Энциклопедия символизма: Живопись, графика и скульптура. Литература. Музыка. - Кассу Жан - Страница 50

• Предыдущая
• 50/121
• Следующая

Подобно романтической поэзии его поэзия символична, не будучи символистской. Столь знаменитое стихотворение, как «Альбатрос», являет тому хороший пример. Здесь развернуто сравнение между «огромными морскими птицами», которые хоть и «цари лазури», но являют жалкое зрелище, когда матросы кладут их на палубу корабля, и поэтом, созданным для идеала и плененным сплином, «изгнанным на землю», где «исполинские ему мешают крылья» (пер. П. Якубовича). Альбатрос — символический образ поэта, это другой способ говорить о нем, аллегория в точном смысле слова. Поэт может множить эти аллегории в одном и том же контексте: чтобы поведать об изгнании, он называет по очереди Андромаху в Эпире, лебедя, вырвавшегося из клетки, Овидия в Томах, негритянку в Париже, грезящую о своей великолепной Африке, и ясно осознает назначение своего приема: «Все для меня становится аллегорией» («Лебедь»).

Это чувство изгнания понемногу вводит нас в символизм Бодлера. Его страна Идеала, из которой он изгнан, но принадлежность к которой ощущал, была чем-то вроде мира платоновских идей. Для поэта чувственные формы только подобие, символ идеальной и более подлинной реальности. «Печальная тайна», о которой говорит сонет «Предсуществование», — это скрытое желание достичь того высшего состояния, о котором в другом стихотворении говорится как о парении, позволяющем «взмыть над жизнью» и «понимать без усилий»

(Пер. В. Шора)

Парение станет самым желанным способом достижения полноты, но реализуемым лишь в грезах. Бодлеру знакомы смертные муки медленного угадывания, которые способны обернуться высшей радостью. «Вся вселенная, — писал он, — есть лишь кладовая образов и знаков, которые воображение извлечет на свет и придаст соответствующую ценность». Именно в этом смысле «воображение — королева способностей». Сонет «Соответствия» может с этой точки зрения рассматриваться как ключевой текст:

(Пер. В. Микушевича)

Религиозные обороты первой строфы выражают мистический опыт, наличие сакрального в мире, где все лишь символ более высокой реальности («вертикальные» соответствия). Но существуют также и соответствия «горизонтальные», на сей раз между ощущениями, во «мрачном и глубоком единстве» чувственного. Бодлер усиливает интуицию, на которую он обратил внимание у немецких романтиков, в частности у Гофмана, и в особенности у Эдгара По, чей опыт утверждал возможность искусственного рая. Следствие этого было двояким. С одной стороны, поэзия должна установить соответствия между искусствами, между архитектурой, графикой, скульптурой, живописью («Маяки»)» музыкой. С другой стороны, она должна передать соответствия между ощущениями либо при помощи определенного способа их описания, либо благодаря изобретению неожиданных сочетаний слов и смелым метафорам («зеленые запахи», «голубые волосы», «звучащие драгоценности»). Валери настаивает на том, что мы обязаны Бодлеру «возвращением нашей поэзии к своей сущности». Это поэзия, ищущая сущности и ее достигающая.

Th. de Banville: La lanterne Magique,1883 — P. Bourget: Essais de psychologie contemporaine,1885 — E. et J. de Goncourt: Journal,1887–1896 Catulle-Mendes: Le mouvement poetique francais de 1867 a 1900,Paris 1903 — A. S. Patterson: L’influence d’Edgar Poe sur Charles Baudelaire,Grenoble 1903 — Nadar: Charles Baudelaire intime,1911 — G. Apollinaire: Introduction a l’OEuvre poetique de Charles Baudelaire,1917 — A. Gide: Introduction aux Fleurs du Mal,1917 — E. Raynaud: Baudelaire et la religion du dandysme,1918 — H. de Regnier: Baudelaire et les Fleurs du Mal,1923 — P. Valery: Situation de Baudelaire,Monaco 1924 — S. Fumet: Notre Baudelaire,1926 — G. Kahn: Charles Baudelaire, son oeuvre,1928 — S. A. Rhodes: The cult of beauty in Charles Baudelaire,New York 1929, 2 volumes — P. Quennell: Baudelaire and the symbolists,Londres 1929 — E. Seilliere: Baudelaire,1931 — Ph. Soupault: Baudelaire,1931 — J. Pommier: La mystique de Baudelaire,1932 — C. Mauclair: Le genie de Baudelaire, poete, penseur, estheticien,1933 — P. J. Jouve: Le tombeau de Baudelaire,Neuchatel 1942 et 1958 — J. Pommier: Dans les chemins de Baudelaire,1945 — P. Pia: Baudelaire par lui-meme, Paris 1952 — J. Hubert: L’esthetique des «Fleurs du Mal»,1953 — M. A. Ruff: L’Esprit du mal et l’esthetique baudelairienne,1955 — Lloyd James Austin: L’univers poetique de Baudelaire,1956 — J. Crepet: Propos sur Baudelaire,1957 — A. E. Carter: Baudelaire et la critique francaise,1868–1917, Columbia 1963 — G. Poulet: Qui etait Baudelaire?Geneve 1969.

БРЮСОВ Валерий Яковлевич(Москва, 1873 — Москва, 1924). Русский поэт, которого считают главой первого поколения русских символистов.

Он был еще студентом Московского университета, когда опубликовал на собственные средства три выпуска «Русских символистов» (1894–1895), немедленно сделавшие его знаменитым, или же, если верить ему самому, «печальным героем журнальчиков и разбитных фельетонистов, небрезгливых в выборе сюжетов». В действительности влияние Гейне смешивалось с воздействием французских поэтов, парнасский авторитет умножал его собственное влияние так же, как и верлибр, словесный инструментарий Рене Гиля, герметизм Малларме или культ радостных восклицаний в духе Лорана Тайада. Но Брюсова хотели видеть главой символистской школы, он таковым и являлся, даже если быстро оказался генералом без армии.

Неутомимый деятель, один из организаторов издательства «Скорпион» в 1899 г., руководитель журнала «Весы», много путешествовавший по Западной Европе (где он, между прочим, познакомился с Верхарном), Брюсов перевел множество французских и бельгийских символистов в своей антологии («Французские лирики XIX в.», 1909).

С 1894 г. он переводил «Романсы без слов» Верлена, и под влиянием именно этого поэта он создает свои первые сборники. В предисловии к книге стихов «Chefs d’oeuvre» он утверждает, что «крайний индивидуализм поэзии» должен быть отныне «сосредоточен на личности художника».

Его отношение к Бодлеру вскрывало другую двойственность. Брюсов заставил прислушаться к символу веры ортодоксального символизма: там, где нет тайны, — нет искусства. Но Бодлеру недостает видения, и можно сказать, что он «подменил созерцание выдумкой». Впрочем, Брюсов меняет свои образцы, и скоро его кумиром станет Верхарн. Он вдруг оставляет созерцательный символизм первого периода своего творчества, чтобы воспеть современный город и силы, которые в нем есть («Urbi et Orbi», 1903). Тема современности преобладает также в «Stephanos» (1906), где слышатся призывы к действию. Брюсов в то же время верит в провозглашенную Рене Гилем «научную поэзию».

• Предыдущая
• 50/121
• Следующая