Любить – значит верить - Крейг Джэсмин - Страница 1

• 1/38
• Следующая

Брук поставила тарелку с жидкой детской кашей перед Энди и вложила ему в ладошку ложку с изображением на ручке мультипликационной Большой Птицы. Он крепко стиснул ее в пухленьком кулачке и начал сосредоточенно черпать овсянку. Он гордился своим умением самостоятельно есть и так увлекся этим занятием, что его прищуренные глаза почти совсем закрылись.

Позабыв обо всем, Брук залюбовалась сынишкой, и, когда большая капля овсянки упала с его ложки ему на колени, она вдруг ощутила необъяснимый прилив горячей любви.

– Упала! – объявил Энди, широко раскрывая изумленные голубые глаза. – Опять упала! – добавил он, в качестве эксперимента отправив еще одну ложку прямо себе на колени.

– Да, боюсь, что опять упала. – Брук вытерла липкую ложку и вручила ее обратно сыну. – Молодец, ты так хорошо ешь сам, Энди! Попробуй еще раз.

Она ласково погладила его светловолосую головенку и включила переносной телевизор. Как раз наступило время очередного выпуска новостей: какие именно террористы, где и что взорвали на этот раз. У нее уже несколько дней не было времени купить и почитать газету.

Положив пару ломтиков хлеба в тостер, она сладко зевнула, слушая, как комментатор объявляет новый экономический прогноз правительства на ближайшее будущее. Брук уже почти неделю не смотрела утренние новости, но и в прошлый раз говорилось точно то же самое. Она переключила каналы. На одном кто-то брал интервью у модельера, утверждавшего, что мужчинам следует перейти на длинные юбки. Модельер убеждал слушателей, что это необыкновенно элегантно. К тому же китайцы таким образом одевались очень долго. Брук решила остановиться на этой программе. В конце концов, слушать этого модельера было интереснее, чем лекцию относительно того, почему федеральный банк снова ошибся в оценках государственного дохода.

Брук дала Энди кружку яблочного сока, а себе налила кофе и снова зевнула. По экрану расхаживали мужчины-манекенщики, демонстрировавшие модели мужских юбок. До чего она устала! Накануне она смогла уйти с работы только в два часа ночи, а сегодня утром Энди разбудил ее, когда еще не было семи. Обхватив чашку с кофе ладонями, она вдыхала аромат и надеялась, что горячий крепкий напиток ее немного взбодрит.

Модельер наконец-то перестал пропагандировать экстравагантную одежду, и диктор местного бостонского телевидения приступил к сообщению новостей. Брук рассеянно слушала его. Но вдруг слова диктора дошли до ее сознания, руки у нее задрожали, и чашка кофе выпала на пол.

Она даже не заметила, как обжигающе горячая жидкость пропитала ее халат и коричневым пятном растеклась по всему подолу.

– Нет! – вскрикнула она, инстинктивно закрывая глаза, чтобы не видеть мерцающее на экране изображение. Брук автоматически выключила телевизор и недоуменно уставилась на погасший экран. Как только до нее дошло, что она зря это сделала, Брук поспешно включила телевизор снова. Было уже поздно. Диктор сообщал о подробностях новой системы оплаты пожарной команды города.

Она выбежала из кухни, не обращая внимания на Энди, который начал плакать, и, ничего не видя вокруг, прошла через тесную гостиную к входной двери. Выйдя на лестничную площадку, она постучала в дверь к соседке.

Джоан Краковски быстро открыла ей, и ее некрасивое лицо осветилось радостной улыбкой при виде гостьи.

– Брук, дорогая! Что это ты так рано встала?

– У тебя есть газета? – даже не поздоровавшись, спросила Брук.

Брук сознавала, что Джоан что-то сказала, но понятия не имела, что именно.

– Газета? Утренняя? – переспросила соседка.

– Да. Ты не можешь мне дать ее на минуту?

Джоан на секунду исчезла, а потом снова появилась, зажав газету под мышкой.

– Тебе повезло, что Джо не прихватил ее сегодня с собой.

Брук молча взяла газету. Уже отойдя от двери, она вдруг вспомнила о существовании соседки и повернулась к ней.

– Спасибо за газету.

Вернувшись к себе на кухню, она тяжело опустилась на стул. Лихорадочно переворачивая страницы, Брук не обращала внимания на крики Энди. Он не привык, чтобы его игнорировали, и его рыдания перешли в несмолкаемый жалобный вой.

Заметка оказалась на первой странице раздела, посвященного финансам. Частный самолет, на котором ученый Морган Кент летел в Калифорнию на конференцию, рухнул на военный полигон на границе штатов Аризона и Калифорния. В газете отмечалось, что Морган Кент был основателем и президентом бостонской компании «Кент Индастриз». В самолете находилось еще пять человек. В живых не осталось никого.

В живых не осталось никого!

Эти слова стучали в ее мозгу, заглушая все звуки. Когда кто-то прикоснулся к ее плечу, она вздрогнула от неожиданности. Над ней наклонилась встревоженная Джоан.

– Брук, лапочка, с тобой все в порядке? Ты только что вела себя как-то странно, а потом я услышала, как надрывается от крика Энди. У тебя просто ужасный вид. Побледнела как смерть. Я могу тебе чем-то помочь?

Слова Джоан заставили ее вернуться к реальности. Брук наконец заметила, что Энди вопит изо всех своих немалых сил. Он опрокинул себе на колени тарелку с овсянкой, а потом швырнул ее на пол, где она теперь и лежала посредине лужицы кофе, пролившегося из уроненной ею чашки. Малыш размазал кашу по лицу, комки овсянки застряли у него в волосах. Он то стучал кулачком по столу, пытаясь привлечь внимание матери, то пытался вытереть попавшую в глаза овсянку.

Вскочив, Брук вынула Энди из детского стульчика. Его вопли стихли как по волшебству. В кухне воцарилась гнетущая тишина.

В живых не осталось никого!

Эти слова снова застучали в ее мозгу, и Брук зарылась лицом в липкую от каши шейку Энди, словно это могло прогнать ужасные слова.

Джоан насильно усадила ее на стул.

– Брук, осторожнее! На тебе лица нет. Что такое? Что случилось?

Брук кашлянула, не зная, сможет ли говорить.

– Это мой муж, – сказала она, с трудом выталкивая слова. И тут же поправилась: – То есть я хотела сказать – бывший муж. Он погиб. – Ей показалось, что эти страшные слова эхом разнеслись по кухне. Брук подняла глаза, остекленевшие от шока. – Он погиб, – повторила она.

Джоан вообще впервые услышала от Брук о ее муже.

– Мне очень жаль, – сказала Джоан. – Хочешь, я немного посижу с Энди? Наверное, тебе хочется побыть одной.

– Большое спасибо, но не стоит. Со мной все будет в порядке.

И вдруг у нее из глаз заструились слезы. Начав плакать, она никак не могла успокоиться. Ей пришлось отвернуться: Брук не хотела, чтобы кто-то – даже Джоан – видела ее горе. Схватив пару бумажных носовых платков, она быстро вытерла мокрые щеки. «Это не горе, – настойчиво стала убеждать она себя. – Господи, я же не полная идиотка, чтобы оплакивать Моргана Кента! Я же не мазохистка!»

Брук заставила себя повернуться к соседке.

– Я не знала, что ты замужем. Нарушившие напряженную тишину слова Джоан повисли в воздухе между ними.

– Я больше не замужем, – наконец проговорила Брук. – Я не видела Моргана уже два года. Но это ничего не меняет… Просто объявление по телевизору было потрясением. Он всегда был настолько жизнелюбивым, что невозможно осмыслить его смерть…

«Настолько высокомерно жизнелюбивым, – подумала она. – Настолько уверенным в себе и своем месте в жизни!»

Джоан взяла Энди на руки.

– Я пойду его вымою, – объявила она. – У него все волосы в каше. Я это сделаю у себя, потому что мои близнецы сидят в манеже и я не могу оставлять их надолго.

У Джоан были две двухлетние девочки-близняшки и вдобавок еще шестимесячный сын.

– Спасибо, – вежливо отозвалась Брук, толком даже не расслышав слов соседки. Джоан направилась с Энди к входной двери, но там обернулась с озадаченным, немного виноватым выражением лица.

– А почему это о смерти твоего мужа вдруг объявили по телевизору… и напечатали в газете?

• 1/38
• Следующая