Пленительное воспоминание - Хэсли Одри - Страница 3

Однажды утром Эмма услышала, что муж зовет ее. Сорвавшись с места, она поспешила в его спальню. Реймонд последнее время проводил большую часть дня в постели. Завидев Эмму, он с трудом поднялся и поманил ее к себе.

— Эмма, подойди сюда. Сегодня мне получше…

— Я очень рада, дорогой. Ты чего-нибудь хочешь?

— Я хочу, чтобы мы с тобой попробовали еще раз… Ведь у тебя сегодня как раз подходящий день, по моим расчетам?

— Реймонд, опомнись! Ты же еще так слаб… — ахнула Эмма.

— У меня достаточно сил, чтобы сделать тебе ребенка, — усмехнулся он. — Последнее время я кое-что принимал. Это обязательно должно дать результат.

Эмма была в полнейшей растерянности. Реймонд был так слаб, что близость с ней могла его убить. Но ее отказ мог повлечь за собой столь же печальные последствия. Она безвольно кивнула и привычным жестом стала расстегивать блузку.

— Погоди, — остановил ее муж. — Отойди на пару шагов. Я хочу видеть тебя всю.

В последнее время возбудить его становилось все труднее — болезнь брала свое. Для этого нужно было приложить немало стараний. И Эмма старалась. Медленными, чувственными движениями она стащила с себя блузку, стала расстегивать брюки — то приближаясь к Реймонду почти вплотную, то внезапно отступая назад. Она замирала в соблазнительных позах, изгибаясь, проводя руками по своей высокой груди, по бедрам. В глазах Реймонда вспыхнули огоньки.

— Иди ближе! — прошептал он. — Ну!

Эмма подчинилась. Она села рядом с ним на кровать, прижимаясь всем телом к его костлявой груди; ее нежные руки осторожно заскользили по его телу, затем стали расстегивать пижамную куртку. Одна рука, проникнув под резинку брюк, нащупала, увы, вялый член. Запрокинув голову, хрипло дыша, Реймонд позволял жене ласкать себя, оставаясь при этом неподвижным, точно камень.

— Так, так, — бормотал он время от времени, — еще…

Наконец он почувствовал себя готовым. Вцепившись худыми, слабыми руками в плечи Эммы, он опрокинул ее на спину и навалился сверху. Каким же хилым и немощным стал он за последние месяцы, как постарел! Эмма отвела глаза от потемневшего лица Реймонда, от его сухих, дрожащих губ. Надо еще немного потерпеть, совсем немножко…

Да, терпеть пришлось совсем немного. Меньше минуты. Минуту спустя окончательно обессилевший Реймонд уронил голову на грудь Эммы.

— Все, — прохрипел он. — Теперь ляг как надо, подними ноги повыше. Может быть, на этот раз все получится.

Лежа на спине с высоко задранными ногами, Эмма смотрела в потолок. Нет, ничего не получится и на этот раз, как бы ни хотел этого Реймонд. Все было только самообманом. Он не может оплодотворить жену, как бы ни уверял и ее, и самого себя, что все идет так, как надо.

— Вот увидишь, — убеждал ее Реймонд, тяжело, со свистом дыша, — ты обязательно забеременеешь. Я уверен в этом…

Когда Эмма осталась одна в своей комнате, она горько рассмеялась. Все кончено. А бедняга Реймонд еще продолжает на что-то надеяться… Никогда у них не будет ребенка, если только… От пришедшей в голову мысли Эмма даже зажмурилась. Эта мысль посещала ее далеко не в первый раз, но раньше Эмма всегда гнала ее прочь, как недостойную. Теперь же Она становилась все навязчивее, по мере того как семейная жизнь все больше заходила в тупик.

Ей доводилось слышать и читать, как другие женщины это делали. Их мужья не могли иметь детей, но не хотели в этом признаваться. Тогда несчастная женщина сходилась с другим мужчиной на одну ночь, чтобы потом забыть о нем навсегда, и получала от него желанного ребенка. Почему бы и ей не поступить точно так же?

Но ведь это ужасно! Обмануть больного, умирающего мужа, подсунуть ему чужого ребенка, выдавая его за родного, за наследника его крови и имени! Нет, этого делать нельзя. Однако неужто будет лучше, если Реймонд умрет с горькой мыслью о том, что на нем кончается его род? Разве это хорошо?

Оба варианта казались ей одинаково неприемлемыми. Обмануть мужа во имя благой цели или же сохранить ему верность и оставить его умирать в горе и разочаровании? Выбор был не из легких.

Эмма не спала всю ночь. Под утро, когда небо за окном уже посерело, она наконец решилась. Она пойдет на это. Сегодня же вечером отправится в какую-нибудь приличную гостиницу Лос-Анджелеса и выберет там подходящего мужчину — молодого, привлекательного и обязательно с темно-карими глазами. Она отдастся ему — равнодушно, без всякого чувства. И он сделает ей ребенка. Она должна дать Реймонду успокоение. Никто и никогда не узнает, что отец этого малыша — другой. Свою тайну она унесет в могилу.

День прошел для Эммы словно во сне. Она машинально занималась повседневными делами, ела, разговаривала с Селией. Все ее мысли в это время были поглощены только одним — тем, что должно случиться вечером.

Она тайно приготовила одежду, в которой отправится, сегодня на свою Голгофу. Совершенно сознательно Эмма выбрала для себя самое соблазнительное и сексуальное платье, которое только было у нее, — облегающее, совсем коротенькое, босоножки на высоком каблуке и черное кружевное белье. Она распустит свои длинные белокурые волосы, накрасит как можно ярче полные губы, подведет синим глаза — все это так нравится мужчинам… Пусть тот, кого она выберет на эту ночь, думает, что имеет дело с проституткой или же легкомысленной искательницей легких любовных приключений.

Когда, уже полностью одевшись и накрасившись, Эмма бросила на себя взгляд в большое зеркало, она чуть не сгорела со стыда. Из зеркальной глади на нее смотрела бесстыжая шлюха, настоящая охотница за мужчинами, откровенно выставившая напоказ свои прелести. Ей захотелось отказаться от безумной затеи, но она справилась с собой, вспомнив о том, что умирающий муж так надеется, так ждет появления этого ребенка… Ради него она обязана пройти свой путь до конца.

Тихонько прокравшись к выходу, Эмма быстро села в машину и выехала со двора. На самой высокой скорости она помчалась в сторону Лос-Анджелеса. Там она выберет шикарную гостиницу или ресторан, где полно мужчин, жаждущих легких приключений. Тех, кого ей надо. Она возьмет одного из них. Единственное, что ей нужно, — чтобы он был молод, привлекателен и имел темно-карие глаза…

Эмма остановилась у первой попавшейся ей подходящей гостиницы. Припарковавшись на стоянке, она невозмутимо пошла к ярко освещенному входу, стараясь ничем не выдать своего беспокойства. Сейчас она должна выглядеть не приличной замужней женщиной, а дорогой проституткой. Она будет развязной, легкомысленной, как можно более доступной.

Ничто не должно напоминать о ее тревогах и переживаниях!

Войдя в гостиничный ресторан, Эмма медленно прошествовала между столиков, соблазнительно покачивая крутыми бедрами и бросая по сторонам жгучие взгляды подведенных глаз. Она искала. Господи, только бы тот, на ком она остановит свой выбор, ничего не заподозрил!

Усевшись за пустой столик, она осмотрелась. Ее глаза внезапно встретились с глазами еще довольно молодого мужчины в элегантном сером костюме и черной рубашке. Красивый, смуглый брюнет, глаза карие… Да, пожалуй, он тот, кто ей сегодня нужен. Эмма многозначительно улыбнулась и выставила из-под столика свою голую ножку. Она посмотрела на брюнета еще раз, соблазнительно облизнув губы. Рыбка попалась на крючок! Увидев вспыхнувший в глазах мужчины огонь, Эмма поняла, что он возжелал ее. Теперь дело за ней. Она вытерпит все ради поставленной цели. И пусть попробует кто-нибудь укорить ее за это…

Заметив, что мужчина поднялся и идет в ее сторону, Эмма встретила его неотразимой улыбкой — скромной и в то же время невероятно чувственной. Что же, будь что будет…

— Послушай, сынок, сходи к зубному врачу.

Дэн принял две таблетки аспирина и запил их большим стаканом воды.

— Ладно, ладно, успею, — отмахнулся он.

Но Энн не желала успокаиваться. Она относилась к своему тридцатидвухлетнему сыну как к ребенку, опекала его и постоянно пыталась им руководить, словно не замечая, что перед ней взрослый и очень привлекательный мужчина.