Соколиная охота - Александрова Наталья Николаевна - Страница 46

• Предыдущая
• 46/57
• Следующая

И в этом же боковом освещении на карте Петербурга Надежда явственно разглядела небольшое аккуратное отверстие, проколотое шилом или каким-то другим острым предметом.

– Посмотри-ка! – позвала она Татьяну. – Что это за место?

– Ржевка, – ответила Татьяна уверенно, всмотревшись в надписи на плане. – Вот здесь неподалеку – городское ГАИ… а тут есть церковь, возле мостика.

Я это место хорошо знаю.

– Видишь, здесь карта проколота? Мне кажется, это неспроста. По-моему, таким образом отмечено место…

– Правда. – Татьяна приподнялась на цыпочки, чтобы получше разглядеть точку на карте. – Отмечено место рядом с церковью… Нужно съездить туда, посмотреть – может быть, в самом деле там у Загряжского тайник. Давай эту карту возьмем с собой. Вряд ли ее кто-нибудь хватится.

– Давай уж и карту Москвы на всякий случай прихватим.

Наутро дамы отправились в Ржевку. Большая часть пассажиров вышла из автобуса около здания ГАИ, точнее – ГИБДД, как теперь называется эта служба.

Проехав еще одну остановку, Надежда и Татьяна вышли и развернули карту.

– Вот церковь, – показала Татьяна на темный купол, усеянный галками, – она на карте обозначена, а прокол чуточку левее… Подойдем, посмотрим, что в той стороне от церкви.

Обойдя церковь, женщины увидели маленькую часовенку, выкрашенную веселой ярко-голубой краской. Вошли внутрь. Около иконы, изображавшей мрачного бородатого мужчину в черных с золотом одеждах, зажигала свечечку худенькая сгорбленная старушка в черном шерстяном платке.

– Головы-то покройте! – недовольно пробурчала старуха, повернувшись к вошедшим. – В святое место женщинам нельзя с непокрытой головой входить.

– А чем покрыть-то, бабушка? – спросила Надежда с видом полной бестолковости.

– Ох, женщины! – Старуха тяжело вздохнула. – Ну, ровно дите малое! Чем голову в храме божьем покрыть – и то не знает! Шарфик-то хоть есть какой?

Вот его вместо косынки-то и повяжи!

Надежда торопливо сняла с шеи кокетливый шелковый шарфик и повязала его на голову. Татьяна последовала ее примеру.

– Вот всегда вы так, – ворчливым голосом продолжила старуха, – покуда жисть-то не припечет, в церковь и носа не кажете, будто не для вас она построена… Как войти во храм не знает! Чего же от молодежи-то ждать! Давно он у тебя?

Надежда в общем монотонном потоке старухиного ворчания не сразу поняла, что последний вопрос обращен к ней. Заметив, что бабка ждет ответа, она переспросила:

– Давно – что? И кто – он?

– Кто-кто! – старуха рассердилась пуще прежнего на ее непонятливость. – Мужик твой, кто же еще!

Давно он?

– Что давно? – снова не поняла Надежда.

– Тьфу ты! – старуха в сердцах плюнула и тут же испуганно перекрестилась. – Ну вот в грех с тобой войдешь! Ты словно не русская! Я тебя русским языком спрашиваю – давно твой запил? Сюда по другому делу бабы не ходят, это ведь святой Васисуалий, от запоя первый заступник! – Старуха поклонилась мрачному бородачу на иконе и несколько раз мелко перекрестилась.

– И что – помогает? – с интересом спросила Надежда, надеясь таким образом уйти от расспросов привязчивой старушенции.

– Ну уж если не он – тогда никто не поможет…

Я восьмой уж год сюда хожу, в часовню эту…

– Неужто, бабушка, муж у вас запойный? – в ужасе спросила Надежда, мысленно прикидывая, сколько лет может быть мужу ее собеседницы.

– Бог с тобой! – Старуха снова перекрестилась. – Старика своего я уж десять лет как схоронила. Зять у меня пьет, холера его разбери! Уж так пьет, что сил никаких нету на него смотреть. А дочка-то никак в разум не войдет. Сколько ей ни говорю: сходи к святому со мной, поставь свечечку – ей как об стену горох.

Только и знает – разговоры да доктора разные! Вот и приходится мне одной ходить, зятя отмаливать…

Восьмой годочек уж хожу…

– Ну и как, помогает?

– Да помогает, должно быть…

– Что, бросил зять пить?

– Ну уж чтобы бросил, это нет, но и совсем покуда не спился. А не ходила бы сюда, так уж, верно, еще хуже было бы… Ты-то свечечку купи, к иконе поставь!

Надежда купила возле входа в часовню свечку и под руководством старухи вставила ее в один из медных подсвечников около иконы. Старуха снова перекрестилась и невнятно пробормотала молитву.

– И многие сюда ходят? – поинтересовалась Надежда, когда бабка замолчала.

– Ох, многие, милая, многие! Сама посуди, где ж ты такого мужика найдешь, чтоб не пил? Если муж не пьет у которой женщины – так сын пьет или зять, как у меня… Вот и вся надежда на него, на святого угодника Васисуалия! Святой жизни был человек, хоть и запойный… А господь через молитву чудо ему явил и исцелил от запоев…

– Надолго ли исцелил? – недоверчиво поинтересовалась Надежда.

– Надолго, милая, не сомневайся. До самой смерти! Правда, вскорости и прибрал его господь. Вот ведь чудо какое бывает! Но и мерзавцы бывают на свете редкостные. – Старуха понизила голос, и вместо религиозного просветления в нем зазвучала обычная человеческая злость. – Вчера ночью залезла одна в часовню, гнева божия не побоялась, все здесь перерыла-перелопатила. Хорошо, две женщины верующие пришли с утра пораньше, изгнали супостатку, тумаков ей надавали! Жалко, я ее не застала, уж я бы ей! – Глаза старухи воинственно засверкали.

– Да кто такая она? – с замиранием сердца спросила Надежда.

– Рассказывали те женщины, что как увидели они в часовне кого-то – так и обмерли: выбегает весь в черном, думали – дьявол. А потом оказалось – баба в брюках и куртке черной, а лицо платком замотано.

– И что – неужели украла она что-нибудь? – спросила Надежда в волнении, оглядывая часовню.

– Нет, не бойся, милая, – успокоила ее старуха, – господь не допустил! Только все вверх дном в часовне перевернула, так что потом пришлось целый день порядок наводить, а взять ничего не взяла, те две женщины уж так ее обшарили – боялись, что украла злодейка что-нибудь из святого места, но ничего не нашли, должно, не допустил господь… Или не нашла, супостатка, то, что искала… А уж как все перерыла здесь – и сказать не могу: всю ночь, видно, рыскала, бесово отродье…

Упомянув в запале имя нечистого, старуха снова испуганно перекрестилась и забормотала молитву.

– Сильно побили ее? – полюбопытствовала Татьяна.

– Надо бы сильнее, да батюшка отнял, – вздохнула старуха. – Что это такое, говорит, в божьем храме драку затеяли! Так и отпустили, даже милицию не вызвали.

– Ну, бабушка, спасибо за науку, – сказала Надежда, дождавшись, пока та снова замолчит. – Может, еще придем сюда с подругой, поставим свечечку…

– Приходи, приходи, милая, – старуха сощурилась на нее подслеповатыми блекло-голубыми глазами, – глядишь, и поможет угодник…

Выйдя из часовни, женщины переглянулись.

– Значит, не мы одни обратили внимание на дырку в карте, – констатировала Надежда.

– Это – первое, а второе – если верить старухе, та тетка ничего в часовне не нашла.

– Говори уж прямо – жена Загряжского! Совсем баба с ума сбрендила – часовню грабить полезла!

– Может быть, женщины, которые застали ее в часовне, просто не заметили то, что нас интересует?

Вряд ли они обыскивали Калерию по всем правилам.

Их волновало, чтобы не пропали иконы или церковная утварь, а на документы и дискеты они просто могли не обратить внимания…

– Нет, – Надежда покачала головой, – если бы Калерия нашла, что искала, она сразу ушла бы из часовни, а, судя по тому, что женщины застали ее на месте преступления и часовня была перевернута вверх дном, поиски не увенчались успехом. К тому же ты помнишь, в какую ярость впала женушка Загряжского, когда прочитала его посмертное послание? Судя по рассказам старухи, здесь она тоже озверела, потому что ничего не нашла, и стала крушить все подряд.

– Да, – присовокупила Татьяна, – тетеньке нужно лечить нервы.

– Если она так тщательно обыскала часовню, угробив на это целую ночь, – нам здесь тоже ничего не светит. Я уж не говорю о том, что у меня нет никакого желания заниматься святотатством. Единственное, что еще можно сделать, – это обойти часовню снаружи, может быть, тайник бросится нам в глаза.

• Предыдущая
• 46/57
• Следующая