Ах, Мишель, Мишель!.. - де Рамон Натали - Страница 16

— Нет, меня вы все равно любите больше! Знаете почему? Потому что я люблю их вместе с вами, потому что я такой же, как вы, а они — глупые растения. Нет, вы не поняли, я не то хотел сказать! Я имел в виду, что они крошечные, ужасно смешные, беспомощные.

— Все, все, философ, — наморщил нос Мишель. — Иди спать.

— Па, только ты не буди их больше. Ладно?

— Ладно.

Селестен посмотрел на отца, на меня. Я чувствовала, что он не уходит, потому что не решается еще на какое-то откровение. Я оказалась права.

— Па, дай мне Эдит. Я сам уложу ее в постельку. А то она у тебя завопит опять. А у меня нет. Правда, мам, я точно знаю. Иди, иди ко мне, сестренка! Мам, а вы им чистые подгузники надели? Нет? Ну вот, я так и знал. За вами глаз да глаз! Старые, не помните ни шиша. Бабуля предупреждала…

Бабулей сын зовет матушку Анжели, и на его ворчание я не обиделась. Все правильно, мы с Мишелем действительно старые по сравнению с нашими девчушками.

— Я не ревную, дорогая, — после ухода Селестена из детской лукаво прошептал муж. — Но, по-моему, он чувствует себя папашей. И, знаешь, мне нравится! Ему идет.

— Да, я тоже рада. И эта новая взрослая стрижка, как у тебя. Но мне не по душе некоторые его, как бы ты сказал, позиции.

— Позиция Селестена по поводу крошки Эдит? — усмехнулся Мишель.

— В общем-то, да, отчасти. — Я была вынуждена согласиться. — Может, сын и прав. Действительно, еще не поздно переиграть имя. Мы ведь пока не успели оформить метрики. Запишем ее Анжели или Аннель. Можно сразу два имени.

— Нет, дорогая. Все. — Мишель заглянул в кроватку. — Это глупо. Эдит, значит, Эдит. Дело вовсе не в имени.

— «Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет», — процитировала я.

— Вот именно, дорогая. Народная мудрость.

— Никакая не народная, бестолковый папаша Сарди. — Мне стало весело. — Это Шекспир! «Ромео и Джульетта». Адвокату не мешало бы и знать классику. Но я хотела поговорить о другом.

— О том, что нам тоже пора в объятия Орфея?

— Не Орфея, бестолочь. А Морфея. Морфей — античный бог сна. А Орфей — легендарный певец. Ладно, неважно. Ты никак не даешь мне сказать.

— Пойдем. — Муж потянул меня за руку. — Скажешь в постели. Уже светает. Мне скоро вставать на работу.

— Иди, ложись. — Я решила все-таки перенести этот разговор на завтра. — Я останусь с детьми. Вдруг опять проснутся.

— Не придумывай, пошли. Ты тоже устала, моя мамочка.

— Вот именно. — Ладно, скажу сейчас, передумала я. Очень уж момент подходящий. — Мишель, нам нужна няня.

— Но у нас же есть Мари? И мадам Сифиз, и моя матушка не отказываются помогать тебе. Пойдем, глаза слипаются.

— Нам нужна ночная няня. Понимаешь? Ночная.

— Зачем? Почему ты так любишь, чтобы в нашем доме ночевали какие-то чужие тетки? То подселила мне Эдит, теперь вот какую-то ночную…

— Но, дорогой, неужели ты не понимаешь, что это только первая ночь?

— Ну и что? Помог Селестен. Мы справились. Все хорошо!

— Мишель, но ведь такими будут все ночи в ближайшие месяцы, а то и в ближайшие годы!

— Сомневаюсь, что ты намерена кормить их грудью до школы, — пошутил Мишель.

— При чем здесь кормить грудью? Ты лучше вспомни, в каком возрасте нас перестал будить по ночам Селестен? И ведь не по одному разу за ночь. Ну, вспомнил, наконец?

— Значит, без ночной няни нам не обойтись никак? — обреченно спросил Мишель и с той же интонацией ответил себе сам: — Да, никак не обойтись. Матушка Анжели тоже говорила. Это ее идея, прорубить дверь из детской в смежную комнату…

— Твоя матушка Анжели — гений в бытовых вопросах.

— Ох, Полин, но ведь это так неудобно, постоянно помнить о том, что в доме посторонняя женщина. Нужно все время быть одетым!

— Можно подумать, что вы с Селестеном разгуливаете по дому голыми! Конечно, Мишель, это определенные дополнительные расходы, но я не прошу для себя никакой новой одежды! Я похудею, и мне опять будет годиться старая.

— Она к тому времени выйдет из моды…

— Какая еще мода, Мишель! Мне нужен покой в доме, ты же не можешь не спать по ночам. И я не могу. И Селестен.

— Но посторонний человек за стенкой?

— А как жили в старину всякие герцоги, маркизы, графы и виконты? Полный дом нянек, мамок, всякой челяди. Да и сейчас живут, например… — Но привести пример из жизни современных господ я так и не успела: в поддержку мне первой, как всегда, захныкала капризная Эдит, через мгновение к ней присоединится закряхтевшая в кроватке чуткая Жюльет…

Мишель округлил глаза и открыл рот.

— Тихо! — шепотом цикнула я на него и, выхватив Эдит из постели, улизнула в смежную комнату.

Обескураженная скоростью моей реакции малютка смолкла на мгновение, но мне было этого достаточно, чтобы впихнуть сосок ей в рот. Она тут же вцепилась в него, да так яростно, что я сама чуть не вскрикнула. Грудь была пока пуста, но пусть кусает, лишь бы не плакала.

Мишель боязливо прокрался за мной.

— Как ты ловко! — чуть слышно прошептал он.

— Все тихо? — практически одними губами поинтересовалась я.

— Да, дорогая.

— Принеси Диди соску и мне какой-нибудь плед на ноги. Я посижу тут с ней в кресле.

— Сейчас. — Он исполнил мою просьбу и неуверенно спросил: — Хочешь, я тоже побуду с тобой?

— Не нужно. Спокойной ночи, милый.

— Спокойной ночи. — У него были красные, усталые и очень виноватые глаза. — А тебе удастся найти подходящую няню за один день?

— Не знаю, но постараюсь.

— А вдруг не найдешь? Зря я не послушался матушку Анжели и не подыскал няню заранее. У нее, между прочим, была одна на примете. Но теперь она уже устроилась.

— Конечно, ночные няни — такая редкость. Хорошо хоть, что ты вовремя договорился с Мари.

— Да, Мари — славная, но совсем молодая. И наш Селестен поглядывает на нее. Такие приходят идеи! Ты уж, пожалуйста, подбери ночную няню постарше.

— Не забивай себе голову глупостями, Мишель. Селестен — ребенок.

— Ребенок. — Мишель вздохнул. — Как же! Я в его возрасте…

— Спо-кой-ной ночи, до-ро-гой. Я постараюсь найти какого-нибудь студента-медика с усами. Будущего педиатра или гинеколога. Мой профессор говорил, что сам подрабатывал в юности ночным беби-сторожем.

— И ты при нем будешь кормить грудью?!

— Тише, только что угомонилась! Ложись спать. Тебе осталось меньше трех часов на сон. Хватит препираться.

— Поцелуй меня!

— Иди сюда. — Он нагнулся, я поцеловала его колючую щеку. Борода Мишеля всегда росла с фантастической скоростью! — Спокойной ночи. И не забудь побриться перед работой.

— Не должен, — усмехнувшись, произнес он и провел ладонью по своей щеке. — Ой, вот что я все время забываю сказать тебе. Наш Селестен теперь тоже бреется!

— Ему-то что брить?

— Не знаю. Но бреется! Так старательно. Станок себе завел и щедро пользуется моей пенкой.

— Смешно, — прошептала я.

— Смешно, — шепотом согласился Мишель.

На рабочем столе снова зазвонил телефон. Если это опять эта любопытная особа, я больше не вынесу, раздраженно подумала Эдит. Широкой колонковой кистью она удаляла пыль с древнего кожаного переплета и некогда золоченого обреза очередного раритета из тех, что утром принесла из хранилища. Рукописная Псалтирь XIV века из Клюнийского монастыря. Дивный фолиант! Только, похоже, тебе опять предстоит вернуться в хранилище, мысленно пожалела книгу Эдит, и никто не удивится твоим торжественным шрифтам и тончайшим миниатюрам.

Начальство предложило Эдит подготовить экземпляры для обновления экспозиции — в который раз! Она давно привыкла к тому, что в лучшем случае одна или две книги получат возможность встречи с людьми и светом, а то и вовсе все ее любимцы отправятся обратно в темноту подземелий Лувра.

Эдит медлила снимать трубку. Вдруг опять эта дама? Ах, скажите, любезная, Мадлен Сэз — действительно добросовестная гувернантка? Она не забудет вовремя накормить моего малыша? Она, случайно, не курит? Не злоупотребляет спиртным? Не получится так, что она приведет кавалера? Знаете, милочка, у меня уже был такой опыт! Прихожу, а гувернантка занимается интимом в моей гостиной! А у меня дорогая мебель! Да, представьте себе, не дешевая. Я б никогда не решилась побеспокоить вас, если бы не тот случай. А со зрением у нее все в порядке? Она не разобьет хрусталь? Нет, конечно, хрусталь не стоит в детской, но вы сами понимаете, она останется в моем доме одна! И столовое серебро… Между прочим, от Картье, а не какая-нибудь дребедень с блошиного рынка…