Королевство цветов - Карем Морис - Страница 11

• Предыдущая
• 11/12
• Следующая

И вот, когда я уже совсем пала духом, рядом со мной раздался голос:

— Что вам угодно, мадмуазель?

Я от страха чуть не хлопнулась в обморок: ведь рядом со мной по-прежнему никого не было! А голос снова повторил свой вопрос, и тут я заметила, что ко мне обращается мой столик, склонившись передо мной в почтительном поклоне.

— Для начала мне хотелось бы немного супа, — пролепетала я.

— Выбирайте сами, — отозвался столик. — В меню суп с божьими коровками, бульон из жужелиц и жемчужный суп-пюре.

Разумеется, я не знала ни одного из этих супов, и столик, видя мою нерешительность, посоветовал:

— Возьмите суп с божьими коровками, это наше фирменное блюдо.

— С удовольствием, — наудачу ответила я.

Тут же верх столика откинулся и под ним обнаружилась тарелка с тёплым благоухающим супом. Это было объедение! По поверхности супа плавали божьи коровки, уворачиваясь от моей ложки, так что, к счастью, подцепить их не было никакой возможности. Когда я доела, все божьи коровки расправили крылышки и улетели с криком:

— Спасибо, мадмуазель, что отдали должное нашему супу!

А столик тут же осведомился:

— Что бы вам хотелось на второе, мадмуазель? Имеются золочёные котлетки, кружевная вырезка с винегретом, молочные пампушки и райские крокеты по-провансальски.

Я выбрала золочёные котлетки. Вот уж не думала, что это будет так вкусно! Я три раза просила добавку, а гтотом ещё попробовала райские крокеты. На десерт столик подал мне «цветочный поцелуй». Вообразите себе сахарную вату, а на ней меренгу с мороженым, а сверху крем, политый мёдом. Это был самый настоящий поцелуй: он таял у меня на губах и ласкал сердце.

Но вот что удивительно: когда я встала, чтобы уйти, столик принялся благодарить меня за то, что я заглянула в этот ресторан и подкрепилась!

Я вышла на улицу и поплелась дальше, еле передвигая ноги, потому что здорово объелась. На перекрёстке я увидела муравья в белой фуражке, он регулировал уличное движение. Я тут же сообразила, что полицейские всегда рады указать прохожим дорогу, и направилась к муравью. Уж он-то наверное объяснит мне, как пройти к избушке тётушки Пшеницы, у которой я по-прежнему надеялась найти пристанище.

Но как только муравей меня заметил, он с бешеной скоростью принялся вращать головой, издавая чудовищное тарахтение, словно одновременно заработала тысяча кофейных мельниц. Все прохожие остановились, а муравей ринулся ко мне с криком:

— Девчонка! Девчонка! Вот она, девчонка, которую ищет королева!

И все цветы бросились за мной. У меня от страха словно выросли крылья, и я поначалу легко обогнала преследователей. Но тут с разных сторон затарахтело также, как тарахтел постовой муравей, и я поняла, что все полицейские в городе ринулись меня ловить. Цветы, которые шли мне навстречу, сперва удивлённо оборачивались, а потом бросались за мной вдогонку, и скоро вслед за мной катился бушующий цветочный вал.

Теперь я пожалела, что так объелась: в боку у меня закололо, и я чувствовала, что долго не выдержу этой гонки. Опередив преследователей, я метнулась в сторону с надеждой, что спрячусь в переулке. Как бы не так: переулок оказался тупиком, и посреди всеобщего крика и переполоха два муравья схватили меня, затолкали в автомобиль и куда-то повезли с огромной скоростью.

Машина ехала долго, и когда муравьи наконец втащили меня в Пещеру фиалок, я была уже вся заплаканная. От усталости я еле шевелилась, а в пещере вокруг меня царило, напротив, неописуемое оживление. Повсюду плели гирлянды, развешивали фонарики, чистили зеркала и посыпали дорожки золотым песком. Да, её превосходительство госпожа Серозелинда меня не обманула, и приготовления к прощальному балу фиалок шли полным ходом.

В глубине зала сверкал и переливался драгоценными камнями трон, ещё пустой. Сюда-то и подвели меня мои стражи.

Едва с приготовлениями было покончено, как воздух огласили крики:

— Да здравствует Флора! Да здравствует королева!

Вошли скарабеи в серебряных кольчугах и в золотых шлемах; их поднятые шпаги сверкали, как огненная изгородь.

Тут появилась Флора, и словно солнце засияло в пещере. Всё озарилось радостью и светом. Её глаза были чистые, как родники, и вся она была такая красавица, что вблизи от неё у всех начинали петь сердца. Её платье с длинным шлейфом, усеянное крошечными бриллиантами, распространяло тихий шелест и шорохи, и казалось, что она идёт в ореоле птичьих трелей и звёздных лучей.

Окружённая всеобщим обожанием, она приблизилась к трону; мотыльки, составлявшие её свиту, склонились перед королевой и присоединились к толпе фиалок.

И тут она заметила меня. По её лицу словно прошло облако.

— Наконец-то доставили! — процедила она, кивнув в мою сторону. — Почему вы так долго её ловили?

Муравьи у меня по бокам задрожали, не смея отвечать. Тогда она обратилась прямо ко мне:

— По какому праву ты проникла в моё королевство?

— Ваше величество, — ответила я и сама удивилась, как сипло звучит мой голос, — меня пригласил лютик, которого я встретила на лугу, и я подумала, почему бы мне не принять его приглашение.

— Лютик! Лютик! Её превосходительство госпожа Серозелинда, мой премьер-министр, уже рассказывала мне эту басню. Но я не могу поверить, как это простой цветок мог присвоить себе такое право. Привести сюда её превосходительство!

Вошла лягушка, моя заботливая провожатая и покровительница в Королевстве цветов. Её лапки были скованы тяжёлыми наручниками, и шесть Муравьёв в белых фуражках окружали её. Но и в постигшей её немилости Серозелинда держалась с удивительным достоинством и поклонилась королеве дружелюбно, без тени обиды.

Я поняла, что всё потеряно.

— Ваши показания совпадают, — обратилась королева к Серозелинде, — но это ещё не доказывает, что вы сказали правду. К несчастью, лютик, охранявший северные ворота, всего каких-то два часа назад был сорван. Ворон понапрасну искал на лугу его тело, и теперь нам придётся ждать, когда сорвавшая цветок злая девчонка его выбросит.

Внезапно в глубине зала поднялось волнение: я увидела двух жуков-могилыциков, которые пробирались сквозь толпу фиалок. Они несли на носилках тот самый лютик, с которым я познакомилась утром, но теперь он был страшно изувечен. Он меня узнал: когда его проносили мимо меня, на лице его мелькнула страдальческая улыбка. Жуки-могильщики поставили носилки перед троном.

Лютик попытался заговорить, но голос его звучал так слабо, что королева сошла с трона, опустилась рядом с носилками на колени и ласково приподняла голову цветка.

Он делал невероятные усилия, желая что-то сказать. Но его искалеченной груди не хватало воздуха, и, пролепетав несколько слов, он обессилел, Из него ушла жизнь.

Пещера огласилась горестными стонами, а Флора, взволнованная до глубины души, вновь взошла на трон и погрузилась в раздумья.

— Унесите лютик, — распорядилась она, — и пускай её превосходительство госпожа Серозелинда вернётся к исполнению своих обязанностей.

Муравьи поспешили снять с лягушки наручники, и она, по-прежнему невозмутимо, поклонилась королеве ещё раз и сказала:

— Почтительнейше благодарю ваше величество за то, что вы вернули мне свою милость. Впрочем, нам уже не впервой благословлять милосердие нашей королевы. Поэтому беру на себя смелость испросить у вашего величества снисхождение к девочке Анни: она угодила в эту историю только из-за своей доброты.

— Я уже передумала её казнить, — ответила на это Флора. — Однако на землю Анни никогда не вернётся. Она проникла в тайну рождения цветов, а люди ни в коем случае не должны знать эту тайну.

Слыша такое, я до смерти перепугалась и заплакала так отчаянно, что глаза Флоры затуманились.

— Мама! — плакала я, — Хочу к маме!

• Предыдущая
• 11/12
• Следующая