Дети морского царя - Андерсон Пол Уильям - Страница 26

• Предыдущая
• 26/86
• Следующая

Сердце Ванимена взволнованно забилось. Он с трудом сдерживал нетерпение и задавал все новые и новые вопросы. Дельфины более или менее подробно описали, как выглядят жители суши, поскольку им не раз случалось видеть людей на берегу. Дельфины рассказали и о том, какую одежду носят местные жители, и какие у них магические амулеты, талисманы и тому подобные вещи. Люди нередко гибли в море, и, если дельфины видели тонущих, то помогали им добраться до берега. При этом в силу своего любопытства дельфины, конечно же, не упускали случая рассмотреть все до мельчайших подробностей. К сожалению, Ванимен с трудом понимал язык дельфинов, они же еще никогда не встречались с кем-нибудь, кто хотя бы отдаленно походил на сынов племени лири. По большей части Ванимен угадывал о чем хотели ему сказать дельфины. Дело пошло легче, коща они стали пересказывать разговоры людей, которые им удалось когда-либо слышать. Дельфины славятся необычайно острым слухом и хорошей памятью, тут им просто нет равных среди всех живых существ.

Ванимен дополнил то, что узнал от дельфинов, сведениями, которыми располагал со времени своего путешествия по южным морям, и тем, что слыхал от людей, с которыми встречался в своей жизни. Иные из людей, давно умершие, кто десятки, а кто и сотни лет назад, были учеными и охотно делились с Ванименом своими знаниями, порой открывали и тайны, поскольку не сомневались, что Ванимен эти тайны не разгласит. Среди них были король Дании Свенд Эстридсон и епископ Роскильдский салон…

Земля, о которой говорили дельфины, лежала на берегу Адриатического моря и называлась Далмацией. Ныне она входила в королевство Хорватия, латинское имя которого, Кроация, также было Ванимену известно. Народ Далмации был родствен руссам, но исповедовал католическую веру. О том, есть ли в Далмации существа, подобные русалкам северных вод, дельфины ничего не знали.

Только эти сведения и удалось по крохам собрать Ванимену.

Быть может, их ждет в Далмации гибель, которой закончится столь долгое и трудное плавание. Быть может, нет. Но есть ли выбор у тех, кто уцелел из племени лири?

Из-за небывало сильного шторма, который разыгрался в Атлантике, возвращавшийся в Данию когг «Хернинг» отклонился от курса. Пришлось бороться со встречным ветром, лавировать: неуклюжее судно плохо слушалось руля, трудно было натягивать шкоты и брасы, трудно было удерживать в нужном положении тяжелый румпель. Любой ценой нельзя было допустить, чтобы «Хернинг» окончательно сошел с курса, и приходилось проделывать всю работу снова и снова, днем и ночью, вести корабль, либо высылая вперед лоцмана, чтобы избежать столкновения с подводными рифами, либо наугад, вслепую.

Ингеборг умела только готовить пищу и прибирать на корабле, однако и ее работа оказалась не легкой. Эяна, более крепкая, стояла вахты и наравне с мужчинами управлялась с парусом. Она черпала силы в море, где играла с дельфинами, которые не уплыли, а сопровождали корабль, следуя за ним на небольшом расстоянии. Тоно, хоть и отличался невероятной физической силой, не мог в одиночку выполнять работу целой корабельной команды и часто сожалел, что они не оставили в живых ни одного матроса. Нильс не мог похвастаться силой, но был неоценимым помощником Тоно.

И дело было не только в том, что Нильс, как всякий парень, выросший в приморском поселке, многое знал о море и моряках. До сих пор ему лишь один или два раза повезло наняться матросом на корабль, но он с легкостью учился и жадно расспрашивал моряков об их работе.

Когда-нибудь, мечтал Нильс, он поступит на хорошее судно, а потом, со временем, если угодно Господу, и сам станет судовладельцем и капитаном. Случалось, товарищи по команде не знали чего-то или не хотели объяснять мальчишке, тогда Нильс, вернувшись на берег, подходил с расспросами к тем, кто работал в порту. Нильс был приветливым и общительным парнем, он легко завоевывал расположение людей и получал от них ответы на занимающие его вопросы. Во время плавания на «Хернинге» он присматривался к работе матросов и капитана внимательнее, чем когда-либо, стараясь покрепче запомнить все, что видел.

И потому Нильс, сам того не заметив — дел было по горло, времени на размышления и оценки просто не оставалось — стал капитаном «Хернинга».

Если и проносились в его мозгу какие-то мысли перед сном, вернее, недолгим забытьем, в которое он проваливался, едва добравшись до койки, то мысли эти были об Эяне. Она смотрела на Нильса с улыбкой, порой рассеянно целовала в щеку ии трепала по волосам, если работа спорилась, и тогда душа паренька от счастья вмывала ввысь, словно чайка в безоблачном небе. Но в остальном Эяна не обращала на Нильса никакого внимания. Конечно, ни у нее, ни у самого Нильса не было ни минуты свободного времени, но главная причина заключалась в другом: дети морского царя словно лишились сердца, после того как люди убили их младшего брата.

Нильс решил вести корабль на север. Близ берегов Исландии, рассчитал он, «Хернинг» будет подхвачен попутным течением, если же и ветер будет попутный, то когг стрелой полетит прямо к цели. И в самом деле, его расчет оправдался. Вскоре «Хернинг» быстро побежал по волнам, как раз туда, куда было нужно. От радости Нильс позабыл про всякую усталость.

И тут налетел шторм.

Небо грозно нахмурилось и почернело. Спустя минуту стало совсем темно.

Ингеборг прекрасно знала, что сейчас день — но только не здесь был светлый день, а может быть, на Небесах, где восседает на престоле и вершит суд над грешными людьми Всемогущий Господь. Видимость была не больше, чем на расстояние от носа до кормы «Хернинга».

На палубе Ингеборг нечего было делать, в трюме тоже: огонь в очаге давно погас, питались они солониной, вяленой треской, сыром и подмокшими заплесневелыми сухарями. Духота и вонь в трюме показались Ингеборг невыносимыми — она поднялась наверх. Над палубой носился ветер, хлестал град. Ингеборг поспешила укрыться в закутке под кормовой надстройкой. Румпель был закреплен, рядом прямо на голых досках палубы спал свалившийся от усталости Нильс.

Увидев, что погода резко переменилась, он поставил когг на якорь, поскольку иначе шторм мог бросить корабль на рифы, посадить на мель или пригнать к островам близ северного побережья Шотландии… Только бы не накатил один из тех громадных валов, что разбивают в щепки суденышки вроде «Хернинга». Благодаря выдумке Нильса корабль мог качаться на волнах, сильно крениться, но все же держаться на поверхности. Нильс про себя молил Бога, чтобы нескончаемые удары волн стихли, прежде чем корабль пойдет ко дну. О передышке, однако, не пришлось и мечтать. Все это время и Нильс и все остальные часами стояли у помп, откачивая воду, снова и снова нужно было среди воя ветра и грохота волн поспешно чинить поврежденный такелаж и делать все возможное, чтобы хоть как-то противостоять свирепым ударам волн.

Время мчалось, не ведая счета, как в кошмарном сне.

Чтобы устоять на ногах, Ингеборг ухватилась за румпель. Ветер ударил в лицо, толкнул ее назад, облепил ноги мокрым платьем, и тут же на Ингеборг налетела огромная волна, отбросившая ее назад под навес, который каждую минуту содрогался от ударов волн. Ингеборг оглохла от грохота валов, то и дело обрушивавшихся на палубу, и дрожала от холода.

Шаг за шагом пробираясь вперед, она увидела, как раскачивалась в черной мгле мачта. Рей был опушен и накрепко прикреплен к палубе, но кто мог сказать, как долго еще выдержат жестокую борьбу канаты и мачта? Огромные как горы темно-серые валы с лохматыми белыми гривами вздымались над бортом и с грохотом низвергались на палубу, где разлетались тучами брызг, корпус судна стонал и дрожал под ударами.

Страшные черные громады темнели и за левым и за правым бортами.

«Хернинг» уже не успевал уворачиваться — не позволял якорь; грохочущие водопады все чаще обрушивались на палубу. В корпусе открылась течь.

Сквозь брызги и град Ингеборг удалось разглядеть впереди на носу Эяну и Тоно. Они казались двумя тенями в сумрачной мгле. По-видимому брат и сестра о чем-то разговаривали. Как это удается им в немыслимом шуме и грохоте? И вдруг Ингеборг в ужасе вскрикнула: Тоно смыло волной за борт.

• Предыдущая
• 26/86
• Следующая