Спецназ ГРУ. Пятьдесят лет истории, двадцать лет войны. - Козлов Сергей Владиславович - Страница 30

• Предыдущая
• 30/150
• Следующая

Двадцать седьмого числа время штурма было перенесено на более ранний срок из-за того, что возникли подозрения по поводу того, что афганцы догадываются о наших планах. Как потом выяснилось, подозрения были небеспочвенными.

В связи с этим в девятнадцать часов пятнадцать минут группа Сахатова согласно замыслу за пятнадцать минут до начала штурма, выдвинулась к своему объекту. Но, проезжая через расположение третьего батальона, они увидели, что в батальоне объявлена тревога. В центре плаца стояли комбат и его заместители. Личный состав получал оружие и боеприпасы. Мгновенно оценив обстановку, Сахатов принял решение захватить командование третьего пехотного батальона. Двигаясь на полном ходу, автомобиль с нашими разведчиками внезапно остановился возле афганских офицеров, и через считанные секунды они лежали в кузове ГАЗ-66, который рванул вперед, оставляя за собой шлейф пыли. В первые минуты солдаты батальона даже не поняли, что произошло, но потом открыли огонь вслед удаляющейся машине. Однако было поздно. Из-за пыли, которая скрывала машину, он оказался неэффективным. Сахатов же, проехав метров двести, остановил машину, спешил личный состав, который тут же залег и открыл огонь по атакующим солдатам охраны. Оставшись без управления, они наступали толпой и представляли собой прекрасную мишень. Два пулемета и восемь автоматов спецназовцев оставили на поле боя убитыми более двухсот человек. Снайперы тем временем сняли часовых у танков.

Услышав стрельбу в расположении третьего батальона, я дал команду на начало операции, запустив серию ракет. Две «Шилки» открыли огонь по дворцу, а еще две — по расположению танкового батальона для того, чтобы не допустить его личный состав к танкам. Расчеты АГС-17 открыли огонь по расположению второго батальона, не позволяя личному составу покинуть казармы. Вторая, третья и рота десантников на броне выдвинулись для блокирования батальонов бригады охраны, а первая рота совместно с группами спецназа КГБ устремилась к дворцу. Дворец стоял на холме, возвышаясь над окрестностями метров на шестьдесят. К нему вели серпантинная дорога и пешеходная лестница шириной метра полтора. Под прикрытием огня «Шилок» рота Шарипова на БМП шла к дворцу по серпантину. Охрана дворца открыла по наступающим ураганный огонь. Боевая машина пехоты шедшая впереди была подбита. Десант, сидевший в ней, покинул машину и при помощи штурмовых лестниц начал взбираться на холм. Машина, шедшая сзади столкнула подбитую, освобождая путь наступающим. Продолжив путь, девять БМП первой роты через двадцать минут после начала штурма оказались на площадке перед дворцом. Двери десантных отделений распахнулись и бойцы спецназа КГБ и ГРУ ворвались во дворец. Завязался жестокий бой с личной охраной Амина, состоявшей в основном из его родственников. К моменту проникновения во дворец штурмовых групп «Шилки» должны были прекратить огонь. Но в этот момент один из бронетранспортеров упал в канаву, и его командир своими просьбами о помощи «забил» нашу рабочую частоту. Управление временно было потеряно. Для прекращения огня «Шилок» пришлось, как в старину, отправить посыльного. Из-за этой заминки «Шилки» некоторое время били по дворцу, когда в нем уже работали наши группы. Еще минут через двадцать дворец был взят. Охрана дворца практически вся погибла, в живых осталось около десяти человек.

Пока шел бой во дворце, Сахатов со своей группой захватил один из танков и двинулся к Генштабу, но был обстрелян нашими десантниками, которые его к этому времени уже захватили. Поскольку спецназовцы были одеты в афганскую униформу и ехали на афганском танке, десантники без лишних слов шарахнули по танку из «Мухи». Сахатов со своими спешился и, нещадно матерясь, объяснил, что они свои. Услышав родную речь, десантники огонь прекратили.

Как погиб Амин, я не знаю. После боя его тело в одном из окопов похоронил замполит батальона. Остальных убитых защитников дворца похоронили их пленные товарищи немного позже и в другом месте. Хотя значительная часть солдат бригады охраны сдалась, бой после взятия дворца не прекратился. Часть подразделений продолжала оказывать сопротивление. В частности, с остатками третьего батальона наш отряд воевал еще сутки, после чего афганцы ушли в горы. Основная часть афганских солдат и офицеров сдалась в плен. Так, например, практически без боя сдался зенитный полк. Танковый батальон также не оказал сопротивления. Всего было пленено около тысячи семисот человек. За весь штурм с нашей стороны погибло десять человек: пять в батальоне и пятеро в группах «Зенита» и «Грома».

Одновременно со штурмом дворца Тадж-Бек группами спецназа КГБ при поддержке десантников из состава батальона 345 парашютно-десантного полка, находившегося до описываемых событий в Баграме, были захвачены Генеральный Штаб, Узел связи, здания ХАД и МВД. Важную роль в том, что части Кабульского гарнизона не были подняты по тревоге, сыграла диверсия, проведенная «Зенитовцами» непосредственно перед штурмом. Они подрывом уничтожили узел коммуникаций города, находящийся в специальном бетонном колодце. Так, минимальными силами с минимальными потерями был осуществлен государственный переворот в Афганистане. Члены семьи Амина находились под охраной батальона еще сутки. У нас же находились некоторые члены будущего Афганского руководства. Операцию по прибытию в Афганистан Бабрака Кармаля осуществлял КГБ. Знаю только, что борт, доставивший его, садился в Баграме в обстановке секретности и повышенной маскировки. Даже огни, обозначающие ВПП, были потушены. Самолет заходил на посадку, подсвечивая взлетку своими прожекторами, а курс выдерживал по радиомаяку.

Вечером следующего после штурма дня всех руководителей операции чуть не уложил пулеметной очередью советский солдат. Возвращаясь на аминовском «Мерседесе» с банкета, посвященного успешному завершению операции, мы были обстреляны недалеко от здания Генштаба, которое охраняли десантники. Первым заметил странные вспышки на асфальте и сообразил, что они означают, О. У. Швец. Он выскочил из машины и покрыл часового отборным матом. Это было лучше, чем пароль. Вызвали начальника караула. Появившийся лейтенант для начала получил от Швеца в ухо, а лишь потом выслушал порядок применения оружия часовым на посту. Мы подошли к машине, в капоте которой зияло несколько пулевых отверстий. Немного выше, и ни меня, ни Эвальда Козлова в живых бы точно не было. Юрий Иванович Дроздов подошел к лейтенанту и негромко сказал: «Спасибо тебе, сынок, за то, что ты своего солдата стрелять не научил». После этого инцидента мы приехали в наше расположение и для того, чтобы снять нервное напряжение, выпили четыре или пять бутылок водки. Но стресс был настолько сильным, что водка нас не взяла. Несмотря на две бессонные ночи и бой я так и не смог заснуть.

Первого числа восьмидесятого года мы закончили передачу частям сороковой армии боевой техники и тяжелого вооружения отряда. Второго января личный состав «мусульманского» батальона со стрелковым оружием был переброшен двумя Ан-22 в Ташкент. Второго же я попрощался с личным составом отряда, поблагодарил их за службу. Тогда я впервые услышал в свой адрес «Батя». Я увозил в Москву мой план, отчеты об операции, написанные участниками и списки для награждения. Прибыв в столицу, я сразу доложил о результатах и ходе операции Ивашутину Петру Ивановичу, который руководил тогда ГРУ. Он выслушал меня, забрал все подготовленные мной документы, закрыл их в свой сейф и сказал, чтобы я без его ведома никому ни о чем не рассказывал. Но на следующий день он снова вызвал меня, дал своего порученца, машину, вручил мой план и сказал, чтобы я прибыл на доклад к Устинову.

В приемной Министра ожидали генерал-полковники, генералы армии. Трудно передать любопытство и изумление, появившееся на их лицах, когда они увидели, что полковника встречает порученец министра, который сам был генерал-лейтенантом, и помогает ему снять шинель. Порученец, повесив мою шинель, сказал: «Проходите, Вас ждет Министр». В кабинете Устинов меня обнял, расцеловал после посадил за стол и, достав Marlboro, предложил закурить. Я извинился и сказал, что курю только «Беломор», но папиросы оставил в шинели. Устинов попросил порученца принести их, мы закурили, и я начал рассказывать. Когда я достал план для того, чтобы объяснить, как мы действовали, министр увидел, что он не утвержден, и надпись, которую я сделал в кабинете Магомедова. Покачав головой, он сказал: «Я понимаю, почему осторожный кавказец Магомедов не поставил свою подпись на твоем плане. Но почему Иванов не расписался, я понять не могу». Тактично промолчав, я продолжил рассказ. Министр слушал очень внимательно, его интересовало все, но особенно он интересовался техникой. Как она вела себя в бою, насколько эффективны оказались ЗСУ и АГС-17, инженерные боеприпасы. Тогда появились первые РПГ-18 «Муха», и он поинтересовался, как они себя показали в боевой обстановке. Когда я закончил рассказывать об операции, он попросил меня рассказать о себе. Я рассказал, что родители во время войны были партизанами, и их на моих глазах расстреляли фашисты, рассказал, что закончил суворовское, а затем пехотное училище, по распределению попал в спецназ, где и служу до сих пор. Окончил академию Фрунзе, командовал бригадой, сейчас являюсь заместителем начальника направления по спецразведке. Министр спросил, почему я не поступаю в Академию Генерального Штаба, моя должность позволяла это сделать. Я ответил, что на должность назначен недавно и сейчас, когда мне исполнилось сорок четыре года, уже, наверное, не подхожу по возрасту. Предельный возраст для поступления в Академию ГШ — сорок пять лет. Министр сказал: «Передай Ивашутину, что я разрешаю тебе поступать вне конкурса». С этими словами он проводил меня до дверей. Увидев это, маршал Соколов, бывший тогда первым заместителем министра, сказал: «Ну, полковник, еще никого из нас Министр до дверей не провожал».

• Предыдущая
• 30/150
• Следующая