Давай поиграем (СИ) - Алмазная Анна - Страница 36

   - Например, вот так, - и украсть ее поцелуй...

   Вдруг куда-то ушел гнев, уступив место нежности. Принцу до безумия захотелось, чтобы она ответила лаской на ласку, замурлыкала, сдаваясь, вплела пальцы в его волосы и поддалась ему навстречу, показав, что ей приятно.

   Но вместо этого кошка зарычала и острыми зубками впилась в губу Мира. Боль отрезвила. Уже злясь на себя за несдержанность и глупость, принц отпрянул, вытирая выступившую на губе кровь.

   Но страсть от этого меньше не стала. Кусачая кошка, с горящими от гнева глазами, с ярко вспыхнувшими щеками, казалась ему еще желаннее.

   - Вы! Вы! - шипела незнакомка. - Да как вы посмели!

   Пощечина оказалась неожиданной. Было не то чтобы неприятно, а, скорее, обидно. Он эту дуру спасал, шел за ней следом, заботился, чтобы она до замка дошла... целой. Вот именно, целой! И в очередной раз одернув себя, Мир поймал занесенную для новой пощечины руку, холодно сказал:

   - Довольно. Я провожу вас в замок, и дадите мне слово, что более не выйдите из него одна.

   - Да как вы смеете!

   - Иначе я поговорю с Арманом.

   Странно, но угроза подействовала. Девчонка вдруг сникла, и Мир вновь смахнув накопившуюся на губе капельку крови, раздраженно подумал: вот как... оказывается, дикие кошки тоже умеют бояться. И кого? Этот кусок льда? Армана? Вот уж не думал Мир, что этот дозорный может аж так влиять на своенравных девиц.

   Вновь почувствовав жгучий огонь ревности, Мир почти пропустил ее  тихий шепот:

   - Я обещаю.

   - Вот и умница, - ответил Мир. Он схватил ее за запястье и потянул за собой на тропинку.

   Ну везет же в последнее время с женщинами. Сначала Калинка, упершаяся как бык - подавай ей вождя и точка, - теперь эта красавица... что упрямо не дается в руки. И в то же время - надо ли, чтобы давалась? Уж ни ее ли упрямство, ни ее ли непокорность делает дикую кошку столь притягательной?

   Кто его знает... Не Мир - точно.

   Замок спал. Трещал в камине огонь, отбрасывая на стены неясные отблески, а Ферин стоял у окна и смотрел, как ветерок гладит посеребренное лунным светом древесное море.

   - Просыпайся, брат! - позвал он. - Ну же, просыпайся.

   - Ну проснулся я, тебе легче? - ответил тихий голос. - Я ведь не простил.

   - Давай поговорим.

   - О чем? Проваливай, Ферин, ты мне не нужен! И я тебя не звал. А ты лучше, чем другие в курсе, что я делаю с незваными гостями.

   - Я прошу тебя...

   - Просишь? Кого? "Мелкого рачка"?

   - Прошу тебя...

   - Нет. Я всегда был один, один и останусь.

   Контакт прервался так резко, что Ферин покачнулся от боли. Вытерев сбежавшую из носа струйку крови, он внезапно улыбнулся и, сев в кресло, заказал себе чашу крепкого, имбирного вина.

   - Это надо отметить, - прошептал он.

   Очнулся Рэми в той же самой комнате, где недавно потерял сознание, обнаженный, распятый на холодном столе.

   Была еще ночь. За окнами все так же шевелились тени, а вокруг витал ненавистный сладковатый запах.

   - С возвращением.

   В голове пульсировало от боли. В глазах резало. И даже свет свечи, стоявшей у Рэми в ногах, казался невыносимым. С трудом повернув голову, он разлепил спекшиеся губы и ответил:

   - Думаешь, меня напугал? И не надейся.

   - Но я и не думал тебя пугать, - ответил вождь, открывая толстую книгу на заложенной странице и ставя ее на специальную подставку. - Давно хотел попробовать новый стиль пыток, да не было на ком. Говорят, человек может мучится при этом целую ночь... но пытка - это искусство, мне пока неподвластное. Так что, может быть тебе повезет, и ты умрешь раньше.

   Элизар вертел в пальцах скальпель, внимательно читая и шевеля при этом губами. Потом подошел к Рэми, сосредоточенно провел пальцами по груди жертвы, вернулся к книге, что-то вновь прочитал. Сказал:

   - Ага, - и на лице его появилось довольное выражение, как у ребенка, что нашел любимую игрушку.

   Вождь подошел совсем близко, наклонился над пленником, почти любя заглянул в глаза:

   - Не умирай быстро, не надо.

   Рэми закрыл глаза. Холодный метал скользнул по груди, пробуя пот на вкус. Холод сменила боль.

   Элан сидел у кровати и смотрел на измученного кошмаром воспитанника. С каких пор мальчик стал таким? С каких пор в темных волосах его промелькнула седина? С каких пор он стал столь неестественно худым, и под глазами его пролегли тени?

   В этот момент Элан ненавидел вождя, сам презирал себя за эти чувства и ждал наказания, но наказания не было... казалось, сама Виссавия отказалась от Элизара. А если это так...

   Арам вскочил на кровати и задрожал, обливаясь потом:

   - Я должен его остановить.

   - Не можешь, - холодно ответил Элан, глядя на быстро сгущающиеся за окном тучи.

   - Должен...

   - Никто его не остановит. Ты еще не понял?

   - Но... Но... ты не понимаешь!

   - Мы все всё понимаем, мой мальчик.

   - Я хотя бы попытаюсь!

   - Нет! - вскричал Элан. - Мне плевать, что творит вождь! Мне плевать, что там происходит! Но ты туда не пойдешь!

   - Я... должен!

   - Ты должен мне повиноваться, воспитанник, - холодно ответил Элан. - И ты останешься здесь...

   Старший целитель, что все это время был с ними в спальне, скользнул к кровати. Арам вновь обмяк, теряя сознание.

   - Зря ты так с советником, - сказал целитель, склонившись над больным.

   - Это не советник, - напомнил Элан. - Это всего лишь юноша, которого слишком рано заставили стать мужчиной. Как и его отца. Элизар хочет сходить с ума? Пусть сходит! В одиночестве!

   - Ты... ты говоришь страшные вещи.

   - Но богиня меня не наказывает, ты не заметил? Вождь потерял ее благосклонность.

   Вновь эта проклятая безысходность в глазах старшего целителя. Да, целители обучены спасать. Обучены и отказывать, когда спасти невозможно. Но отказать в спасении вождю не могут даже они. А надо.

   Вопрос только, что дальше? Вождь единственный, кто остался в их роду. И виной тому... Элан застонал, опуская на ладони голову. Виной тому он. Именно он убил наследника.

   Армана вырвало из сна чувство, что он в комнате не один. Раньше, чем он успел проснуться, его тело уже подобно пружине выпрямилось, опрокидывая на пол незваного гостя. Когда он очнулся, он уже сидел на закутанной в белоснежный плащ фигурке, и пальцы его крепко сжимали тонкую шею незнакомца. Нет... незнакомки.

   Узнав, Арман поспешно слез с гостьи и подал ей руку, помогая встать.

   - Прошу прощения.

   Приказав зажечься светильникам - в этом замке все подчинялось желаниям гостей - Арман было потянулся за туникой, чтобы прикрыть наготу, как гостья его остановила:

   - Я прошу вас...

   - Просите о чем? - не понял Арман, с удивлением посмотрев на сестру вождя Виссавии и не совсем понимая - зачем она здесь?

   - Я... я прошу вас, не надо...

   - О чем просите, душа моя? - мягко переспросил Арман.

И не поверил своим глазам: она вдруг всхлипнула, подалась вперед, всем телом прижалась к нему, щекоча шею распущенными волосами, и заплакала...

   - Я знаю, что вы скоро уедете. Чувствую это... я прошу только об одной ночи...

   Арман похолодел, пытаясь разжать ее цепкие руки, удержать волну желания. Это сестра вождя, напоминал он себе, это сестра их хозяина.

   - Держите себя в руках, Рина, - холодно ответил Арман. - Я не хочу потом отвечать перед вождем за ваше бесчестье.

   - Это у вас в Кассии называют бесчестьем, а у нас - любовью, - продолжала шептать Рина. - Я не нравлюсь вам?

   - Это не так.

   - Вы не любите меня, я знаю. Я когда вас только увидела... думала, забуду, но вчера, когда вы были с ней...

   - С кем это, с ней? - не понял Арман.