Хрангелы - Леви Инга - Страница 5
- Предыдущая
- 5/51
- Следующая
Поздоровавшись с обеими, Клаус деликатно отвел Уму в сторонку и
тихонько поинтересовался, где, собственно, Айкон, и кто, собственно, это очаровательное взволнованное создание. Ума объяснила.
– Ага, – Клаус повернулся к Красинде – вы, стало быть, стенографист?
Красинда кивнула.
– Деточка, вы учтите, пожалуйста, некоторые особенности наших старейшин. Например, Глава Совета, Генимыслей, иногда любит использовать иностранные словечки. Вы их не записывайте, это он так, для украшения речи. Он, понимаете ли, мыслит на всех языках сразу – совершенный мозг, гений!.. Старик Сенсор... говорит очень тихо – возраст все-таки, три тысячи лет. Но вы должны все расслышать и записать. Каждоеего слово – бесценно! Дальше. Глория...
Сначала Красинда слушала очень внимательно, но постепенно смысл сказанного перестал до нее доходить, а дошло совсем другое: ей предстоит записывать речи старейшин. Мамочки, какой ужас, какая ответственность!
– Извините, господин директор, – робко перебила она Клауса, – а старейшины будут говорить медленно? Ну, чтобы я успела все тщательно записать.
– Некоторые – медленно, например, Глория... – в прежнем темпе отвечал Клаус, но, поняв смысл вопроса, запнулся. – Что вы имеете в виду под словом «медленно», детка? Вы ведь стенографируете в обычном режиме?
– Ну конечно, – бодро ответила Красинда и подумала: «Я пропала!».
– Значит, успеете.
Клаус ободряюще кивнул ей и направился к своему месту. Улыбнувшись как можно обаятельнее, Красинда спросила:
– Госпожа Ума, пока никого, кроме господина директора, нет, я могу отлучиться на пять минут?
– Да, и даже необходимо: ведь потом вы все время будете заняты.
Красинда с трудом заставила себя чинно выйти, а не вылететь пулей...
...Здесь необходимо сделать небольшое отступление. На следующее после дня рождения утро вчерашняя именинница решила, что все-таки три телефона для нее – слишком. Поразмыслив, Красинда Добраярешила преподнести их своим друзьям. Но ведь все они (кроме Мудрицы и Форчуньи) эти самые телефоны и подарили. «Раз так, значит, барышням и отдаем», – справилась с проблемой Красинда Умная. И, вечером того же дня, один из них поселился у Мудрицы, а второй – в ящике Форчуньиного стола, составив компанию своему близнецу. Мудрица была искренне рада неожиданному подарку, а Форчунья, гордясь собственным великодушием и артистизмом, изображала восхищение щедростью Красинды...
Так вот, выйдя за дверь, Красинда тут же достала телефон и стала лихорадочно набирать номер. Мудрица, к счастью, откликнулась после второго гудка.
– Привет, это я! – трагическим шепотом завопила Красинда, – я погибаю!
Привычная к периодическим «погибелям» подруги, Мудрица спокойно спросила:
– У тебя каблук, что ли, сломался? Или перышко из крыла выпало?
– Если бы! Я попала в ужасную ситуацию! Я в Багряном зале, сейчас будет совет и, похоже, мне поручили вести его протокол!
– Почему тебе?
– Не знаю, почему! – Красинда почти рыдала.
– Не может быть... – Мудрица на секунду притихла,–... а как ты вообще туда попала?
– Меня вчера Ума вызвала, а я про платье думала и почти не слышала ее! А теперь они с господином директором все время о стенографии говорят, а сами мне блокнот и ручку дали!.. Что делать?
– Красинда, – осторожно спросила Мудрица, – ты что, стенографировать умеешь?
– Ну да! – ответила Красинда. – И даже очень замечательно... Ты что, стену рядом с Валерианом не видела? Все, между прочим, восхищаются.
После длительного молчания трубка наконец очнулась.
– А стенографировать – это, по-твоему, как?
– Ну ты даешь! Нашла что сейчас спросить! – всхлипнула Красинда.
– Не реви, отвечай, – непреклонно сказала трубка.
– Стенографировать – это рисовать на стенах граффити. Ну что за вопросы!
– Ктотебе это сказал?! – ошарашенно спросила Мудрица.
Красинда даже ногой притопнула от нетерпения.
– Чем выяснять то, что знают даже дети, могла бы мне хотя бы посочувствовать, если не собираешься помогать.
– Красинда, ты что, указала это в «особых навыках»?
– Ну да, ты же знаешь, какие у меня замечательные рисунки получаются, но какое это сейчас имеет значение!
– Дело в том, что стенография – это быстрая запись устной речи с помощью особых символов.
Красинда онемела.
– Не-е-ет, – еле слышно выдохнула она.
– Да, – вздохнула Мудрица.
От безысходности у Красинды защипало в носу. Мудрица, которая хорошо знала подругу и поняла, что та сейчас по-настоящему расплачется, затараторила в телефон:
– Красинда, держись! Ты, самое главное, не плачь, деваться некуда – ты все равно там единственный стенографист, вернее, все так думают, так что придется как-то выкручиваться.
– Вся надежда на тебя, – прошелестела Красинда. Она изо всех сил пыталась сдержать слезы, но те все равно капали на мантию, на блокнот, на пол...
Мудрица лихорадочно соображала, как спасти эту незадачливую рисовальщицу на стенах. И вдруг ее озарило.
– Слушай внимательно: ты будешь не записывать, что говорят старейшины, а зарисовывать.
– Как – зарисовывать?
– Быстро! Будешь рисовать образы и символы, которые придут тебе на ум, а потом, после совета, все тщательно опишешь.
По мере того как Мудрица говорила, Красинда успокаивалась. То, что предложила подруга, могло сработать – рисовала Красинда и правда хорошо. А по картинке вспомнить смысл сказанного легче, чем по каким-то крючкам и загогулинкам.
– Спасибо, – пискнула она в телефон, – я пошла творить.
– Ты, главное, художества свои не показывай никому, отдашь только расшифровку. Клаус Фрост, конечно, воплощение доброты, но мало ли что! Доводить до скандала не надо.
С уже сухими глазами Красинда вошла в Багряный зал. И очень вовремя! Через тридцать секунд почти все старейшины были на своих местах, и совет начался.
***
Пока ничего еще не надо было записывать (вернее, зарисовывать), и Красинда во все глаза смотрела на старейшин. Она, конечно, видела их на всяких торжествах, но так близко – никогда. Честно говоря, на это созвездие выдающихся хрангелов стоило посмотреть. Они были воплощением силы и мудрости, в зале царила энергия и мощь спокойного, несокрушимого, непобедимого Добра! Красинду стало даже познабливать от волнения и восхищения.
Глава Совета произнес краткую вступительную речь о цели заседания и передал слово Клаусу Фросту, который описал ситуацию. Старался сделать это спокойно, а вышло – не очень. Старейшины внимательно слушая его, одновременно изучали цифры и графики, делали пометки. После того как Клаус закончил, воцарилась плотная, напряженная тишина. Первой ее нарушила Глория, седая и
величественная как королева.
– Это похоже на эпидемию – как будто распространяется какой-то вирус, не правда ли?
Большинство старейшин закивали головами.
– Стратегия темных продумана идеально: внедрять зло в сердца и души людей они пытаются давно, но начать с детей – это впервые. Ведь в природе человеческой – опекать, оберегать детенышей, бесконечно прощать, а не бороться с ними. Вот и получается, что сейчас в опасности не только дети, зараженные (и даже – не зараженные) вирусом зла, но и взрослые.
– Знаете, есть странная закономерность – в городах, особенно крупных, ситуация гораздо хуже, чем в поселках, маленьких городках, деревнях. Там, где почти нет цивилизации, эмоциональное состояние детей вообще не изменилось, – сказал Клаус.
– Вот еще одно подтверждение версии о вирусе, – задумчиво проговорил Сенсор.
– Значит, нужно искать антивирус, – тут же отозвалась Готта. Она была младшей из старейшин. Иногда ее ужасно раздражали неторопливые обсуждения в Совете. По ее мнению, решения нужно принимать быстро. Ну, а уж следовать им – еще быстрее! Сколько раз Генимыслей убеждал Готту – от этих решений зависит слишком многое, и нужно все тщательно взвешивать, но...
- Предыдущая
- 5/51
- Следующая
