Уроки любви - Крамер Элли - Страница 10
- Предыдущая
- 10/30
- Следующая
– Но ведь она дама?
– Ну…
– Не мужик же!
– Шейн!
– Виноват. Так как насчет миссис Голси?
Вивиана злилась еще больше, потому что не знала, что ответить. Проклятый неандерталец был абсолютно прав – если рассуждать логически. И нес явную чушь – если стоять на позициях высшего света.
К концу второй недели Вивиана поймала себя на каких-то странных, можно сказать, социал-демократических мыслях. Это надо было прекращать, и девушка решительно заявила: хватит заниматься вопросами этикета. Пора переходить к вопросам общей культуры.
5
Колин Фаррелл снял трубку и приветливо улыбнулся. Он всегда приветливо улыбался, когда звонила Эта Женщина, хотя она и не могла видеть его лица.
– Я приветствую вас, миссис Олшот!
– Ого, как официально! Привет, зануда.
– Марго, я страшно рад тебя слышать. Как океан?
– Прекрасен, как и миллион лет назад. Единственное, что его портит, так это консервные банки вроде моей «Звезды Юга».
– Где ты теперь?
– Недалеко от Африки, но еще ближе к Индии. Правда, по пейзажу этого не скажешь. Не пудри мне мозги. Отчитывайся.
– Значит, так. Акции Вейсмита упали, но пока идут пять к одному, Макдермот настаивает на семи с половиной, а Аль Саракш сбивает цену в нашем восточном отделении…
– Знаю. Мы с ним случайно пересеклись в Триполи. Я ему обещала оторвать башку.
– А он что?
– Руку поцеловал и сказал, что с Монти у него никогда не было таких волнующих свиданий.
– Еще бы!
– Колин, как там наша коза?
– На удивление хорошо.
– Клиент доволен?
– Трудно сказать. Она таскает его по выставкам и галереям. Один раз я ходил с ними – оказывается, Ви действительно неплохо разбирается в античной мифологии. Она так рассказывала про неприятности Крона с детьми…
– Надо же, что творится. Колин, ну а мальчик что?
– Мне он нравится. Не знаю, что он запомнил из греческой мифологии, но в бизнесе его успехи налицо. Мне приятно его учить.
– Я рада. Слушай, а ничего, что они живут в одной квартире…
– Миссис Ол! Я вас не узнаю!
– Ну да, да, глупости говорю, верно, но ведь она моя единственная внучка, как-никак.
– Она взрослая, совершеннолетняя и современная девица,
– Между нами говоря, современные девицы ни бельмеса не понимают в настоящей жизни.
– Марго, а что такое настоящая жизнь?
– Не прикидывайся, очкарик. Ты-то знаешь. У тебя жена, дом, три дочки и уже два внука, если не ошибаюсь?
– Не ошибаешься. Ты никогда не ошибаешься, Марго.
– Если бы. С Ви я ошиблась, именно поэтому и волнуюсь.
– Не думаю, что произошло что-то непоправимое.
– Будем надеяться. Я просто немного не учла того, что вовсе не всем дано от природы выживать в джунглях, даже не чихнув. Я бросила малышку, а она во мне нуждалась. Один Бог знает, чем это может обернуться.
– По-моему, они подружились. Во всяком случае, я давно не слышал, чтобы Вивиана ТАК смеялась.
– Это хорошо. Вот когда увидишь, как она из-за него плачет, – немедленно извести.
– Ты бы ей позвонила.
– Еще чего! Чистота эксперимента! Ладно. Потерплю до Дели. Чао.
– Всего доброго, миссис Олшот. Целую ручки, Марго.
Шейн сидел в кресле у окна и читал Аристофана. Джейд сидел рядом, положив большую голову на колено хозяину, и смотрел на свое божество с тихим обожанием. Картина была настолько идиллической, что Вивиана замерла в дверях, отчаянно жалея, что вынуждена разрушить гармонию.
– О, Ви! Привет. Мы с Джейдом зачитались. Смешной малый этот дед.
– Почему это Аристофан – дед?
– Ну… потому что у него на портрете борода.
– У тебя были усы, ну и что? Ладно, ну его к… Оставим Аристофана в стороне. На время. Сегодня филармония, ты не забыл?
– Ох, Ви, а может, лучше на выставку…
– Нет! Все, что есть в городе, ты уже видел. Теперь только Лувр, Прадо и Эрмитаж…
– Это у русских?
– Да, в колыбели революции.
– Нас не пустят, Ви. Мы империалисты.
– Господи, сколько ерунды у тебя в голове. Не сбивай меня, Шейн Кримсон! Сказано: Гендель, значит, Гендель.
– Моцарт мне понравился…
– А Бах?
– Не. То есть не очень. Мрачновато. Сразу видно, что он глухой был.
– Это не он, это Бетховен. Шейн, мне надо с тобой поговорить.
Он ей нравился, он так ей нравился, что она это только сейчас поняла, и холодный пот прошиб Вивиану Олшот. Ей плевать, что он путает Баха с Бетховеном! Что засыпает на концертах классической музыки. Что ходит играть в шахматы с бездомным стариком в сквер напротив. Что Джейд окончательно загубил фикус и превратил ее коврик в Бог знает что.
Шейн Кримсон ей очень нравится.
И еще: впервые в жизни Вивиана не чувствовала себя одинокой.
Она всегда была окружена друзьями и подружками, ее общества добивались, как главного приза на скачках, еще бы, ведь она наследница империи!
И все же никогда в жизни у нее не было друзей. Подруги, с которой можно поделиться бедой или радостью. Парня, с которым можно прогуляться вечером по улице, а большой пес будет степенно идти впереди, и с ним не страшно, совсем не страшно, а запах жасмина обволакивает их, и на душе так спокойно, так тепло, так замечательно…
– Ви! Ты чего?
– А?
– У тебя такой вид, как будто ты заснула с открытыми глазами. О чем размечталась?
– О том, как тебе понравится в филармонии. Слушай, мне не очень приятно это говорить, но ко мне подошла миссис Трент.
– Кто это?
– Старший менеджер нашего дома. Она не уборщица и не трубочист, поэтому ты вряд ли с нею знаком…
– Ты удивишься, но я ее знаю. Грымза за пятьдесят, тонкие губы и взгляд гремучей змеи за секунду до атаки.
– Точно… То есть, что ты придумываешь! Просто на ней лежит большая ответственность, ведь все это хозяйство на ней…
– Ви, она просто сидит в офисе и читает бумажки, а потом подписывает счета, которые оплачивают совсем другие люди. Почему же у нее такой вид, словно она только что вспахала Сахару, а никто и пальцем не пошевелил, что бы ей помочь?
– Шейн Кримсон, я отказываюсь выслушивать ваши провокационные речи! И вообще, ты не обязан ее любить, а она не обязана тебе нравиться. И мне тоже. Она просто передала мне настоятельную просьбу.
– Какую?
– Избавиться от твоего рыдвана.
– От моего кого?
– Рыдвана. Драндулета. Тачки. Развалюхи. Консервной банки. От твоего джипа времен Первой мировой войны.
– Это отличная машина, Ви.
Не сомневаюсь, раз ты на ней сюда доехал. Но, согласись, она как-то не смотрится среди «мерседесов» и «понтиаков».
– Хм. Видать, и я не смотрюсь среди вас всех…
– Чего ты там бурчишь? Шейн, ну пожалуйста, будь хорошим скаутом, давай купим тебе машинку?
– Ви, я насмотрелся на этот металлолом на своей заправке. Любую разберу и соберу с завязанными глазами. Поверь, лучшие машины – армейские. Мой Джангл – зверь. Везде пройдет.
– Зачем?
– Что зачем?
– Зачем ему проходить везде? Мы что, в ралли участвуем? Париж – Дакар? Оклахома – Алабама? Мы ездим по нормальным ровным улицам в нормальном городе.
– А куда я его дену?
– Мы вызовем эвакуатор, твой рыдван отвезут на свалку…
– Что-о? Никогда в жизни я не отдам друга на свалку!
– О Господи!
Вивиана повернулась на каблуках и устремилась в кухню. Немедленно подкрепить силы, иначе она убьет этого человека!
Она кипела и пыхтела там, а потом в дверь просочился Джейд. Поддел сочувственно лохматой башкой ее руку и привалился к ноге. Потом от двери раздался голос Шейна. Тот самый, глуховатый с хрипотцой баритон, от которого становилось щекотно на языке, а ноги слабели.
– Однажды Джим Такер крутился возле отцовой сенокосилки, и ему оторвало руку. Река вышла из берегов, и машины одна за другой вязли на переправе. Началась буря, и вертолет с врачами не мог даже взлететь. Тогда мы с Биллом, отцом Джима, перекрутили парню руку ремнем, а оторванную кисть засунули в ведерко со льдом. Парнишку колотило ознобом, и Джейд лег рядом с ним на заднем сиденье, чтобы согреть… Билл не верил, что мы проедем, но Джангл прошел переправу…
- Предыдущая
- 10/30
- Следующая
