Дни и ночи (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна - Страница 40

• Предыдущая
• 40/60
• Следующая

Она так хотела его. Прямо сейчас.

— Саша, — он застонал от этого касания, и нежно прикусил ее нижнюю губу.

А потом его ладони приподняли ее бедра и член Тимофея толкнулся, проникая в нее. Это оказалось так хорошо, что она протяжно застонала. Сжав пальцы, он надавил, опуская Сашу на себя так, что оказался невероятно глубоко.

Ей пришлось вцепиться в его плечи, чтоб сохранить равновесие. Она была на самом краю оргазма. Еще одно движение и…

Но он замер, внимательно всматриваясь в нее. Саша видела, как выступил пот на лбу Тимофея, ощущала насколько напряжена каждая его мышца. Но он ждал.

— Тебе не больно? — нежно спросил он, поймав ее взгляд.

От его заботы, от такого внимания к ней, когда самому Тимофею настолько явно стоило титанических усилий сдерживаться, что-то надорвалось у Саши в душе. Нечто слишком большое и теплое затопило ее сердце.

— Все просто великолепно, — прошептала она в ответ, обхватив его щеки руками, и ответила на поцелуй, которым он захватил ее губы. — Великолепно, — повторила Саша, пошевелив бедрами, чем вызвала его стон.

И вот тут ей показалось, что его выдержка треснула. Обхватив ее со всей своей силой, Тимофей принялся неистово двигаться, все глубже погружаясь в нее. Заставляя Сашу ощущать себя нереальной, невесомой.

Им должно было бы быть неудобно. Но оба не гнались в этот момент за комфортом, стремясь удовлетворить куда более сильную потребность. Она вцепилась в его плечи, а Тимофей держал ее, опираясь на спинку жалобно скрипящего под ними старого стула. Его губы целовали ее лицо, рот, шею. Он мучил ее грудь, делая наслаждение почти нестерпимым. И все же, Саша ошиблась — он продолжал сдерживать и контролировать себя, он думал о ней даже тогда, когда сам задыхался от потребности. И то и дело заставлял себя останавливаться, спрашивая ее о самочувствии.

Саша не могла внятно говорить, но ее стоны и ответные движения, похоже, были достаточно красноречивы, заставляя Тимофея с новой силой целовать ее. И от такого его обращения, от такой ласки, граничащей с благоговением, она не выдержала. Тело Саши сжалось, обхватив его невероятно крепко, а потом она потерялась, разлетелась в сознании, ощущая, как крепкие руки Тимофея удерживают ее, как его губы выпивают ее крик удовольствия, и наполняют ее рот его стоном, когда Тимофей последовал за ней.

В спальню они перебрались спустя какое-то время. Не заметив, едва не придавили Тихона, который возмущенно замяукал и, фыркнув в их сторону, выбежал из комнаты. Немного стыдясь, что согнала кота с нагретого места, которое он уже привык считать своей территорией, Саша все быстро отвлеклась и успокоилась. Слишком теплыми и уютными были объятия рассмеявшегося Тимофея. И чересчур хорошо оказалось закутаться в них, погружаясь в дрему, ощущая, как его губы целуют ее шею и покусывают ухо.

А утром они оба проспали. Не катастрофично, но достаточно, чтобы подскочить с кровати и начать лихорадочно собираться. Но и, несмотря на суматоху, Тимофей проследил за тем, чтобы она выпила таблетки, и сам ввел ей новую ампулу препарата, не слушая ворчливых возражений «что уже ничего не болит»

— В инструкции четко написана схема лечения, — сурово возразил он, делая укол. — А ты сама признавала, что раньше не применяла это лекарство, так что, не спорь.

— Так и сказал бы, что просто нравится смотреть на мою попку, — пробурчала Саша в подушку, просто слишком устав за свою жизнь от инъекций и «схем».

— Нравится, — голос Тимофея потеплел, и она ощутила, как он наклонился и нежно поцеловал ее спину между лопатками. — И я не хочу лишний раз тебя мучить. Но и лечиться надо нормально.

Она зажмурилась от удовольствия и вздохнула, уже позабыв про секундную боль. Тимофей был прав. Просто в последнее время, махнув рукой на лечение, все равно не помогающее ей ни в чем, Саша сосредоточилась только на обезболивании. Вот и ворчала.

Позавтракав на скорую руку хлопьями с молоком и пожарив омлет Тимофею, хмурящемуся при виде ее завтрака, Саша увязалась следом за ним в его дом, за бритвенными принадлежностями. Да только, видно судьба была такая у Тимофея, и сегодня пойти в амбулаторию небритым.

Стоило им выйти на ее крыльцо, как их внимание привлекло ворчание Дика и тихое фырканье, доносящееся из-под скамьи, на которой они сидели позавчера вечером. Наклонившись, Саша с удивлением увидела ежика. Тот был еще довольно мал и прятался в тени, подозрительно косясь на всех вокруг.

Ничего не понимая и удивляясь, что он не ушел ночью, Саша уже собиралась было обернуться за пояснением к Тимофею, как вдруг ежик неловко повернулся. И она заметила, что одна его лапка поранена и из раны торчит обломок косточки. Малыш просто не мог уйти, наверняка ему было больно. И потому, наверное, он остался у миски с молоком, которую Саша выставила на ночь.

Осторожно протянув руку, она подхватила малыша под животик, ощущая, что Тимофей присел рядом, заинтересованный ее действиями. Ежик попытался свернуться в клубочек, но у него не вышло.

— Смотри, — ощущая жалость и сострадание, она показала попискивающего малыша Тимофею, — у него лапка поломана…

Саша осторожно погладила животик ежика и подняла глаза на Тимофея.

Он смотрел на малыша с таким же сочувствием, как и она сама. А потом поднял глаза на Сашу. И вдруг нахмурился.

— Нет, — заворчал он и покачал головой. — Я врач, а не ветеринар, женщина, — он с недовольством поджал губы. — Хочешь, отнесем его к ветеринару, здесь есть.

Но она-то видела выражение его глаз.

— Вряд ли его лапки так уж отличаются по анатомии, — Саша просяще смотрела на Тимофея. — Давай попробуем его вылечить, мне кажется, ветеринар даже не побеспокоиться о ежике, это же не дойная корова, в конце концов.

Тимофей сердито вздохнул, но она не сомневалась, что угадала, никто бы там ежом не занимался.

— Это природа, Саша, и есть такое понятие, как «естественный отбор», — все так же ворчливо пробормотал он, но протянул руку, рассматривая больную лапку ежика.

— Но при чем тут перелом? — сделав вид, что не поняла намека, удивленно спросила она. И потянулась к Тимофею, прижавшись губами к его уху. — Ну, пожалуйста…, - прошептала она, нежно целуя его щеку и уголок рта.

Тимофей фыркнул, показывая, что разгадал ее тактику, но тем не менее, выдохнул и пробормотал:

— Ладно, — и забрал у нее ежика.

Всю дорогу до амбулатории он ворчал себе под нос. Однако, в первую очередь занялся именно ежиком, с помощью Саши зашил и наложил тому подобие повязки и шины под удивленными взглядами медсестры и лаборантки. Даже пообещал Саше, что этот «ее питомец» должен скоро поправиться. А она была так благодарна за то, что Тимофей пошел ей навстречу, что искренне поцеловала его, ничуть не стесняясь наблюдения. И он остался явно доволен таким вознаграждением.

Следующая неделя оказалась неожиданно насыщенной. Сплетни, без которых никак не обойтись в селе, разлетелись подобно лесному пожару, но Саша с Тимофеем старались не обращать внимания на любопытные взгляды, следящие за каждым их шагом. Кто-то только посмеивался, наблюдая за тем, как они вместе приходят и уходят из амбулатории, кто-то пожимал плечами. Но находились и те, которые судачили, осуждая настолько «быстрый» роман.

Саша же и Тимофей жили так, как хотелось им, отстранившись от мнения окружающих. Что толку кому-то объяснять, насколько счастливыми и мирными выдались для них эти дни? Люди редко радуются благополучию в жизнях окружающих. Потому они занимались обычными делами: пытались распределить вещи и обязанности, наладить совместный быт, который не создается в один миг. Саша изучала привычки Тимофея и замечала, как он с таким же вниманием присматривается к ней, запоминая, что и как она любит делать.

Всегда непросто начинать жить с другим человеком, тем более, когда вам обоим не по двадцать лет и за спиной уже есть не во всем хороший опыт. Но тем не менее, они старались, потому что оба получали удовольствие от общества друг друга.

• Предыдущая
• 40/60
• Следующая