Избалованные смертью - Робертс Нора - Страница 46

• Предыдущая
• 46/82
• Следующая

Теперь и Фелисити опустилась в кресло. Она взяла свой стакан и принялась неспешно из него отпивать, внимательно глядя на Еву.

— Что он натворил? — спросила она наконец.

— А почему вы думаете, что он что-то натворил? — словно бы удивилась Ева.

— Я — психолог. — Голос Фелисити, черты ее лица вдруг сделались резче. — Мы с вами можем весь день загадками изъясняться.

— Я могу вам сообщить лишь то, что он имеет отношение к расследованию и мы с напарницей наводим о нем справки. Всплыло ваше имя.

— Что ж, как я уже сказала, мы с ним очень давно не виделись и не разговаривали.

— Разрыв помолвки тяжело прошел?

— Не особенно. — Фелисити перевела взгляд на окно. — Просто не подошли друг другу.

— Тогда почему же вы его боитесь? — неожиданно спросила Ева.

— Почему я должна его бояться? — Голос Фелисити звучал уверенно.

— Теперь уже не должны?

Фелисити сменила позу.

«Тянет время, — отметила про себя Ева, — подбирает слова, интонацию».

— Не знаю, с чего бы мне было его бояться тогда. Вы здесь не потому, что наводите справки, не потому, что он имеет отношение к расследованию. Он сам под следствием. Полагаю, я прежде, чем что-либо вам рассказывать, вправе узнать, в чем, собственно, дело.

— Убиты двое людей. Этого вам достаточно?

Фелисити закрыла глаза и слепо протянула руку, словно нащупывая что-то. Анна тут же подсела к ней на подлокотник и взяла ее руку в свою.

— Да, — сказала Фелисити, открыв глаза. Глаза ее теперь смотрели прямо на Еву. — Вы считаете, мне и моей семье следует его бояться?

— Не думаю, хотя трудно судить, не зная, что у вас с ним было. Пару дней назад он был на вечеринке в Гринвиче, — добавила Ева. — Это всего в паре миль отсюда. Он не предлагал встретиться?

— Нет. Ему незачем со мной встречаться. И я предпочла бы, чтобы так оно и дальше было.

— Ну, так помогите же нам, доктор Ван Витт, — тихо, но настойчиво попросила женщину Пибоди. — И мы сделаем все, что в наших силах, чтобы оно действительно так дальше и было.

— Я была очень молода, — начала Фелисити. — А он был очень обаятельным, очень красивым молодым человеком. Я была им совершенно очарована. Голову от него потеряла, будь это хоть трижды штампом. Он за мной ухаживал, тенью за мной ходил. Цветы, подарки, стихи, внимание. Я не влюбилась, это я уже потом осознала. Он меня пленил. Он ведь был в буквальном смысле всем, о чем только могла мечтать молодая девушка.

Фелисити замолчала, но, как подметила Ева, уже не пыталась тянуть время. Нет, она мысленным взором окидывала свою молодость, вспоминала, возвращаясь в прошлое.

— Меня он не любил. Это я осознала раньше, чем разобралась в собственных чувствах, но мне хотелось, чтобы он меня любил. Отчаянно хотелось. Так что я, как и многие девушки в таких случаях, старалась быть такой, какой он хотел меня видеть. Мы повсюду разъезжали с ним, и с Пат, и Слаем, это было так увлекательно. Боже, как нам было весело! Куда податься на выходные, думали мы, — в Ньюпорт или на Лазурный Берег? А может, слетать пообедать в Париже? Мы делали все, что нам было угодно.

Фелисити вздохнула, помедлила, но затем продолжила свой рассказ:

— Он был моим первым любовником. Я была наивной и робкой, а он был весьма тактичен. В первый раз. Но он хотел чего-то другого, от чего мне было немного не по себе. Но он меня не принуждал, по крайней мере явно. Тем не менее чем больше мы с ним были вместе, тем больше я чувствовала, что что-то не так. Что-то… так бывает, когда краем глаза замечаешь какую-то тень или движение, поворачиваешься, а там уже ничего нет. Но ты-то знаешь, что видела что-то.

Она отпила из стакана, откашлялась.

— Он увлекался наркотиками. Как, в общем-то, и многие в то время, так, развлечения ради. По крайней мере, так мне казалось. Но он ведь только и делал, что развлекался, мы все только этим и занимались. Так что всегда было, чем себя подбодрить. К этому он меня и принуждал — к наркотикам, к развлечениям, настаивал, чтобы я не замыкалась в себе. Когда они со Слаем оказывались вместе, начиналось какое-то безудержное, прямо-таки дикое веселье. Поначалу меня это даже привлекало. Но потом все зашло слишком далеко. Вечеринки становились бесшабашными, веселье безудержным, развлечения дикими. В глубине души я ведь не была такой, какой хотела казаться.

Фелисити опять замолчала, выравнивая дыхание. Видно было, что этот рассказ дается ей нелегко. Рядом с ней ее надежной опорой по-прежнему была Анна.

— Он начал причинять мне боль. Совсем немного, просто небольшие такие случайности — случайности с синяками. И я начала замечать, что ему нравится видеть мой испуг. Он, конечно, меня потом всегда утешал, но я по лицу видела, что ему нравилось меня пугать — то случайно запрет меня в комнате без света, то погонит машину как сумасшедший, то, когда купаемся в море, ненадолго задержит меня под водой. И в постели он стал грубым — даже жестоким.

Фелисити уставилась в свой стакан. «Снова вспоминает», — поняла Ева. Но когда Фелисити поднесла стакан ко рту, рука у нее не дрожала.

— Во всем остальном он был очарователен — такой обходительный, внимательный, остроумный. Сначала я думала, что проблема во мне, что я слишком в себе замыкаюсь, не готова пробовать все новое и увлекательное, нестандартное. Но…

— Вам не нравилось то, что нравилось ему, — подсказала Ева. — И не нравилось, то, к чему он вас принуждал.

— Да. Дело было не во мне. Я начала понимать, что ради того, чтобы сделать ему приятное, а если говорить честно, чтобы угодить ему, я притворяюсь кем-то, кем не являюсь на самом деле, и что я не смогу играть эту роль. Я не хотела ее играть, — уточнила Фелисити. — Однажды я нечаянно подслушала, как они со Слаем меня обсуждают. Они смеялись надо мной. Я поняла, что должна с ним порвать, но не знала как. Родители в нем души не чаяли. Он был такой обаятельный, любезный, такой идеальный мужчина. Если не считать того, что я замечала, так сказать, краем глаза. Если не считать тех случайностей. И я решилась. Однажды я с ним нарочно поссорилась. На людях, потому что боялась его. Кончилось это тем, что он разорвал помолвку. Он жутко разозлился, он был просто в ярости, наговорил мне ужасных вещей, но для меня каждое его слово было облегчением, потому что я знала: теперь я ему не нужна, теперь он обо мне забудет. Бросит меня, и я вновь обрету свободу. С тех пор мы с ним не разговаривали.

Она усмехнулась, покачала головой:

— Буквально ни разу не разговаривали, больше он мне ни слова не сказал. Будто между нами ничего не было. Когда Патриция вышла замуж за Слая, мы оба были на их свадьбе. Винни даже не поздоровался со мной, даже не посмотрел в мою сторону… Не так, знаете, чтобы меня специально унизить, нет. Так, словно он меня вообще не замечал, словно меня там не было. Меня в его жизни больше не существовало. И это для меня было еще большим облегчением.

«Рорк сказал: они тебя не замечают», — вспомнила Ева. Она правильно поняла, что имела в виду Фелисити.

— Эта информация, если можно так выразиться, может вам пригодиться?

— Да. У вас очень милый дом, доктор Ван Витт. Уверена, у вас прекрасные дети, замечательный муж, есть настоящие друзья, любимая работа.

— Верно, есть.

— Может, тогда вы и были молоды, — произнесла Ева, поднимаясь с кресла, — может, и были наивны и очарованы им. Но голова у вас была на месте.

— Он опасен, — вдруг сказала Фелисити. — Они оба опасны. Я в этом уверена.

— Я тоже. Вас и вашу семью он не потревожит, — пообещала Ева. — Вы живете в другом мире, у него нет причин желать вам зла. Я собираюсь поговорить с вашей двоюродной сестрой.

— Может, мне с ней сначала поговорить, вспомнить прошлое, рассказать о нашем разговоре? — предложила Фелисити.

— Да, это могло бы помочь.

— Я так и сделаю. — Фелисити тоже встала, протянула Еве руку. — Надеюсь, я смогла вам помочь. Но, должна сказать, читать про такие истории увлекательнее и не так душу выматываешь.

• Предыдущая
• 46/82
• Следующая