Варшава - Козлов Владимир Владимирович - Страница 5

• Предыдущая
• 5/43
• Следующая

Я захожу в туалет, защелкиваю дверь. Унитаз вымазан говном. В открытое окно дует ветер.

Белорусский вокзал. Тетки держат куски сыра, пачки творога, банки сметаны.

Мы переходим дорогу, сворачиваем во двор.

Садимся на лавку, я расстилаю газету. Антон достает две бутылки «жигулевского», черный хлеб, сало, вареные яйца – они раздавились, скорлупа потрескалась.

Из подъезда с кодовым замком выходит блондинка в короткой кожаной куртке, мельком смотрит на нас, идет к белой «тойоте». Она щелкает брелком, открывает дверь, садится. Антон говорит:

– Прикинь, какая тачка.

– И тетя тоже ничего.

Я разрезаю сало перочинным ножом.

К раздвижной двери вагона прислонились два хиппана в черных пальто, с повязками на головах. У одного волосы сбоку заткнуты за повязку. Оба что-то читают из общих тетрадей.

Я спрашиваю Антона:

– До какой нам станции?

– «Китай-город».

– А он тебе точно объяснил, где этот магазин «Марс»?

– Да. У Сташенки кореш уже год, как возит «сникерсы». Едет раз в две недели, привозит две сумки. Раньше в комиссионку сдавал на Первомайской, потом сказали – сертификат нужен, он теперь в киоски сдает.

Заходим в «Марс». Покупателей нет. Продавщица читает «Московский комсомолец». Антон смотрит на полки с батончиками, шепчет:

– Бля, мы в жопе. Цены – как везде. Может, на десятку дешевле, чем у нас. Ничего не наваришь.

Он поворачивается к продавщице.

– А оптом у вас можно взять?

Она отрывается от газеты.

– Нет. У нас сейчас только розница.

– А где можно?

– Откуда я знаю?

– Фирменный магазин все-таки.

– Ну и что, что фирменный? Купите рекламную газету – там много фирм, они продают.

Антон покупает в киоске газету. Рядом тетка в искусственной шубе продает шоколадки, дед в зимнем пальто – пиво. Антон говорит:

– Давай – по пиву, а потом уже позвоним.

– Давай.

Антон подходит к деду.

– Два пива.

Дед сует руку в карман, вытаскивает открывалку с деревянной ручкой.

Небо – серое, в мрачных облаках. Ветер гонит по тротуару обрывки газет, конфетные обертки, бычки. На киоске – вывеска: «Товары народного потребления». В витрине – женские трусы и бутылки водки.

Стоим в телефонной будке, Антон набирает номер.

– Алё, здрасьте. Я насчет «сникерсов». Вы оптом продаете?… От сорока коробок? А сколько в коробке?… И сколько это всего? – Он кладет трубку. – Херовые дела. От сорока коробок – как и в той. Ладно, херня. Поехали жрать в «Макдональдс».

– Там, наверно, дорого…

– Ну и что, что дорого? Не бзди, один раз живем.

Девушка в козырьке, со значком «Юля» кричит:

– Свободная касса!

Мы подходим. Юля дежурно улыбается.

– Здравствуйте.

У нее темные волосы, широкие бедра и маленькая грудь.

Антон говорит:

– Биг-мак, картошку… и пепси-колу.

– У нас нет пепси-колы, только кока-кола.

– Ну кока-колу.

– Ваш заказ – триста тридцать четыре рубля.

Я шепчу Антону:

– Неслабо. В Минске можно пожрать в столовой за сто.

Антон отходит с подносом. Я говорю:

– Мне то же самое.

Сидим за столиком у окна. Антон говорит:

– Здесь раньше очереди были охерительные. Мы два года назад с родаками ездили к брату на север – через Москву. Пришли к «Макдональдсу» – попробовать, что это такое. А там очередь вокруг всей площади. Плюнули и пошли в столовую.

Я откусываю от биг-мака, на стол сыплются куски капусты. Антон спрашивает:

– Ну, как тебе?

– Так, ничего.

– А по-моему – классно. Дорого, конечно, но все равно… Сейчас пожрем – и на ВДНХ. Сташенко говорил – там всегда есть, чем затариться. Хотя бы сигаретами.

Перед воротами ВДНХ цыганка в платке с блестками лузгает семечки. В ушах – большие золотые сережки. Она кричит нам:

– Ребята, вещи нужны?

– Какие вещи? – спрашивает Антон.

– Всякие. Ветровки, свитера, кофты. Все хорошее. Можно продать – наваришь.

Она улыбается, во рту блестят два золотых зуба.

– Пойдем сюда, посмотрите.

За киосками, на земле – три клетчатых баула. Другая цыганка курит сигарету без фильтра. Она говорит:

– Не сцыте, пацаны, не наебем.

Первая расстегивает баул, достает ветровки, женские кофты-«ангоры», левые кроссовки.

Антон говорит:

– Давай возьмем, сдадим завтра на «Спартаке», не заходя домой.

– Думаешь, пойдет?

– Сто пудов.

Цыганка с сигаретой спрашивает:

– А кассеты нужны?

– Какие?

Она достает криво заклеенные блоки «Sunny» и «Maxwel».

– Сколько?

– По пятьдесят рублей штука.

Антон говорит:

– Бери, в Минске сдашь. У нас такие – по восемьдесят.

Идем по улице Горького к вокзалу. Сплошным потоком – тачки. Светится реклама «мерседеса». Навстречу – две красивые девушки с чуваками.

Я говорю Антону:

– Да, Москва есть Москва. Столица…

– Наша столица теперь – Минск.

– Ну, все равно…

На тротуаре стоит здоровый, коротко стриженый чувак, смотрит на нас.

– Добрый вечер, ребята.

– Привет, – отвечает Антон.

Я киваю.

– У меня к вам вопрос. Не хотите ли вы побольше узнать о боге?

Я повожу плечами.

У чувака в ухе болтается серьга в форме крестика.

– Видите – вы точно не уверены, хотите или нет. А значит, это может оказаться для вас интересным. Здесь рядом по воскресеньям проходят собрания – специально для тех, кто еще не уверен. Приходите.

Он достает из кармана две бумажки, распечатанных на принтере, дает Антону и мне. На бумажке – крест и надпись «Беседы о Боге. Первая Брестская, дом 3».

– Ну что, придете?

– Не знаю, может быть, – говорит Антон.

– Ну, приходите. Удачи во всем, и да поможет вам бог!

Стоим на «Спартаке» со шмотками. Антон держит ветровку и «ангору», я – кроссовок.

Ночью шел дождь. Под ногами – размокшие картонки и грязь. Рано, покупателей еще мало.

Первый раз я был на толкучке два года назад – на Быховском базаре. Тогда только еще появились «пирамиды» – голубые вареные джинсы с верблюдом на лейбле, – и все за ними гонялись. «Пирамиды» были левые, их привозили из Польши вместе с полосатыми теннисками «Lacosta» и черными майками «Chanel».

Я заканчивал восьмой класс, и родители пообещали мне к окончанию такие джинсы. Мы пошли втроем, в воскресенье.

Все продавцы и покупатели толкались на узком пятачке, сбоку стояли рэкетиры со свирепыми мордами, наблюдали за тем, кто что продает.

«Пирамиды» были у многих, и просили почти все одинаково – триста рублей. Время от времени по толкучке пробегала волна, и слышались крики – рэкетиры на кого-то нападали.

Мы подошли к невысокому парню с «пирамидами». Мама спросила:

– Сколько?

– Двести девяносто.

Она начала рассматривать джинсы – проверять швы, щупать карманы, чтобы не было дырок. В этот момент из толпы вышли двое в кожаных куртках с дебильными рожами, один – маленький, стриженый наголо, второй – высокий и толстый. Высокий показал на джинсы.

– Сколько?

– Двести девяносто.

– Что-то дорого.

– Ничего не дорого – у всех вообще по триста.

– Ладно. Берем их у тебя за двести.

Пацан выхватил у мамы «пирамиды» и ринулся в толпу, эти двое – за ним. Толпа сомкнулась, и что было дальше, мы не видели.

Мы потом купили «пирамиды» за 295 рублей у толстой высокой тетки.

На остановке папа сказал:

– За рэкетиров надо сказать спасибо телевизору и газетам. Где-то в одном месте появились – и сразу про них узнала вся страна. Эти ребята занимались бы чем-нибудь другим, может, тоже криминальным, но другим, если бы не знали про рэкет…

• Предыдущая
• 5/43
• Следующая