Котов обижать не рекомендуется - Михалкова Елена Ивановна - Страница 44

• Предыдущая
• 44/67
• Следующая

«Эдгар» свысока оглядел зрителей. Острый, циничный взгляд резанул ее, как лезвие.

Первый раз в жизни она своими глазами наблюдала такое невероятное преображение.

«Господи, как он играет!»

– А на первый взгляд колобок колобком, – прошептал за спиной Дрозд.

Диана-Стрельникова отвернулась от «супруга», кусая губы. Простерла руку к лежащему телу и с надрывом произнесла:

– Как ты можешь! Когда он лежит здесь, и тело его еще…

Глаза ее расширились. Анна Васильевна вскрикнула и прижала руку к сердцу.

Света подумала, что это продолжение текста роли, но Виктор встревожился:

– Что такое? Аня, что случилось?

Стрельникова хватала воздух и тыкала пальцем в манекен.

Петр Иванович подошел ближе, остальные тоже встали, переглядываясь. На лицах отразилась растерянность.

– Вот будет смешно, если там под маской свежий труп, – тихо заметил Дрозд. – Кстати, приличный папарацци в эту секунду уже запрыгивал бы на сцену. А неприличный и подавно.

Но Света не ощущала себя ни приличным, ни неприличным папарацци. Она вообще в эту секунду предпочла бы находиться как можно дальше от места событий.

К задыхающейся Стрельниковой наконец вернулся голос.

– Кто это сделал? – с ледяной яростью в голосе спросила она и обвела глазами присутствующих.

Под этим взглядом Света чуть не отшатнулась. Судя по тому, что скуластый юноша тоже подался назад, не она одна испугалась Анну Васильевну.

– Кто это сделал? – взвизгнула Стрельникова.

– Черт, да что?!

Виктор одним прыжком заскочил на сцену и перевернул манекен.

Света ожидала увидеть все, что угодно. Она непроизвольно схватила Дрозда за руку и затаила дыхание.

Всеобщее молчание было нарушено негромким звуком. Это скуластый юноша приподнялся на цыпочки, чтобы лучше видеть куклу, и хихикнул.

Следом за ним помощник режиссера подошел ближе и усмехнулся.

– Ну что за школьный юмор, – развел руками Стрельников.

Поняв, что не произошло ничего такого, что потом будет сниться ей в кошмарах, Света отпустила Дрозда и вытянула шею, пытаясь рассмотреть, из-за чего возмутилась Стрельникова.

А, увидев, тоже усмехнулась.

Манекен, игравший роль покойника Генри, невозмутимо держал во рту сигарету. Красный кончик тлел, но не дымился, и Света поняла, что сигарета – ненастоящая. Она видела такие в отделах, где продавались шутливые товары: ручки с исчезающими чернилами, взрывающиеся чайные пакетики и чашки с двусмысленными надписями.

– Куренье – вред! – возвестил режиссер, извлекая сигарету из манекена. – Тем более в общественном месте. А уж в храме искусства… – насмешливо улыбаясь, он обвел широким жестом зал, – и вовсе непростительно. Все, продолжаем!

– Продолжаем?!

Стрельникова выхватила сигарету из его пальцев.

– Ты хочешь сказать, что оставишь это просто так? Без всяких последствий?

– Я вынесу ему порицание, – пообещал ей брат и перевернул манекен на живот.

– Прекрати ерничать! – вспылила Анна Васильевна. – Не смешно и не умно! Я не ожидала от тебя!

Виктор тяжело вздохнул.

– Аня, каких последствий ты хочешь? Это просто глупая шутка.

– Нет, это не глупая шутка. Это отвратительная, оскорбительная шутка! Это чудовищное издевательство над… над…

На щеках ее запылали красные пятна.

– Над чем, Анна Васильевна? – громко спросила Лера, подходя.

Актриса, тяжело дыша, уставилась на нее.

– Это твоих рук дело?

– Аня… – попробовал остановить ее Серафимович.

Но Стрельникова даже не повернула к нему головы.

– Твоих? – она повысила голос.

– А вы на меня не кричите, – спокойно сказала певица. – Я в зале сидела, вы что, не видели? Не понимаю, отчего вы так всполошились.

«Конечно, не понимаешь, – подумала Света. – Ты же не знаешь о том, что Анна Васильевна когда-то была влюблена в Рыбакова».

– А не понимаешь, так молчи! – обрушилась Стрельникова на Леру Белую. – Что за поразительное бесстыдство! Я не сомневаюсь, что ты в силу отсутствия ума и опыта не можешь осознать, какое надругательство здесь произошло. Но хотя бы промолчать ты способна?!

От этой гневной отповеди даже Свете стало не по себе. Но Лера лишь пожала плечами:

– Ну вот что, этого я слушать не буду. Вы меня извините, Виктор Васильевич. Я лучше снаружи подожду, пока Анна Васильевна придет в себя.

– Лера! – воскликнул Серафимович. Он прижал руки к груди и переводил молящий взгляд с актрисы на певицу. – Анна! Девочки мои! Пожалуйста, не нужно ссориться!

– Ла-ла-ла, давайте жить дружно! – непочтительно отозвалась Лера и повернулась к нему спиной. – Я же сказала, что подожду снаружи.

– Лера… – начал Виктор.

От его оклика девушка тут же встала, как выдрессированная лошадь. Может, она и не собиралась прислушиваться к жалобным увещеваниям Серафимовича, но режиссеру готова была подчиниться беспрекословно.

Но ничего сказать ей Стрельников не успел. Анна Васильевна накинулась на него:

– Ты не ответил, что будешь делать с тем, кто придумал эту гадость!

Лера скорчила выразительную гримасу. Молчавший до этой минуты помощник режиссера вмешался:

– Я тоже не понимаю, что тут такого страшного.

Виктор подал ему знак, но было поздно.

– Не понимаешь?! – обернулась к нему Стрельникова. – Может быть, нужно меньше пить, а, Саша? Раз до тебя не доходит, что издевательство над памятью – это низко и подло. Я понимаю, ты пропивал все, включая игрушки твоего собственного ребенка. Но совесть – совесть, Саша, у тебя еще осталась? Стыд остался у тебя, ответь!

Если Стрельникова была красной, то помощник режиссера после ее слов побледнел.

– Да что ж это за… – процедил он. Оборвал фразу, не договорив, и полез трясущейся рукой в карман.

– Спокойно, Саша, спокойно, – внушительно сказал Виктор и взял сестру под локоть. – Анна, пойдем. Нам нужно поговорить.

Но женщина вырвала руку.

– Я никуда не пойду! Говори здесь, при всех!

Помощник высыпал в рот несколько таблеток и пытался проглотить их.

– Я сейчас принесу воды! – пискнула золотоволосая девушка и метнулась прочь из зала.

– Лучше водки ему принеси! – крикнула ей вслед Анна Васильевна.

Бородатый помощник поперхнулся и закашлялся. Лицо его стремительно из бледного становилось ярко-алым, глаза выпучились, как у рыбы.

– Черт, он задохнется! – Виктор спрыгнул со сцены и бросился к нему.

За сценой что-то рухнуло со страшным грохотом. Стрельников замер.

– Дьявол, это еще что?!

– Я посмотрю! – скуластый парень юркнул вслед за девушкой и смылся, прежде чем его успели остановить.

– А где Роза Карловна? – вслед ему проорал режиссер. – Чтоб через минуту все были здесь!

Помощник наконец выплюнул таблетку и рухнул в кресло, прижимая руку к горлу. Виктор наклонился к нему.

– Саша, ты как?

– Да что ему сделается! – с невыразимым презрением бросила Анна Васильевна. – Он же лицедействует. Комедиант!

– Фурия! – прохрипел бородач.

– Ничтожество!

– Друзья мои! – ужаснулся Серафимович.

Лера расхохоталась в голос, развернулась и нарочито неторопливо пошла по проходу.

Поравнявшись со Светой, она шепнула заговорщически:

– На этом репетицию можно считать законченной. На вашем месте я бы подождала еще пять минут – и уезжала отсюда.

– Как это? – растерялась Света. – А моя съемка?

– У-у, съемка! Если наша звезда разошлась, ее не остановить. Поверьте моему опыту! Можете смело отправляться домой.

Света посмотрела на действующих лиц драмы. Виктор в чем-то негромко убеждал помощника, тот откашливался и хрипел. Стрельникова застыла, как статуя скорби, образ которой портила лишь фальшивая сигарета в руке. Петр Иванович зачем-то поправлял сползший шарф на манекене.

– Я, пожалуй, подожду немного, – решила она. И добавила без особой убежденности: – Вдруг рассосется…

• Предыдущая
• 44/67
• Следующая