Ах, Мишель, Мишель!.. - де Рамон Натали - Страница 24

Нет только девушки, подумал он. И вдруг в ту же секунду, стоило ему об этом подумать, на повороте дороги, среди виноградников, возникла изящная девичья фигура…

Да, точно — среди виноградников. В Турени. Он тогда решил добраться на машине до Марселя. Почему? Просто он никогда не был там, надо же побывать. Хотя, если честно, он много и прилежно учился, каждую свободную минуту тратил только на то, чтобы заработать на учебу, и вообще не бывал нигде. Ну и что? Большая часть человечества никогда не видела Парижа, а он там родился и вырос. Для начала стоило побывать в Марселе, дальше — будет видно. И ничего удивительного, что по дороге он оказался в окрестностях Тура. Можно было ехать в Марсель и как-нибудь по-другому: он же был совершенно свободен в ближайшие две недели. Но так случилось, что он оказался в Турени.

Там все было иначе! Даже небо. В Париже никогда не бывает такого неба. Большого, веселого и бездонного, специально для созревания винограда. Чтобы у винограда были веселые воспоминания, когда он будет постепенно превращаться в вино. Чтобы вино тоже получалось веселым.

Тонкая фигурка на повороте приближалась. Возле ног девушки стояла большая спортивная сумка; ветер шевелил темные легкие волосы. Лица из-за расстояния он сразу не разглядел. Но Мишель не прибавил, а, напротив, сбросил скорость.

Его сердце забилось учащенно. Такого давно не было с ним при виде девушек. Обычно наоборот: это у них сердце начинало колотиться в бешеном темпе, когда рядом оказывался Мишель, один из самых привлекательных парней на курсе.

Он относился к этому с пониманием, но всякий раз после двух-трех свиданий происходил разрыв. Причем вовсе не по его вине! Девушки никак не желали понять, что парень отказывает во встрече вовсе не потому, что появилась другая, а всего лишь по причине невероятной занятости! Конспекты, библиотека, подработка… И потом, почему он должен был залезать в скопленную с таким трудом на следующий семестр сумму ради того, чтобы сводить девушку в театр или купить ей подходящую к этому мероприятию сумочку? Глупое развлечение и пустая трата денег.

Поворот и девушка совсем близко. Удачные длинные ноги. Высокая. Легкие вьющиеся волосы. Симпатичная. Что ж такое с моим сердцем? — растерялся тогда Мишель. Далась она мне, эта симпатичная. Вот сейчас проеду мимо и больше не увижу ее никогда в жизни.

Он притормозил возле девушки и, облокотившись на борт «понтиака», спросил:

— Подвезти?

Девушка с сомнением смотрела прямо ему в глаза и напряженно покусывала нижнюю губку, словно умножала в уме пятизначные цифры и ее жизнь напрямую зависела от точности результата.

— Как хотите, — сказал Мишель, стараясь не смотреть на ее губы и злясь на себя за мальчишескую беспомощность. — Тогда я поехал.

Но не трогался с места.

— Ладно, — сказала девушка. — Сейчас светло и до Тура совсем близко.

Она подняла свою сумку, шагнула к машине, открыла дверцу, села на сиденье рядом, аккуратно поставила свой багаж на колени и закрыла дверцу. Двигалась его попутчица легко и уверенно, но почему-то как в замедленной съемке.

— Можно ехать. — Девушка опять посмотрела на него и улыбнулась.

Ровные зубы, десен не видно. Это хорошо, что не видно десен, подумал Мишель, противно, когда девушка улыбается и у нее видны десны.

— Но я еду в Марсель, — уточнил он. — А вам надо в Тур.

— Ничего, — сказала незнакомка. — Я скажу, где лучше всего высадить меня на дороге. Поймаю еще какую-нибудь попутную машину.

— Зачем?

Как интересно у нее двигаются губы, когда она говорит, удивился Мишель. Как два самостоятельных симпатичных существа. Верхнюю жалко — след от лихорадки. Где она умудрилась простудиться в такую жару?

— Что «зачем»? Я еду в Тур. — Губы девушки сложились в трубочку.

Как для поцелуя, подумал Мишель и механически повторил:

— В Тур.

Он чувствовал, как его губы готовятся к поцелую. А я не сделаю ей больно? — вдруг испугался он. Лихорадка еще не совсем прошла, корочка может лопнуть от напряжения…

— Эй! Ты уверен, что едешь в Марсель? — Девушка улыбнулась снова.

На ее щеках появились и исчезли ямочки. Как здорово! Странно, что я их не заметил, когда она улыбнулась в первый раз, подумал Мишель.

— Я бы поехала в Марсель по-другому.

— Ты была в Марселе?

— Нет. А ты?

— Я тоже. Хочешь поехать?

Девушка вздохнула, укоризненно покачала головой.

— Останови машину. Я никуда с тобой не поеду.

— Почему? Я не собираюсь останавливаться!

Она вдруг всплеснула руками — аккуратными, маленькими для ее роста руками — и захохотала.

— Что с тобой? — забеспокоился Мишель.

— Мы же до сих пор стоим на месте! Просто болтаем и никуда не едем! А оба уверены, что едем! А мы стоим!

— Правда, стоим, — обалдел Мишель. — С ума сойти!

Они смеялись, наверное, минут десять. Синее небо, зеленые террасы виноградников, ее заразительный смех, ямочки на щеках… Может быть, это были самые счастливые десять минут его жизни?

— Ладно, — вытирая пальцем выступившие от смеха слезы, произнесла наконец девушка. — Я пойду ловить другую машину. Счастливо добраться до Марселя! — Она повернулась, чтобы открыть дверцу.

— Нет! Я отвезу тебя в Тур!

— Знаешь, ты смешной парень. — Ее кулачок медлил повернуть ручку. — Но я не сажусь в машину к парням, когда езжу автостопом. Только к женщинам или к семьям.

— Автостопом? Ты? Ты не похожа на тех, кто ездит автостопом…

— Не волнуйся, я уже почти приехала. Мои родители живут в Туре. Я еду к ним на каникулы.

— Ты учишься? Где? — Мишель был готов расспрашивать о чем угодно, лишь бы она не уходила как можно дольше. А тут такая богатая тема!

— В Сорбонне.

— В Сорбонне? И твои родители не могут дать тебе денег на автобусный билет?

— Могут, конечно. У меня были деньги на дорогу. Но я опять кое-что купила себе.

— Духи? Колечко?

— Балда! Ой, извини, я случайно. Хочешь, покажу, что купила? Только обещай, что не будешь смеяться.

— Покажи. Не буду. — Хорошо бы это был купальник, помечтал Мишель.

— Вот. — Она раскрыла сумку, вытащила из нее коробку, открыла. Там лежал миксер.

— Что это? — глупо спросил Мишель.

— Миксер. Разве ты никогда не видел электромиксер?

— Видел. Но зачем тебе тратить деньги на миксер?

— Я люблю готовить.

— Поехали. — Мишель наконец-то тронул машину с места. — К которому часу родители ждут тебя?

— Ни к которому. Просто они знают, что я приеду сегодня. Мама жарит утку и печет миндальный пирог. Ты любишь миндальный пирог?

— Люблю. Меня зовут Мишель.

— А я — Полин.

Ее мама оказалась полной дамой, учительницей французского. А папа был сухощавый, подтянутый, немногословный, с аккуратно подстриженными усиками и очками в золотой оправе человек. Он больше смахивал на отставного военного, чем на учителя биологии, и больше всего на свете любил разгадывать кроссворды.

— Мама, папа, это Мишель, — сообщила Полин.

Он снял комнату в ближайшей гостинице. Из окна была видна площадь с облезлым фонтаном. На рассвете Полин постучалась в его дверь. На ее плече была та же самая спортивная сумка, а в ней, как выяснилось несколько позже: джемпер, блузка, кое-какое белье в пакете, горстка косметики, а остальное — коробки с посудой и кухонными принадлежностями.

Они уселись в «понтиак» и направились якобы в Марсель.

— Зачем ты таскаешь с собой все это? — поинтересовался Мишель.

— Разве я не говорила? Люблю готовить.

Виноградники под синим небом и маленькие гостиницы со старинными ваннами на чугунных звериных лапах… В деревенских лавочках они покупали всякие продукты — творог, молоко, яйца, ранние овощи, хлеб, ягоды — и без конца устраивали пикники. На полянках, на сеновалах, на берегу Шера, на кроватях в этих самых гостиницах.

Особенно по утрам. Мишель просыпался от звуков миксера — Полин обязательно взбивала для него что-то воздушное, утреннее и необычное, как это турское небо, как залитые солнцем виноградники, или похожие на картинки из детской книжки старинные замки, мельницы, домики и деревушки…