Апокалипсис для шутников - Краснов Антон - Страница 74
- Предыдущая
- 74/77
- Следующая
– Ух ты! – воскликнул Афанасьев. – Здорово выглядите! Особенно ты, Анни. На тебе не иначе как женился сам император Поднебесной, великий Цинь Шихуанди?
Анни лукаво улыбнулась. Добродеев старательно щурился – верно, никакие мог отвыкнуть. Галлена с чисто женским любопытством, которое не угаснет даже перед концом света, грозящим вот-вот нагрянуть! – рассматривала узоры на одежде подруги.
– А почему летучая мышь? – спросила она.
– А-а, это потому, что слова «счастье» и «летучая мышь» на китайском языке звучат одинаково, – ответила та.
Галлена помрачнела.
– Счастье… – неопределенно сказала она. – Ладно, грузитесь. Где камень? Вот этот? Вы что, присутствовали на церемонии его закладки? Ладно, потом расскажете… если время будет.
Уже управляя бронетранспортером, Афанасьев спросил сидящего рядом важного Добродеева, похожего на заевшегося китайского мандарина:
– А у тебя, Астарот Вельзевулыч, что это намалевано на щеке?
– Это не намалевано, – ответил тот не без заносчивости. – Между прочим, нас так встретили благодаря мне. Я заслужил уважение… Я… Я…
– На щеке-то что, ексель-моксель?!
– Эта роспись на правой шеке означает, что ее носитель, то есть я, – человек неподкупный. Меня даже прозвали почетным именем Дунь Сунь Вынь, что означает «Неподкупный мудрец, преклонивший слух вечности».
Как ни был загружен проблемами Афанасьев, он прыснул от смеха. Конечно, в ответ на такое важное пояснение он не полез за словом в карман:
– Да-а, Вельзевулыч! Я думаю, что ты легко найдешь общий язык с другим замечательным человеком, прозванным Кальфоукоуру Солнечная Голова. Как это будет в переводе, я сам не помню, но там абзаца два перевода намотано. Никак не меньше!
Впрочем, стоило выехать на гребень холма, откуда открывался вид на военную базу и подступившие к ней толпы пещерных людей и одичавших инферналов, всю веселость как рукой сняло. Особенно когда удалось разглядеть, что ворота базы не только открыты, но и сорваны и валяются на земле, а прямо по ним вливается внутрь базы толпа инферналов и мезолитических вояк. Все размахивают дубинами и сельскохозяйственным инвентарем с риском поранить друг друга, орут и толкаются… Все сидящие в бэтээре похолодели, увидев, что база, кажется, взята.
Афанасьев выжал из бэтээра максимальную скорость. Бронемашина летела по дороге, окутываясь клубами серой пыли, и два световых клина от фар впарывались в тучное тело заваливающегося вечера. «Нет, нужно со всем этим заканчивать, – думал Афанасьев, – шестой Ключ есть… Седьмая, седьмая „отмычка“!.. Но если моя догадка верна, то… то…»
По броне разом ударило несколько камней, зазвенел металл: это дикари, увидев, что из сгущающихся сумерек на них выкатывается бронированное чудовище с двумя огненными глазами, стали бомбардировать бэтээр всем, что ни попадется под руку. Однако быстро удостоверились, что толку от этого мало, и стали с воплями расступаться, давая дорогу. Почти не снижая скорости и сбив несколько захватчиков, бронетранспортер вкатился на территорию базы.
– К церкви, Женя, к церкви!.. – закричала Галлена. – Наши все там! Наверно, эта нечисть всё-таки не может войти внутрь храма, а для троглодитов-людей существует, кроме креста и молитвы, такая нежная штука, как пулемет!
Галлена оказалась совершенно права: не выдержав натиска превосходящих сил соперника, Коляново воинство под руководством коменданта организованно отступило в самое прочное здание на территории базы – храм. Бывший склад. И здесь забаррикадировалось.
– Коля-а-а-а-ан!!! Колян, мы! Ребят привезли из Китая!
Звякнуло окошечко в боковом притворе царских врат, и высунулась физиономия Ковалева:
– Из Китая? Быстро доехали. Ну, входите, только скорее, вишь, они как наседают, хотя к храму боятся приблизиться вплотную. Иосифыч нас бережет, что ли! Подождите… Вотан Борович, дорогой, подчисть-ка подходы к царским вратам, чтобы ребятам дать дорогу.
Брызнула пулеметная очередь, подметая всё на своем пути. Несколько особо продвинутых «штурмовиков» упали замертво, толпа отхлынула… бэтээр подкатил вплотную к входу в храм, и через минуту все члены последней миссии, а также сопровождавшие их Афанасьев и Галлена оказались внутри осажденной церкви. Лязгнул, затворяясь, массивный засов. Ни запиравший церковь Колян, ни только что вошедшие, ни те, кто уже были здесь, не видели, как на стене, словно черный развод, сгустилась тень и скользнула в храмовое помещение, туда, где на алтаре лежали пять Ключей. И уже присоединился предпоследний – шестой…
Никто не заметил, только Галлена подняла голову и, тревожно шевельнув тонкими ноздрями, сказала несколько слов на своем родном – тягучем и опьяняющем, как выдержанный мед, – языке.
– И что же? Вот они, шесть Ключей, а за стенами толпа головорезов и нечисти, и уже нет сил, чтобы сопротивляться…
– Ну ты, родная, скажешь, – глядя на мрачную Галлену, выпустившую обойму этих убийственных слов, отозвался Колян. – Сейчас пойду и немедленно повешусь. А если в натуре, то нечего киснуть. В той ксиве ведь сказано что-то по поводу седьмой «отмычки»? Ну, вот и кумекайте! Эх, нет Ваньки Пелисье, братана моего двоюродного, кузена, если по-ихнему. Он любой текст враз бы расколол! – сокрушался Колян. – Особенно сейчас, когда жареный петух уже всю задницу исклевал!
Галлена посмотрела на Ковалева и произнесла:
– Странные вы все.
– Кто?
– Люди. Нет никакой надежды, а вы улыбаетесь, как будто вам приснился самый прекрасный, самый розовый и цветущий сон этой земли. Вот и ты, Коля…
И Галлена отвернулась.
– Была бы ты человеком, нормальной бабой, а не этой… кандидаткой в богини со всеми прилагающимися понтами, – вдруг глухо выговорил Колян, – я бы тебе объяснил, почему мы, люди – такие…
– Может, еще и будет, – отозвался Афанасьев, устанавливая кирпич из Великой Китайской стены прямо на алтарь.
– Едва ли… – вдруг прошелестел тихий голос, и тень, спорхнув из-под купола храма, распласталась у ног Жени. Сделалась выпуклой, разрослась и разогнулась – и вот рядом с Афанасьевым стоял ОН. Тот, кого так долго ждали. На его плече сидел ворон, а вокруг левого запястья обвилась маленькая бронзовокожая змейка. Лориер криво улыбнулся, показывая обломанный полторы тысячелетия назад левый клык, и произнес:
– Едва ли будет у вас такая возможность. Нет. Ваши силы иссякли. Да, вы сделали максимум из того, что могли. Собрать шесть Ключей Разрушения и Зла – это огромный риск. Вы четко следовали инструкции, которую написал для вас почти две тысячи лет назад Иоанн Богослов и зарыл в Гефсиманском саду. Да нет, Иоанном Богословом он стал позже, когда написал Апокалипсис; а в тот момент, когда он копал ямку, а его подельник, Иешуа из Гамалы, укладывал ларец с пергаментом, – он был всё тем же Пелисье, каким вы его знали здесь и ТАМ.
– Почему ты вспомнил Иешуа из Гамалы, Люцифер? – вдруг глухо спросила Ксения, и впервые разнеслось под сводами храма имя Властителя. Глухо застонало эхо, забившись в самые дальние и темные уголки.
– Почему? Да потому что он единственный, кто мог бы помочь вам обрести Ключ номер семь! Он прямо указал на этот Ключ, но вы оказались слишком малодушны, чтобы понять, ЧТО от вас требуется!!
Голос Лориера загремел, и его рыжие волосы вспыхнули, трепеща и волнуясь, хотя в церкви не было и не могло быть никакого ветра – и показалось, будто голова Сатаны охвачена пламенем! Он поднял руку, сделал неуловимое движение пальцами, и врата церкви, так тщательно запертые Ковалевым, рухнули с ужасающим грохотом. Толпа окровавленных дикарей и скалящихся инферналов, чьи глаза тускло светились в полумраке, вкатилась в храм и остановилась в нескольких метрах от алтаря. Впереди громоздился тот самый жирный черт, которого взорвал вместе с трактором «Беларусь» Владимир Ильич Ульянов-Ленин метким выстрелом из гранатомета. Рожа у черта была самая что ни на есть свирепая, и было видно, что по первому же знаку Лориера он прикажет своим ублюдкам разорвать в клочья всех защитников базы и – дотлевающего СВЕТЛОГО мира…
- Предыдущая
- 74/77
- Следующая
