Не вижу зла - Гриппандо Джеймс - Страница 7

Несмотря на опасности, число беглецов не уменьшалось. И пока люди плыли через пролив, Алехандро Пинтадо намерен был продолжать поиски.

– Ки-Уэст, это Брат-Один, – произнес он в ларингофон. – Вижу цель.

– Вас понял, – последовал ответ.

Алехандро подал от себя ручку управления и снизился до высоты пятисот футов, его старая одномоторная «сессна» жалобно застонала, набирая скорость. Сцена, открывшаяся его глазам внизу, в открытом океане, была знакомой, но она по-прежнему заставляла его сердце учащенно биться. По океанскому простору, темно-синему, как полночное небо, катились валы высотой до восьми футов, и ветер срывал с них пенные барашки. Зрелище могло бы показаться фантастически красивым, не будь оно столь опасным. Маленький плот взлетал на гребень каждой волны, потом проваливался между волнами, его белый парус был изорван в клочья сильным ветром. Разумеется, плот был перегружен, на нем находились трое детей, пять женщин – одна из них баюкала на руках грудного ребенка – и шестеро мужчин. Кое-кто, завидев самолет, поднялся на ноги, отчаянно размахивая руками в надежде привлечь внимание пилота.

«Вы почти дома», – подумал Алехандро, улыбаясь про себя.

Его аэроплан продолжал снижаться. Триста футов. Двести. Люди на плоту подпрыгивали и кричали от радости, когда Алехандро промчался рядом с ними. Он помахал им рукой из кокпита и начал закладывать вираж, чтобы облететь их по кругу.

– Ки-Уэст, это Брат-Один, – заговорил он. – Они выглядят счастливыми. И в относительно хорошей форме, несмотря ни на что.

Алехандро доводилось видеть и намного более жалкую картину. В начале девяностых он начал свою летную карьеру в качестве пилота «Братьев во спасение» – организации кубинских эмигрантов, которые создали свою поисково-спасательную группу, после того как девятилетний малыш погиб от обезвоживания во время бегства с Кубы. Не всем нравилась жесткая антикастровская позиция, которую занимала организация, но она получила международное признание за невероятно высокий процент спасенных людей. В среднем группа спасала одного человека за каждые два часа полетного времени, сохраняя жизнь тысячам беглецов, которые в противном случае наверняка безвестно сгинули бы в море на пути к свободе. Однако же, после того как кубинские «МиГи» сбили в 1996 году два самолета спасателей, организация постепенно начала заниматься другой работой. Все больше средств и времени уделялось печатанию и распространению листовок и брошюр антикастровского содержания. Именно тогда Алехандро откололся от материнской организации и сформировал собственную группу, которою назвал «Братья за свободу». В конце концов более известные «Братья во спасение» вообще прекратили спасательные полеты. Но Алехандро дал клятву не бросать начатое. Спасательные операции обходились очень недешево, частные пожертвования были редкими и нерегулярными, поэтому он стал тратить собственные средства. Деятельность «Братьев за свободу» – и искания свободной Кубы – продолжались.

– Брат-Один, это Ки-Уэст. Вы определили точное местонахождение?

– Вас понял. Собираюсь сделать еще один заход и… – Он посмотрел сквозь стекло кабины в сторону горизонта и почувствовал, как его охватывает гнев при виде легко узнаваемого силуэта корабля, направлявшегося к беглецам. – Отбой, – произнес он в микрофон. – Явилась Береговая охрана.

Алехандро явственно услышал нотки разочарования в собственном голосе, и даже ему была понятна вся ирония ситуации. Было время, когда Береговую охрану считали чуть ли не благословением Божьим. Собственно говоря, тогда и он сам, обнаружив плот, первым делом связался бы по радио с Береговой охраной. Но все изменилось, после того как в 1996 году Соединенные Штаты взяли на вооружение новую иммиграционную политику. Беглецов, перехваченных в море, больше не доставляли на территорию США. Их или направляли в другую страну, или возвращали на Кубу. А возвращение на остров означало, что людям грозило заключение – пять лет в застенках Кастро.

– Эти грязные сукины дети заполучили еще одно судно, – сказал Алехандро.

– Очень жаль, Алехандро. Ты идешь домой?

– Подтверждаю.

– Отлично. Кстати, мне позвонили минут двадцать назад. Какой-то адвокат из Майами едет сюда, чтобы встретиться с тобой. Его зовут Джек Суайтек.

Алехандро поправил наушники, ему показалось, что он ослышался.

– Суайтек? Он случайно не родственник Гарри Суайтека, бывшего губернатора?

– Полагаю, это его сын.

– Что ему нужно?

– Он сказал, что это правовой вопрос. О твоем сыне.

Алехандро почувствовал, как у него перехватило дыхание. Прошло уже несколько недель, после того как ему сообщили известие, которое ни за что и никогда не должны слышать родители, но ему казалось, что это было только вчера.

– Какое он имеет к этому отношение?

– Он позвонил от имени Линдси.

Линнеи. Линдси Харт.Невестка-американка, которая и через двенадцать лет после свадьбы не согласилась взять латиноамериканскую фамилию своего супруга.

– Только не говори мне, что эта женщина показалась на людях и наняла для защиты сына бывшего губернатора, – произнес Алехандро.

– Не знаю, что и сказать. Думаю, что он хочет поговорить с тобой, прежде чем взяться за ее дело. Я попросил его приехать к двум часам.

Алехандро ничего не ответил. В радиоприемнике затрещало.

– Хочешь, чтобы я перезвонил ему и сказал, что он может убираться к дьяволу?

– Нет, – отозвался Алехандро. – Я встречусь с ним. Мне кажется, он должен услышать то, что я имею ему сказать.

– Принято. Счастливого возвращения, Алехандро.

– Вас понял. Увидимся минут через сорок.

Алехандро бросил последний взгляд на беженцев на плоту внизу, и сердце у него упало, когда он увидел, как отчаянно они машут руками спасательному самолету у себя над головой. Вне всякого сомнения, они были уверены, что стоят на пороге свободы, что через несколько часов окажутся в тепле и безопасности на территории Соединенных Штатов Америки. Но у Береговой охраны Соединенных Штатов были другие планы, и, после того как береговой патруль перехватывал беглецов в море, ни Алехандро, ни кто-то другой уже ничего не могли поделать. Он был противен самому себе, разворачивая самолет к берегу и зная, что надежды беглецов растают, как дым, когда его «сессна» скроется из виду.

Рука Алехандро дрожала, когда он опустил ее за расстегнутый ворот рубашки. На шее у него висел на цепочке золотой медальон милосердной Девы Марии из Эль-Кобре, святой покровительницы Кубы, – амулет, приносящий удачу. Такие амулеты кубинские беженцы из Майами частенько посылали своим родственникам на Кубе, чтобы они охраняли их во время опасного путешествия к свободе. Тридцать лет назад, пересекая пролив на гребной шлюпке, он тоже носил его на шее.

Алехандро с грустью поцеловал его и направился домой, в Ки-Уэст.

– Мне нравится эта машина, – заявил Тео.

Джек бросил на него сердитый взгляд с пассажирского места. – Это моя машина, и она не продается.

Тео включил передачу, и автомобиль плавно отъехал от тротуара. Поездка из Майами до Ки-Уэста занимала добрых четыре часа – три, если за рулем сидел Тео, – и он настоял на том, что поведет машину. Владение тридцатилетним «мустангом» с откидным верхом имело свои недостатки, но поездку по Киз любой подлинный ценитель автомобилей не променял бы ни на что иное. Миля тянулась за милей, и федеральная автострада номер один, превратившаяся в живописную асфальтовую ленту, соединяла один район Флорида Киз с другим, пересекая бирюзовые воды океана и городки с единственным светофором, которые, казалось, вырастают из мангровых зарослей. Ощущение теплых солнечных лучей на вашем лице, восхитительное синее небо, бархатный ветер с моря. Они договорились, что по дороге туда за рулем будет сидеть Тео, а обратно – Джек. Недурной компромисс, решил Джек, по крайней мере, он хотя бы сможет насладиться обществом Тео, не говоря уже о чем-то большем.