Последний тамплиер - Хаури Реймонд - Страница 28

• Предыдущая
• 28/83
• Следующая

Его жена умерла при родах.

Лицо ее залила краска стыда. Как жестоко было выслеживать человека у могилы жены и ребенка! Она подняла глаза на Венса и увидела, что он смотрит на нее. Лицо его глубоко прорезали скорбные морщины. Сердце у нее упало.

— Прости, — пролепетала она, — я не знала.

— Понимаешь, мы заранее выбрали имена. Мэттью, если бы родился мальчик, и Энни, конечно. Мы придумали их в ночь нашей свадьбы.

— Что… как они… — Она не закончила вопроса.

— Это случилось на половине срока беременности. Ее наблюдали с самого начала. Она была… да мы оба были староваты для первого ребенка. И склонность к повышенному давлению в ее семье. Так или иначе, у нее начались преждевременные схватки. Причины врачи не знали. Сказали, что это довольно распространенное явление, но может оказаться губительным. Так и случилось с Мартой…

Он остановился и с трудом перевел дыхание. Смотрел в сторону. Заметно было, что ему больно вспоминать, и Тесс хотелось, чтобы он замолчал. Она была готова провалиться сквозь землю, чтобы избавить его от себя. Но было поздно.

— Врач сказал, ничего нельзя сделать, — мрачно продолжал он. — Они сказали, Марте придется сделать аборт. Энни была слишком мала, чтобы выжить даже в инкубаторе, а шансы Марты пережить беременность таяли с каждым днем.

— Аборт не…

Его взгляд был устремлен внутрь себя.

— При обычных обстоятельствах у нас и мысли не было об аборте. Но тут было другое. От него зависела жизнь Марты. И мы поступили так, как всегда поступали. — Лицо его застыло. — Мы обратились к нашему приходскому священнику, отцу Маккэю, и спросили, что нам делать.

Тесс сжалась, предчувствуя дальнейшее. Лицо Венса стало жестким.

— Его позиция, позиция Церкви, была совершенно ясна. Он сказал, это было бы убийством. Понимаешь, не просто убийством, а самым преступным из всех убийств. Немыслимое преступление. Да, он был очень красноречив. Сказал, что мы нарушаем заповедь Господню «не убий». Сказал, что речь идет о человеческой жизни. Мы оборвали бы в самом начале жизнь человеческого существа, невиннейшей из жертв. Жертвы, еще не сознающей, жертвы, не способной воспротивиться, молить о пощаде. Спрашивал, как бы мы поступили, если бы могли слышать ее плач, видеть ее слезы. И, если этого мало, он привел последний аргумент: «Если бы у вас был годовалый ребенок, убили бы вы его, пожертвовали бы им ради собственного спасения? Конечно, нет. А если бы ему был всего месяц? Всего один день? С какого мгновения часы начинают отсчитывать жизнь?» — Он помолчал, тряхнул головой, отгоняя воспоминания. — Мы последовали его совету. Отказались от аборта. Мы положились на Господа.

Венс смотрел на могилу. Видно было, что в нем закипают скорбь и ярость.

— Марта держалась, пока не начались конвульсии. А Энни… Что ж, ее маленьким легким не пришлось наполниться нашим мерзким воздухом.

— Мне так, так жаль… — Тесс говорила еле слышно, но это уже ничего не значило: Венс ушел в собственный мир.

Заглянув ему в глаза, она увидела, что печаль отступает, поглощенная яростью, поднявшейся из глубины души.

— Как глупы мы были, отдав свои жизни в руки безграмотных, высокомерных шарлатанов. Больше это не повторится. Ни с кем. Я об этом позабочусь. — Он смотрел в пустоту, окружившую их. — Мир очень изменился за тысячу лет. Жизнь возникла не по воле Божьей и не в результате козней дьявола. Жизнь — это научный факт. Пора людям это понять.

И тогда-то Тесс поняла.

Кровь застыла в ней от ясного, без тени сомнений понимания.

Он — тот человек из музея. Четвертым всадником был Уильям Венс.

В памяти вспыхнул охваченный паникой музей, скачущие рыцари, выстрелы, давка и крики.

— Veritas vos liberabit.

Слова застревали у нее в горле.

Он смотрел на нее, и его серые глаза вонзались в нее яростно и понимающе.

— Именно.

Надо было уходить, но ноги у нее налились свинцом. Она окаменела, и в эту секунду подумала о Рейли.

— Прости. Не надо было мне сюда приходить, — с трудом сказала она.

Снова вспомнился музей, сколько людей умерло из-за того, что он сделал. Она оглядывалась, надеясь увидеть других посетителей, или туристов, или любителей птиц, часто захаживавших на кладбище, но час был слишком ранний. Они были одни.

— Я рад, что ты пришла. Я всегда любил общество, а ты лучше других должна понять, к чему я стремлюсь.

— Прошу тебя… я… я только хотела…

Она заставила свои ноги вернуться к жизни, неловко шагнула назад, бросая по сторонам испуганные взгляды, отчаянно пытаясь вычислить путь к спасению. И тут зазвонил сотовый.

Глаза у нее обратились в блюдца, не отрывая взгляда, продолжая пятиться от медленно наступающего на нее Венса, она вскинула одну руку, а другую опустила в сумочку за телефоном.

— Пожалуйста… — умоляюще шепнула она.

— Не надо, — сказал он.

Теперь она увидела у него в руке что-то вроде пистолета. Похожий на игрушечный пистолет с желтыми полосками на коротко срезанном стволе. Она не успела ни двинуться с места, ни крикнуть, она только нащупала пальцами телефон в сумочке, когда он нажал курок, и в нее полетели две стрелки. Они ударили ее в грудь, и ее пронизала горячая волна боли.

Ноги подогнулись, она была беспомощна, парализована.

Упала наземь.

Без чувств.

Стоявший за ближайшим деревом, пропахший табаком мужчина, глядя, как падает Тесс, испытал прилив адреналина. Сплюнув комок жвачки «Никоретт», он достал свой сотовый телефон и надавил кнопку быстрого набора, нащупывая второй рукой сдвинутую за спину кобуру с компактным УСП «Хеклер и Кох».

Де Анжелис отозвался немедленно:

— Что у вас?

— Я еще на кладбище. Девушка… — Джо Планкетт помолчал, всматриваясь в лежащее на сырой траве тело. — Она встретилась с каким-то типом, и он только что выстрелил в нее из шокера.

— Что?

— Говорю, она в нокауте. Мне что делать? Хотите, я его уберу?

Он уже составил в уме план действия. Шокер не в счет. Он понятия не имел, есть ли у седоволосого, стоявшего над девушкой, другое оружие, но это роли не играло: тот и опомниться не успеет, тем более что, похоже, старикан здесь один.

Планкетт ждал приказа. Сердце уже наращивало удары, готовясь к рывку, и он, казалось, слышал, как вертятся мысли в голове у де Анжелиса. Наконец монсеньор заговорил негромко и спокойно.

— Нет. Ничего не предпринимайте. Она нас больше не интересует. Переключайтесь на второй объект. Держите его и смотрите не упустите. Я выезжаю.

ГЛАВА 33

Ледяной ужас охватил Рейли, припавшего ухом к телефону.

— Тесс? Тесс!

Его призывы остались без ответа, потом связь резко оборвалась.

Он сразу нажал повтор, но после четырех гудков услышал магнитофонную запись, предлагающий оставить сообщение. Повторный звонок дал тот же результат.

Что-то не так. Что-то совсем не так.

Тесс звонила ему, но сообщения не оставила, а к тому времени, как он ей перезвонил, уже ушла с работы. Рейли, впрочем, сам пока не знал, хочется ли ему разрабатывать ее тамплиерскую версию. Его сильно смутил разговор о ней на совещании, при монсеньоре. Все же с утра он первым делом позвонил ей на работу и побеседовал с Лиззи Хардинг, секретаршей, которая сообщила, что Тесс сегодня еще не появлялась.

— Она звонила предупредить, что, может быть, опоздает, — сказала Лиззи.

— На сколько опоздает?

— Она не сказала.

Он попросил дать ему номер трубки, услышал, что они не выдают личную информацию, но твердо решил, что ему пора получить ее номер, и институт с готовностью изменил своим принципам при сообщении, что говорит сотрудник ФБР.

После трех гудков ее телефон щелкнул, включившись, но Тесс не ответила. Он слышал только шорохи, как бывает, когда кто-то случайно нажмет кнопку телефона еще в сумочке или в кармане, а потом услышал ее голос: «Пожалуйста». Это было сказано тоном, который заставил его встревожиться. Голос был испуганный. Умоляющий. Затем последовала серия звуков, которые он не замедлил истолковать: резкий щелчок, пара глухих ударов, короткий сдавленный крик боли и звук падения. Он снова крикнул в трубку: «Тесс!», но ответа не было, а потом связь прервалась.

• Предыдущая
• 28/83
• Следующая