наверное, все еще находился в шоке. Или впал в прострацию – такое часто случается с людьми, пережившими сильное потрясение.

Таня была рада, что подоспела вовремя и спасла его. Это оправдывало поездку сюда, которая со стороны казалась глупой и бессмысленной. А так можно было утешать себя тем, что ее привело в это место само провидение. Она огляделась по сторонам, вбирая в себя сочные краски ранней осени. Ее тело наполнилось адреналином, как аэростат гелием, и казалось необычайно легким, воздушным, готовым взлететь над равниной, над исполинскими платанами, над зарослями тамариска. Она пошла обратно к тому месту, где оставила антиквара, и тот, увидев свою пассажирку в весьма плачевном виде, принялся цокать языком. А потом ринулся к машине за бутылкой воды, перво-наперво решив помочь ей смыть грязь с кровоточащих царапин.

Пока он хлопотал, она рассказала ему про старика, про его чудной старый автомобиль и даже достала из кармана визитку, чтобы подтвердить свои слова, как будто Монкорже мог ей не поверить. Тот задумчиво повертел ее в руках.

– Вы хотя бы посмотрели на нее? – спросил антиквар, одарив Таню странным взглядом. – Знаете, кто вам ее дал?

Он вернул ей прямоугольный кусочек бумаги цвета слоновой кости, на ощупь тот был мягким и теплым, как шкура шарпея. Таня опустила глаза и уставилась на пролитое золото витиеватых букв. На визитке было написано: «Лукас Мусси».

– Вы знаете, кто такой граф Монте-Кристо? – спросила миссис Родмен, раскладывая на коленях салфетку. – Я ведь понятия не имею, что читают в России!

– Дюма точно читают, – подбодрила ее Таня.

– Так вот. Лукас Мусси – тот же граф Монте-Кристо. Он был очень беден, хотя ходили легенды, что его предки обладали несметными сокровищами. Куда подевались эти сокровища, никому не ведомо, и бедный Мусси в юности был гол как сокол. Но он оказался очень талантливым молодым человеком, обладал амбициями и желанием вернуть своей фамилии былую славу. Конечно, у него были завистники и недоброжелатели. Как и графа Монте-Кристо, его жестоко подставили и едва не обвинили в страшном преступлении. Но он смог не только доказать свою невиновность, но и о назло им всем заработал кучу денег. И теперь обладает сумасшедшим состоянием и таким же сумасшедшим влиянием. У него есть собственный замок, собственный остров и собственная планета. Я читала про него большую статью и смотрела передачу по телевизору. Раньше он жил в этих краях, и до сих пор приезжает сюда, как только начинает спадать поток туристов.

– А я думала, что этот поток не спадает никогда.

Прованс казался раем, и, несмотря на опасность или вопреки ей, Таней владело странное упоение, и оно не проходило, а чем дальше, тем больше усиливалось. Маленькие ресторанчики умиротворяли ее, казалось, что здесь, в их уютной прохладе, не может произойти ничего дурного. Она расслаблялась и неторопливо рассматривала посетителей, ни от кого не ожидая подвоха. Ей нравились французы, и она любовалась людьми, как актерами, играющими в кино: их мимикой, жестами, улыбками. Сейчас она смотрела на мужчину средних лет, который обосновался за соседним столиком с чашкой эспрессо, сдобренного ложкой молока. Вид у него был мрачный. Глаза смотрели из-под тяжелых век с усталостью и печалью. Одет он был во все черное, только пиджак слегка отливал серым. Случайно встретившись с ним взглядом, Таня смутилась, отметив краем глаза, что губы француза тронула едва заметная усмешка. Еще подумает, что она с ним флиртует! Она чуточку подвинула стул, так, чтобы оказаться к мрачному типу вполоборота.

– Мусси – человек-легенда, – торжественно продолжала англичанка, обнюхивая кусок хлеба с упоением дворняжки. – Когда хотят сказать – безумно богат, говорят: богат, как Мусси. На вашем месте, милочка, я бы хранила его визитку как зеницу ока.

Таня не рассказала миссис Родмен всей правды о том, где провела сегодняшнее утро. Она сочинила не слишком правдоподобную историю своего знакомства со знаменитым стариком, но англичанка проглотила эту байку с той же жадностью, что и свой утренний круассан. Проголодавшаяся Таня ела омлет с начинкой из помидоров, сдобренный пряностями, и запивала его апельсиновым соком.

– Ваш друг так и не позвонил? – спросила Джейн Родмен, наклонившись вперед и понизив голос. – Мне кажется, ему уже пора объявиться. Сегодня утром в отеле я видела двух очень подозрительных людей. Один чинил дверь, а другой вселялся в номер, который расположен напротив вашего. Оба с усами и, на мой взгляд, слишком веселые.

– Разве это подозрительно?

– А чего веселиться просто так? – повела бровью англичанка. – Никогда не доверяла людям, которые могут улыбаться дольше, чем не дышать под водой.

– Кстати, Джейн. Я вам очень благодарна за поддержку, – сказала Таня, отложив вилку. – Но вы же не можете опекать меня вечно. Вам нужно двигаться дальше, заниматься своими делами... Вам необязательно торчать в этом отеле и приглядываться к постояльцам.

– Не выдумывайте, – отмахнулась от нее миссис Родмен. – Пока я не посажу вас в самолет до Москвы, вы останетесь под моим присмотром. Я достаточно стара и достаточно независима, чтобы все на свете дела подстраивались под меня, а не наоборот.

На перила, окружающие веранду ресторанчика, села бабочка, складывая и разводя накрахмаленные шафрановые крылья. Мрачный тип за соседним столиком тоже заметил бабочку и рассеянно смотрел на нее, размышляя о чем-то своем. «Интересно, кто он такой? – подумала Таня. – На фермера не похож, на рыбака тем более. Но он, безусловно, француз. Турист из большого города?»

• Предыдущая
• 22/43
• Следующая