Ночные бродяги - Килворт Гарри - Страница 14

• Предыдущая
• 14/59
• Следующая

Плакса снова застонал.

К Маск-Холлу они подошли без четверти шесть. На ступенях стоял молодой ласка, чистильщик обуви.

— Вам почистить туфли? — спросил он, притрагиваясь к усам в знак уважения. — Недорого, всего три монетки.

— Нет, спасибо, — ответил Нюх. — Но вот тебе шиллинг, я хочу, чтобы ты сделал для меня кое-что другое.

— Конечно, что прикажете!

— А мне нужно, чтобы ты присмотрел за дверью. Если во время представления ты увидишь, как из зала уходят какие-нибудь лемминги, обрати внимание, куда они пойдут. Если они возьмут кэб и поедут в экипаже, попробуй подслушать, какой адрес они назовут извозчику. Если у тебя все получится как надо, я дам тебе еще один шиллинг.

— Отлично. — Чистильщик обуви в восторге щелкнул зубами. Он вытер лапы о грудь, на белом мехе сразу выступили черные полосы от ваксы, и спрятал полученные деньги в карман. — Почистить вам туфли, джисс? — спросил он, обращаясь к даме-горностаю, которая с неприступным видом шествовала мимо. — Они засияют, могу поклясться. И станут такими же прекрасными, как и их владелица.

Услышав такие слова, горностай остановилась, кивнула и поставила лапу на ящичек чистильщика.

— Этот малыш далеко пойдет, — заметил Грязнуля.

Нашим друзьям удалось достать билеты, хотя и не первые ряды. Итак, они уселись в кресла, но, прежде чем в зале погас свет, Грязнуля довольно громко продекламировал:

Плакса тяжело вздохнул:

— Ты бы лучше помолчал! В зале я видел по меньшей мере пятерых соболей. И вряд ли им понравятся такие, с позволения сказать, стихи. Они просто не дадут тебе спокойно выйти отсюда. Ты что, не знаешь, какой характер у них? Они самые злопамятные существа на свете и ни за что не простят обиду.

— Ерунда все это, — заспорил Грязнуля. — Вот я сейчас прочту еще одно стихотворение…

Но, к счастью, в это мгновение погас свет, из-за занавеса на сцену вышел горностай-конферансье и объявил о начале представления. Сначала выступал хор. Пели они плохо, и публика с удовольствием закидала неудачливых певцов гнилыми фруктами. Бриония сказала, что это ужасно несправедливо, потому что хор очень старался и не их вина, что у них плоховато получается.

— Ничего, — довольно равнодушно ответил Грязнуля. — Если ты решил выступать на сцене, то надо петь как следует. Никто ведь не заставлял их идти в хор, верно?

— Но ведь и зрителей никто не заставляет кидать в них всякую дрянь, — возразил Плакса.

— Но как иначе они могут показать, что им номер не понравился?

— Все равно, это не повод забрасывать артистов гнильем.

— Ладно, тогда давай сами пойдем на сцену. Я поиграю на гармошке, а ты споешь…

Плакса сразу замолчал и попытался получить удовольствие от представления, в душе надеясь, что Грязнуля все-таки не станет претворять в жизнь свою угрозу и не полезет на сцену.

Наконец после нескольких выступлений на сцене появился маг. Как и предполагал Нюх, это оказался лемминг, которому помогали еще несколько леммингов-ассистентов. И среди них Серебряк моментально узнал одного, вернее, одну. Перед ним стояла та самая особа, которая просила его помочь найти принца. Свелтлана.

На сцене появились зеркала, заклубился дым, лемминги то исчезали, то как ни в чем не бывало выскакивали из человеческих шляп-цилиндров. Маг показывал карточные фокусы, потом фокусы с шелковыми платками и монетками, которые появлялись из ниоткуда. Потом из молочного кувшина вылетел целый рой разноцветных бабочек и взвился к потолку. Из зала слышались восторженные охи и ахи. Наконец, в большой ящик, расписанный звездами и прочими таинственными знаками, уложили Свелтлану. Затем этот ящик проткнули в нескольких местах острыми мечами. На пол потекла красная жидкость. Публика замерла. Потом ящик раскрыли, и там оказался лишь большой пакет с томатным соком продырявленный в нескольких местах. Никакой Свелтланы там не было.

Прежде чем уйти со сцены, маг объявил, что сейчас будет показано еще одно волшебство.

Все захлопали. Занавес опустился и снова поднялся. Теперь посреди сцены стоял ласка в кожаной маске. Единственное, что было видно, — два сверкающих глаза в прорезях маски. Он обвел взглядом толпу, его взгляд буквально притягивал. Особенно его силу испытал Грязнуля. Ему показалось, что эти глаза прямо пригвоздили его к креслу. Он не мог сдвинуться с места и уклониться от пронзительного взгляда.

— Уверен, что я где-то видел эти глаза, — пробормотал Нюх.

— Уважаемые зрители, дамы и господа! — заговорил ласка на сцене. — Сегодня вы увидите то, чего не видели никогда. Я продемонстрирую силу внушения.

— И голос этот я знаю, — снова пробормотал Нюх.

— …и вы уйдете домой, убедившись, что в мире действительно существует магия. Темная магия. Магия может заставить вас делать то, чего на самом деле вы совершенно не хотите. Это магия, при которой кто-то, например я, может контролировать другого. А теперь… Где-то здесь, в зале, есть собака. Где же она? Догоняй, Догоняй, где ты?

Зрители начали нервно озираться. Никто тут не любил «домашних животных». Люди держали кошек и собак, а вот ласки, горностаи и прочие звери терпеть их не могли. И хотя магу не особенно поверили, все равно зрители побаивались, что его слова окажутся правдой.

— Ну, иди ко мне, мой милый песик, я же знаю, что ты где-то здесь, — произнес маг низким голосом. — Где же ты, Догоняй?

Бриония фыркнула. Плакса щелкнул зубами. Серебряк скептически пожал плечами, он все еще пытался вспомнить, откуда ему известен этот голос.

— Гав! — залаял вдруг Грязнуля. — Гав-гав-гав!

— Это ты, Догоняй? — воскликнул маг, уставившись прямо на ласку. — Хорошая моя собака. Молодец! Иди ко мне!

— Гав! — снова залаял Грязнуля. Он опустился на четвереньки и пополз между сиденьями, высунув язык.

— Прекрати сейчас же! — сердитым шепотом потребовал. Плакса. — Подумают, что ты и в самом деле вообразил себя собакой. Хватит дурачиться!

Но Грязнуля не слышал своего друга. Он слышал только голос ласки на сцене, и этот голос приказывал ему подойти.

— Иди сюда, песик! Ко мне! Ко мне!

Грязнуля пополз по проходу на сцену. Он то и дело наступал кому-нибудь на лапу, и зрители отодвигались, чтобы дать ему пробраться. Все смеялись, щелкали зубами: этот маг действительно загипнотизировал ласку и тот вообразил себя собакой!

— Гау-вау-ау, — подвывал Грязнуля, подбираясь к сцене. Наконец он взобрался наверх и остановился рядом с магом. — Гав-гав.

— Ну, вот и он, — объявил волшебник, — мой верный Догоняй.

Зрители хлопали и смеялись. Все, кроме Нюха. Он наконец-то узнал этот голос.

На сцене стоял его кузен-анархист Баламут.

Нюх вскочил с места и завопил, указывая тростью на фигуру на сцене.

— Взять его! Ату! Грязнуля, хватай этого ласку!

— Гав! Гав! Гав! — оглушительно лаял Грязнуля, путаясь в лапах у ласки на сцене. — Р-ррр! Bay!

Нюх стоял посреди ряда и понимал, что никто не пропустит его, чтобы он мог быстро добраться до сцены и помешать своему сумасшедшему братцу сбежать.

— Этот негодяй в маске и есть мой кузен, — проинформировал он Брионию и Плаксу. — Я узнал его по голосу.

Баламут, который понял, что его узнали, снял маску, и все увидели у него на носу такую же светлую отметину, как и у Нюха.

— Так-так-так, — произнес он. — В маскараде больше нет нужды, раз уж мы все равно знаем, кто есть кто.

— Грязнуля! — завопил теперь Плакса. — Хватай его! Держи этого мерзавца!

Грязнуля сидел на сцене, высунув язык, и смотрел в зал. Правда, он ничего не видел из-за слепящих огней рампы. Откуда-то доносился знакомый голос. Ему казалось, что он уже слышал его, но этот голос не доходил до его сознания. Может, это голос его хозяина? Грязнуля знал, что он — собака, а значит, у него есть хозяин, который кормит и поит его. И если при звуках этого голоса он чувствует приятное волнение, значит, его и вправду зовет хозяин, он ищет своего верного пса и беспокоится о нем. Что он приказывает сделать? Схватить кого-то? Но кого? Рядом с Грязнулей было всего одно существо, и до его лапы легко дотянуться.

• Предыдущая
• 14/59
• Следующая