Целитель судеб (СИ) - Алмазная Анна - Страница 17

   Рэми почувствовал удивление Мираниса и резко оборвал соединявшую связь. Он хотел побыть один.

   Вечером, по приказу Рэми, Эллис развернул в дверях Тисмена, сказав, что его архан спит и просил не беспокоить. Выпроводил хариб чуть позднее и Армана, и Лию. Даже решившая навестить жениха Аланна на следующее утро осталась ни с чем - Рэми не хотел никого видеть и ни с кем разговаривать. Лишь когда захлестнул его гнев Мираниса, выбежал телохранитель из своих покоев.

   И, как всегда, вместо того, чтобы помочь, вновь навредил. Да еще и "поговорил" с вождем Виссавии.

   Чувствуя спиной на себе внимательный взгляд вождя, Рэми подошел к открытому люку в полу и осторожно спустился по уже знакомой винтовой лестнице ниже на этаж. Некоторое время он простоял возле низкой двери, не решаясь ее открыть. Ему очень хотелось вернуться в свои покои, но Рэми знал - вождь все так же стоит на башне и смотрит вниз, на проклятую стену, где недавно дрались Лерин и Миранис, а теперь было почему-то совсем тихо. И ждет, пока там появится Рэми.

   Вздохнул, телохранитель толкнул дверь. Створка мягко поддалась, заскрипели плохо смазанные петли, хлынул в глаза неожиданно яркий солнечный свет, и Рэми ступил на стену, с которой недавно так неловко слетел.

   - Рад, что ты уже в порядке, - даже почти по-дружески поприветствовал Рэми Тисмен. Притворяется. Они все хорошо притворяются.

   Зеленый телохранитель стоял на коленях перед сидевшем прямо на полу Лерином и осторожно касался разбухавшей на глазах щеки друга смоченным в холодной воде платком.

   - Спасибо, слабость прошла, - ответил, наконец-то, Рэми, поняв, что все почему-то ожидают от него ответа.

   - Хорошо тебя отделали, - кинул Тисмен Лерину, и Рэми уловил в его словах плохо скрываемый гнев.

   - Пусти меня! - одним движением вырвался Мир из объятий Кадма, и с ненавистью посмотрел на Лерина.

   - Держи! - зло крикнул он, бросая телохранителю помятый платок. - Приведи себя в порядок.

   - А пошел бы ты! - беззлобно ответил Лерин, прижав мятый платок к кровоточащему носу.

   - Тихо! - встал подоспевший Кадм между Лерином и мгновенно вспылившим Миранисом. - Не забывай, что это Лерин у нас по заклинаниям, а я воин. Я с тобой церемониться не стану - в два счета скручу! А ты... - Кадм повернулся к Лерину. - Помолчал бы, хоть ненадолго.

   - Тебя забыли спросить? - сплюнул Лерин на землю кровью. - Самый тот нашелся, что советы давать.

   Мир только сейчас увидел внизу, во внутреннем дворике, собравшуюся толпу придворных и про себя выругался. Он и сам не помнил того переломного мига, когда волна ярости его накрыла окончательно, заставив забыть как о происхождении, так и о воспитании. Когда это произошло? Когда Лерин предложил избавиться от ребенка Лии или же выдать ее поскорее замуж за какого-нибудь захудалого арханчика? Или же после слов:

   - Целителя судеб в Рэми будят сильные эмоции. Интересно, что сделает Рэми, когда узнает, что его любимый принц сделал его хрупкую сестренку своей фавориткой?

   Мир посмотрел на застывшего у башни Рэми и подумал, что, наверное, не обрадуется. Семья - Арман, мать и Лия, были для этого мальчишки чем-то святым, чего другим трогать не рекомендуется, и Мир об этом великолепно знал. Потому и приказал Арману отправить Лию и ее мать в замок в леса дерегов, воинов-оборотней, которых боялись задирать даже самые сильные маги.

   Магии там просто не существовало - почти всю ее глушили исходившие от самой земли непонятные жрецам волны, и дерегов это вполне устраивало. Великолепные воины, они защищали свои земли от чужаков зубами и клыками, подчиняясь лишь повелителю и главе рода Северного клана, которым, к счастью, являлся Арман.

   Только спрятав Лию в чужих, неприступных землях, Мир сам же ее оттуда вытянул и сам же, увы, ее и погубил.

   - Я хочу побыть один, - сказал принц скорее не застывшему столбом Рэми, а увязавшемуся за ним Кадмом. Рэми явно хотел что-то сказать, но передумал, и, не дождавшись, Мир вошел в низенькую дверь, спеша убраться подальше от любопытных глаз перешептывающихся внизу придворных.

   Поймав мелькнувшего в полумраке виссавийца, Мир попросил:

   - Вы не выведете меня из замка? Так, чтобы моя свита не видела.

   - Желаете пройтись?

   - Да, и подумать.

   Виссавиец оказался понятливым. Не задавая больше вопросов, он повел Мираниса по лабиринту запутанных, одинаковых коридоров, и, поплутав недолго, остановился у небольшой, тяжелой двери.

   - Прошу, - поклонился он принцу.

   Миранис открыл дверь и увидел узкую галерею, заканчивающуюся лестницей. Внизу лестницы - убегающая в усыпанную черными ягодами черемуху тропинка, влажная от недавно пролетевшей над лесом грозы.

   Хорошо здесь, спокойно.

   Не обращая внимания на капающие с деревьев крупные капли, Мир долго шел по этой тропинке, погруженный в недобрые мысли.

   Лерин в чем-то был прав, но он так многого не знал. Он хотел, чтобы все было согласно традициям. Помолвка с заграничной принцессой, потом несколько лун ожидания, пышная, на всю Кассию свадьба с многодневными празднествами в столице. Через положенный срок - рождение наследника. Только вот... у Мираниса не было времени. Совсем. И дело тут даже не в Рэми с его срывами, не в целителе судеб... а в предсказании Ниши... в ее словах, которые тревожили Мира и днем, и ночью.

   И сомнения. Правильным ли был выбор матери наследника? И как все это воспримет Рэми, которому, как и Лерину, нельзя говорить всю правду?

   Мир очнулся у знакомого до боли озера. Он слышал, как забилось в подводную пещеру так давно и недавно напавшее на него чудовище, как тихо оно всхлипывало от так и не утихшей до конца боли.

   Мир хотел увидеть Лию. Страстно хотел. Но прежде, наверное, стоит по душам поговорить с Рэми. Пока это кто-нибудь другой не сделал.

   Будто угадав желание наследника, раздались сзади легкие шаги, тихий, радостный вскрик и кто-то прижался к спине Мира, потеревшись щекой о его плечо.

   Принц даже не шелохнулся. Он накрыл лежавшую на его груди руку Лии своей и посмотрел в начинавшее темнеть небо. Уже вечереет. Как быстро летит время в этой Виссавии. И столь странных людей порождает эта семейка. Арман, что с гордостью нес в себе кровь оборотня. Арман, что дал Миру силы смириться с "наследством" матери. Рэми, который помог ему на самом деле стать наследным принцем, а не безвольной куклой, что между приемами заливается с горя вином. И Лия - нежная, тихая, плаксивая, что научила его любить. Лия, единственная женщина, которой он позволил от себя забеременеть. Его Лия...

   - Я рада, что так вышло, - прошептала она ему на ухо.

   И Мир понял, что, несмотря ни на что, он тоже рад. Развернулся, прижал ее к себе, поцеловал в макушку и сказал:

   - Ты-то хоть в меня веришь?

   - Верю.

   - И не боишься?

   - Чего?

   - Носить в себе внебрачное дитя принца?

   - Я знаю, ты меня не обидишь. Я верю тебе, мой львенок.

   Мир тихо усмехнулся:

   - Значит, ты знала?

   - Я виссавийка, не забывай, - прошептала девушка. - Будь ты львом или человеком, душа у тебя одна. Я ее чувствую, я ее люблю.

   - Моя глазастая виссавийка.

   Лунный свет в ту ночь был на редкость ярким, а сама ночь - темной и безветренной. В гладкой, как зеркало, поверхности озера отражались две сидящие на берегу фигуры: молодой, тонкой девушки и огромного, теревшегося о ее плечи льва.

   Завтра?

   Какая к богам разница, что будет завтра.

   Проклятое завтра встретило Мира на берегу озера. Голова его покоилась на коленях Лии, и девушка мечтательно смотрела на серебрившуюся воду, перебирая пальцами волосы принца.

   - Долго так сидишь? - спросил он, прислушиваясь к шепоту камыша.

   - Мне все равно, - растягивая слова, ответила Лия. - С тобой время не бывает потерянным. Ты считаешь меня глупой?