Приходи в воскресенье - Козлов Вильям Федорович - Страница 82
- Предыдущая
- 82/91
- Следующая
— Не знаю, понравится ли все это колхозникам, — с сомнением заметил секретарь обкома.
— Когда был построен первый многоэтажный дом, сначала никто не захотел в нем жить: людям показалось противоестественным жить друг над дружкой, — сказал Любомудров.
— Спасибо за ценную информацию, — усмехнулся секретарь обкома.
— Проект поселка обсуждался на общем собрании колхозников, — сообщил Васин. — И был принят единогласно. Нужно учесть и то, что в нашем колхозе сейчас работает много бывших горожан, а они совсем не собираются обзаводиться крупным подсобным хозяйством, потому что все необходимые продукты питания производятся в нашем колхозе и их можно по льготным ценам приобрести в магазине.
— Это в вашем колхозе, а в других? — поинтересовался секретарь обкома. — Наш проект тем и хорош, — сказал Любомудров, — что его можно изменять и дополнять в зависимости от местных условий.
— У вас на все готов ответ, — улыбнулся секретарь обкома.
— Тут ко мне приезжали председатели из других колхозов, — сказал Васин. — Очень заинтересовались проектами товарища Любомудрова и тоже хотят заказать такие же дома… А на заводе им говорят, что производство прекращено… — Иван Семенович хитро посмотрел на секретаря обкома. — А что, если мне организовать свой небольшой заводик по изготовлению железобетонных деталей для новых домов? Думаю, что Бобцова и Любомудрова уговорю взяться за это дело… Бьюсь об заклад, что отобью у завода всех заказчиков!
— У тебя прямо-таки слоновый аппетит, Иван Семенович, — рассмеялся секретарь обкома.
— Деньги сами идут в руки, зачем же отказываться?
— Деньги ты и так не знаешь куда девать, — заметил секретарь обкома, — Отгрохал себе правление, что дворец, а теперь вот колхозникам дачи строишь…
— Хороших колхозников я готов в дворцы поселить… Все ведь сделано их руками!
Задумчиво поглаживая подбородок, секретарь обкома неторопливо зашагал к машине. Васин снова придержал меня за руку и зашептал в ухо:
— Покайся в своих грехах, ведь от него все зависит: захочет — восстановит тебя на работе!
— Не в чем мне каяться, — отказался я.
— Потолкуй насчет взыскания… Все говорят, что тебе ни за что строгача всунули… Ну, не хочешь, тогда я поговорю с ним!
— Не надо, — сказал я. — Ни к чему это, Иван Семенович.
Я видел, что председатель колхоза огорчился, но я действительно не хотел сейчас об этом говорить. Найдут нужным, вызовут в обком, тогда пожалуйста, я все скажу, а хватать секретаря обкома за рукав, воспользовавшись его приездом, и высказывать все свои обиды я не смог бы, даже если бы мои дела обстояли еще хуже. Если нужно, секретарь обкома сам меня спросит о моем деле. Правда, один раз я поймал его испытующий взгляд, мне даже показалось, что он ждет, чтобы я начал этот неприятный разговор… Но я не начал, а он не спросил. Тепло с нами попрощался, попросил сфотографировать поселок со всех сторон и вместе с копиями проектов жилых домов и полной документацией срочно прислать в обком КПСС на его имя. Когда же он уселся в машину, я не выдержал и задал ему вопрос, который все время вертелся у меня на языке: я спросил, зачем он и в том поселке и в этом забирался на чердаки?
Секретарь обкома улыбнулся, отчего худощавое лицо его сразу стало мягче и добрее.
— Мне хотелось узнать, чем вы посыпаете потолки: песком или опилками? Ведь когда дом даст осадку, песок начнет просыпаться в щели, даже обмазка не поможет, а опилки — нет… — Улыбка на лице секретаря обкома стала еще шире. — И потом, мне было любопытно взглянуть с той стороны на ваш поселок, а с этой на тот…
Однако мнения своего о «том» и о нашем поселке он так и не высказал. Васин уехал вместе с секретарем обкома. По его лицу я видел, что Иван Семенович недоволен мною: дескать, не воспользовался такой возможностью поговорить о своих делах!..
— Как вы думаете, Максим Константинович, секретарь обкома… — начал было Любомудров, но я перебил:
— Вы действительно хотите уехать из города?
— Да, я уже решил, — сразу помрачнел Ростислав Николаевич.
— Жаль, — сказал я. — Сдается мне, что для нас с вами найдется здесь еще много дел…
6
Я открываю ключом дверь и сразу вижу горящий взгляд Мефистофеля. Мой кот взъерошенный, похудевший и сердитый. Это я понял по тому, как он отвернулся и даже ни разу не мурлыкнул, что он обычно делал, видя меня. В квартире никого нет. Диван не убран, одна штора задернута, вторую втянуло в раскрытое окно. На кухне в раковине грязные тарелки, чашки, газовая плита лоснится жиром. Чайник на полу. У стены несколько бутылок из-под вина.
Мефистофель неслышно следует за мной. Я бросаю взгляд на его блюдце: оно чистое и сухое. Теперь мне понятно, почему недоволен кот: Юля позабыла его покормить. Достаю из холодильника остатки колбасы и сыра, больше там ничего не оказалось, и бросаю в блюдце. Мефистофель некоторое время не смотрит в сторону еды — однако стоило мне уйти из кухни, как он одним прыжком оказался у блюдца.
Запущенно и неприветливо выглядит моя холостяцкая квартира. Юльке и в голову не приходит, что нужно иногда убирать. Но стоит мне при ней заняться уборкой, как она охотно принимается помогать, сама же инициативы не проявляет никогда. Она вообще живет как птица. Делает все по настроению: захочется — уйдет из дома и ничего не скажет. Может день-два не появляться, потом объявляется как ни в чем не бывало, и ей даже в голову не придет объяснить, где же это она пропадала. Весело Юльке, она поет, танцует, включив на всю мощь магнитофон. Бывает нежной, внимательной, тогда и для меня мир становится солнечным, радостным. А то вдруг ни с того ни с сего загрустит — замкнется в себе. И у меня на душе становится пасмурно. А попытаешься вызвать ее на откровенность и поделиться своими заботами, начинает злиться, грубить… В такие моменты ее лучше не трогать: через два-три часа сама отойдет. Да и потом, эти непонятные мне приступы хандры случались не так уж часто. С Юлькой нужно было быть очень осторожным. Малейшее посягательство на ее драгоценную свободу она встречала в штыки. Как-то раз я взял билеты в кино, не посоветовавшись с ней. Юлька так и не пошла со мной, сославшись, что у нее какие-то свои дела. Я ушел в кино, а когда вернулся, она все так же валялась на тахте с книжкой в руках. Мне не нравилось, что в квартире такой беспорядок, но сказать об этом Юльке я не решался. Да и язык у меня не поворачивался в чем-либо упрекнуть ее; когда я поздно вечером возвращался с работы, переступал порог, она радостно бросалась мне на шею и, целуя, говорила, что «страшно» скучала без меня…
Но чаще всего было так, как сегодня: я возвращался в пустую, запущенную квартиру со следами веселой вечеринки… Если я пробовал осторожно намекать Юльке, что моя квартира — это не клуб отдыха для ее знакомых, она искренне недоумевала: ведь меня дома не было, а ей одной так скучно, ну она и позвонила друзьям… Потанцевали, немного выпили, послушали музыку — ну что предосудительного? И даже соседи в этот раз не стучали в стенку… А то, что позабыли убрать за собой, так это пустяки, сейчас все уберем! Дел-то всего на каких-то полчаса! И мы с ней, вооружившись веником и мокрой тряпкой, начинали генеральную уборку. Юлька включала магнитофон, и если ей нравилась музыка, швыряла на пол тряпку и начинала азартно отплясывать. Я забывал про уборку и восхищенно смотрел на нее. Плясала Юлька здорово, тут уж ничего не скажешь! Глядя на нее, забудешь про все на свете… Длинные, забрызганные грязной водой ноги ее мелькали, как спицы в колесе, пышные волосы летали за плечами, иногда закрывали порозовевшее от стремительного танца лицо… В эти мгновения я любил ее до боли в сердце. Прощал ей все мелкие и большие прегрешения. Так неожиданно иногда и заканчивался наш субботник по уборке квартиры.
Прибрав в комнатах, я отправился в гастроном. Перед самым моим носом магазин закрыли, и я пошел в центр: там есть дежурный магазин. Зеленоватое небо над крышами зданий было удивительно чистым. Собираясь к ночи в стаю, с криками кружились галки. Прошел автобус, и будто вспугнутая стайка разноцветных птиц, над асфальтом взлетели опавшие листья. Автобус исчез за поворотом, а листья еще долго шуршали на шоссе.
- Предыдущая
- 82/91
- Следующая
