Пианино на лямке - Берна Поль - Страница 14
- Предыдущая
- 14/30
- Следующая
Марион занялась проверкой догадки Фернана относительно репертуара слепого. Где бы он ни играл — хоть в самых дальних и неурожайных точках, — под конец с почти маниакальным постоянством исполнял всё ту же задушевную мелодию, которую девочки втайне предпочитали всем другим:
«На грош любви».
— И её он играет с особым чувством — не так, как всё остальное, — убеждённо говорила Марион. — Можно подумать, старается, чтоб она накрепко засела у каждого в голове. Все ребята в квартале Ферран теперь насвистывают этот мотив…
— У музыкантов часто бывают особенно любимые вещи, — заметила Берта Гедеон. — Помните, был такой одноглазый певец из Бакюса, так он раз по двадцать за час исполнял свой коронный романс.
— И не удивительно: это хорошо окупалось, — сказал Зидор. — Тётки как услышат, сразу ему копеечку… Парень огребал по триста франков в час на одной этой песне, как её…
«Ночи Китая». А ты говоришь!..
К вопросу репертуара слепого следовало бы отнестись повнимательней. Марион считала, что эта его странность имеет большее значение, чем все остальные вместе взятые; однако дальше обсуждения её дело у ребят пока не пошло.
Фернан сосредоточился на своей карте-схеме Лювиньи и отмечал на ней красным карандашом все передвижения слепого. Сведя воедино ежедневные записи Габи, он сделал открытие, которое немало всех озадачило. Кроме двух опорных пунктов, где Фантомас проводил в общей сложности часа четыре утром и вечером, он обходил медленно и терпеливо улицу за улицей, никогда не следуя два дня подряд в одном направлении и неуклонно избегая уже пройдённые маршруты, даже самые выгодные в смысле выручки.
Спустя ещё неделю красные линии на самодельной карте сложились в интересную картину: слепой за это время обошёл весь сектор между Национальной-5, Парижской улицей и кварталом Ферран, что составляло примерно четверть площади города. Фернана превозносили до небес за его плодотворную идею и изощрялись в самых причудливых догадках насчёт того, зачем понадобилось слепому человеку так терпеливо и методично прочёсывать незнакомый город.
Зидор по-прежнему считал, что дело тут в каких-то больших деньгах.
— Помяните моё слово, не зря за всем этим стоит месье Тео, — говорил он. — Он использует слепого как ходячий радар, чтоб найти тайник конкурирующей банды. Никому не придёт в голову заподозрить слепого, но спорю на что хотите: у этой старой лисы ушки на макушке…
Слепой продолжал отрабатывать улицу за улицей, постепенно перемещаясь к востоку; скоро его аккордеон уже звучал в переулках Бакюса и Малого Лювиньи. Десять сыщиков терпеливо вели слежку, ежеминутно ожидая какого-нибудь поразительного открытия; при этом каждый хотел сопровождать Фантомаса в его долгих прогулках. Правда, детективной деятельности Татава и Зидора очень мешал злокозненный месье Жюст. Он то и дело оставлял обоих после уроков, что приводило их в бешенство. К счастью, благословенных каникул оставалось ждать уже недолго.
Жуан-Испанец держал под неусыпным наблюдением гараж и примыкающие к нему владения Боллаэра. Как-то вечером Фантомас забрёл и в этот квартал, и звуки его аккордеона донеслись до самого конца улицы Сезар-Сантини. Цыганёнок в это время гулял вместе с детьми консьержки из соседнего дома как раз напротив гаража. Ни братья Пирс, ни сам Боллаэр, занимаясь своими делами, не обращали ни малейшего внимания на смуглого чернявого сорванца, играющего с другими мальчишками в «жучка» на противоположном тротуаре.
Между тем Жуан подмечал всё, что бы ни происходило; с первого же дня его острый взгляд фиксировал каждое движение подручных месье Боллаэра, работали они или устраивали долгое толков и ще в полумраке гаража. Но даже при таком усердии он не обнаружил ничего, что объясняло бы интерес этих людей к Фантомасу.
Когда на перекрёстке зазвучал аккордеон, цыганёнок подумал, что сейчас наконец что-то произойдёт. Зря, что ли, он всю неделю поджидал слепого на этой тихой, всегда безлюдной улице.
И слепой пришёл. Жуан увидел, как он появился в конце улицы и медленно двинулся в сторону гаража. Сипатяга Нанар вышагивал рядом с плошкой в зубах. Поводок был уже не нужен — пёс опекал хозяина с трогательной чуткостью. Поравнявшись с гаражом, Фантомас, должно быть, решил уйти с солнцепёка: держа белую трость горизонтально, он, осторожно ступая, перешёл улицу и остановился в тени стены как раз напротив предприятия Боллаэра.
Он поставил свой стул между двумя подъездами, уселся и раскрыл инструмент, готовясь к очередному концерту. Вокруг него уже собралась кучка ребятишек. Жуан присоединился к ним, краем глаза поглядывая, что делается в лагере противника.
Пол Пирс незадолго до того загнал в стойло своего красного слона. Сам он всё ещё находился в гараже — нырнув с головой в капот грузовика, копался в моторе. При первых же звуках аккордеона он мигом вынырнул. Затравленно глянул на улицу, увидел слепого и бросился к внутренней двери конторы.
Через две секунды в её пыльном окошке, как петрушка в кукольном театре, появилась курчавая голова месье Боллаэра, а затем и длинная красная физиономия Пола Пирса.
Оба довольно долго не сводили глаз со слепого, так что Жуан успел оценить написанную на их лицах тревогу.
Тут из-за угла высыпало сразу с полдюжины домохозяек. И, как не замедлил обнаружить Жуан, среди них успешно «затерялся» дежурный филёр Бонбон. Малыш прошёл мимо цыганёнка, даже головы не повернув, и притаился за углом на перекрёстке метров на пятьдесят дальше. Каждые две минуты оттуда высовывалась его белокурая головёнка — только-только, чтоб окинуть взглядом Фантомаса и его слушателей.
Боллаэр с Пирсом между тем задёргались. Оба петрушки покинули свой наблюдательный пункт. Пол Пирс вошёл в гараж и опустил железный заслон, но с такими предосторожностями, что скрежет разворачивающегося занавеса даже не заглушил музыку.
А скоро на сцене — в дальнем конце улицы Сезар-Сантини — появилось ещё одно действующее лицо. Жуан-Испанец удивлённо поднял брови. Где-то он уже видел этого здоровяка в синей кепке с длинным козырьком, с торсом гориллы, обтянутым тельняшкой. Ну да, точно, он заметил его, но оставил без внимания в первый день слежки, когда на посту № 3 подкарауливал месье Тео. Тогда этот человек вёл на поводке большую чёрную собаку — вполне возможно, Нанара. Одно к одному — не надо быть семи пядей во лбу, чтоб обнаружить связь между всеми этими подозрительными субъектами, которые там и тут крутятся вокруг слепого.
Жуан ждал, что будет дальше. Слепой доиграл последнюю песню, ссыпал в карман небогатую выручку — горстку мелочи — сложил стул и пошёл дальше вверх по улице. Человек в тельняшке тем временем неспешным шагом приближался к гаражу, делая вид, что читает газету. Жуан спокойно проводил его глазами, следя за тем, куда он направится дальше. Слепой был уже у перекрёстка и готовился перейти дорогу.
Бонбон оставался на посту. Увидев, что слепой не собирается сворачивать, он пропустил его метров на тридцать вперёд и пошёл следом. Человек в тельняшке двигался в том же направлении. Жуан уже не сомневался, что тот следит за Фантомасом, и сердце у него ёкнуло: Бонбон, сам того не ведая, затесался между слепым и его преследователем и мог в любую минуту как-нибудь себя выдать!
Жуан оставил свой пост у гаража и поспешил пристроиться за ними. Таким образом, процессия выстроилась в следующем порядке: слепой, знать ничего не знающий (или знать не желающий), трусящий за ним по пятам Нанар, Бонбон, добросовестно следящий за слепым и его собакой, человек в тельняшке, следящий за слепым через голову Бонбона, и, наконец, Жуан, который следил за всеми и, как ни тревожился, не мог не оценить весь комизм ситуации.
Шагая в арьергарде, цыганёнок не переставал восхищаться ловкостью и смекалкой Бонбона. Он вёл себя именно так, как любой мальчонка его возраста, когда загуляется и не спешит домой. Казалось, ему и дела нет до слепого; он скакал на одной ноге, подфутболивал камешки, задерживался, задирая встречных ребятишек, вприпрыжку удирал от них — и при этом ни на миг не терял из виду Фантомаса, который медленно углублялся в подсвеченные солнцем переулки Малого Лювиньи.
- Предыдущая
- 14/30
- Следующая
