Аметистовые грезы (ЛП) - Уолтерс Н. Ж. - Страница 9

• Предыдущая
• 9/32
• Следующая

Рорик мерил шагами пространство перед алтарем в храме Лэйлы, Богини Луны — защитницы и матери народа T’ар Таль. На данный момент он упорно пытался игнорировать своего деда, который, к тому же, был жрецом Богини. Но если уж старик добрался до чего-то, остановить его было невозможно.

— Ты не можешь отвергать свою судьбу, — Ламат покачал головой и продолжил, — жрица Оливия предвидела это. И к тому же, — дед стрельнул в него лукавым взглядом, — у тебя были сны.

— Я убью этого Кирса, — пробормотал Рорик, зная, что его кузен ходил к их дедушке, и рассказал ему о странных грёзах с необычной, но красивой женщиной.

Рорик не был слишком религиозным человеком, но храм обычно приводил его в состояние умиротворённости своим тяжелым каменным алтарем, ароматными цветами и душистым ладаном. Огоньки свечей замерцали, когда он резко остановился перед алтарем и посмотрел на огромный аметист, расположенный на его поверхности. Приблизительно двух футов в диаметре [ около 61 см.], круглый, словно полная луна, камень покрывали резные символы, посвящённые Богине Луны, Лэйле. Круглый камень с обеих сторон обрамляли полумесяцы: один представлял восходящую луну, второй — убывающую. Как всегда, он почувствовал притяжение могущественных камней. Как и всегда, — проигнорировал его.

— Ты не можешь убить своего кузена. — Ламат встал и подошёл к нему.

— Нет? — Рорик навредил бы Кирсу не больше, чем самому себе, но не помешало бы старику знать, что он не очень-то доволен предательством. И тем, как он чувствовал это.

Сны — это нечто особенное, очень личное.

— Кирс поступил правильно, придя ко мне. Он был обеспокоен этими снами, а ты о них говорить не стал бы.

Рорик запустил пальцы в свои волосы и вздохнул. Этого он отрицать не мог. Кирс пытался в течение многих недель заставить его поговорить о женщине в их грёзах. Огюстина. Одного только её имени было достаточно, чтобы зажечь его кровь. И в этом не было ничего хорошего.

— Это — ничто, пустое, всего лишь сон.

— Это — больше чем сон, и в душе ты это сознаёшь, — нахмурился Ламат.

Дед отвернулся, и Рорик ощутил разочарование пожилого человека. Это тяжестью легло на его сердце.

— Дедушка… — Он оборвал сам себя, не уверенный, что хотел сказать.

— Рорик, сын моего сына, тебе предстоит сделать выбор. И скоро. Никто не заставит тебя делать то, чего ты не хочешь.

Да, никто не стал бы вынуждать его, но Ламат будет смотреть на него с ожиданием в глазах, и родители будут надеяться, что он исполнит свой долг. И Кирс. Только Кирс знал, каково это — быть с Огюстиной в этих грёзах. Это было настолько реально, что он просыпался с её вкусом на языке, ароматом её возбуждения на своей коже. То, что он не может прикоснуться к ней в действительности — сводило его с ума. И все же, в то же самое время, он негодовал на власть, которую она заимела над ним. Это был не его выбор, понятно, что его сделала за него Богиня.

Лёгкий шум в глубине зала дал ему знать о появлении другого человека, но он и не глядя мог сказать, кто это. Они с Кирсом хоть и двоюродные братья по рождению, но по жизни — роднее родных.

— Ты тоже мог бы присоединиться к нам, раз уж ты — часть этого. — Кирс размашисто шагал вперед, безо всяких извинений. — Ты же знаешь, что время почти подошло. Я уже чувствую, что она становится ближе. — Он положил руку на грудь, в область сердца и потер ею. Рорик силой заставил себя не повторить за ним этот жест. Последние несколько дней он старался игнорировать растущую боль в своем сердце.

— Я думал, что это невозможно. Я думал, что только браслеты могут позволить жрецу или жрице путешествовать сквозь пространство и время. — Так гласила легенда их народа.

Ламат потер подбородок, перебирая свою подстриженную седую бороду.

— Да, мы верили именно в это. Но Оливия рассказала о другой драгоценности с точно такими же знаками, украшенной аметистами, символизирующими Богиню. О торквесе, который она оставила для своей подруги.

Сощурившись, Рорик впился взглядом в деда.

— И ты только сейчас надумал рассказать нам об этом?

Пожилой человек пожал плечами.

— Оливия никогда не упоминала о нём из-за того, что я рассказал ей о браслетах. Но когда я обмолвился, что у тебя и Кирса были сны о необычной женщине…

— Ты рассказал жрице о снах? — Оливия, хотя и была женой его друзей, Дака и Тора, но она была и жрицей Богини Лэйлы, к тому же. Несмотря на то, что она находилась здесь уже четыре года, его всё ещё стеснял тот факт, что она пришла из другого мира. Даже несмотря на то, что привело её сюда желание Богини.

— Я не мог скрыть это от нее, особенно после того, как она рассказала мне о своих видениях. Женщина прибудет сюда, веришь ли ты этому или нет. А вот что ты будешь делать, когда она появится — это уж твоё дело. — Ламат протянул руку и потрепал Рорика по плечу. — Я верю в тебя.

Рорик не знал, что и сказать, так что просто промолчал, когда Ламат попрощался с Кирсом и оставил их в храме одних.

— Я знаю, что ты сердит на меня, — начал Кирс.

— Не сердит, скорее — разочарован, — покачал головой Рорик

— Я пытался поговорить с тобой о ней, но ты не хотел слушать, — шагнув вперед, Кирс кольнул его взглядом.

— Я знаю.

На него навалилась тяжёлая усталость. Сказывались два с лишним месяца ночей, заполненных грёзами. Давление обязательств, так долго отрицаемых, разъедало душу. У него было в жизни всё, что он хотел. Он наслаждался ремеслом кузнеца, работая в своей кузнице. У него был собственный дом, построенный с помощью отца и Кирса. Ему потребовались много долгих, трудных лет, чтобы найти хоть какое-то подобие покоя в своей жизни. Он не хотел и не нуждался в Богине, которая вмешивается в его дела, но остановить ее не было никакой возможности.

Потерев зашеину, он покрутил плечами и посмотрел в высокое окно, расположенное за алтарём. Солнце только что опустилось за горизонт, луна стояла высоко в небе, рассеивая своё аметистовое сияние по всей земле. Фиолетовый луч озарил аметисты на алтаре, высвечивая вырезанные на них символы.

Рорик медленно повторял их в уме, чувствуя, как глубоко они обосновались в его душе.

— Жертвенность, долг, любовь, мир и обновление. — На аметистах было вырезано больше слов, но эти пять всегда трогали его сильнее всего.

Он почувствовал за спиной Кирса, ощутил убитое состояние своего кузена. Вздохнув, он повернулся к нему.

— Ничего, всё в порядке. Ты же хотел как лучше. Жаль только, что мы не обсудили этого, прежде чем ты пошёл к деду.

— Прости меня за это, но мне нужно было хоть с кем-то поговорить.

И только сейчас Рорик в самом деле посмотрел на Кирса и увидел его воспалённые глаза и измученный вид. Гнев наполнил его, когда он обратил внимание, как сильно Кирс осунулся. Он был настолько озабочен собственными мрачными мыслями за прошедшие месяцы, что не заметил, чего стоили эти грёзы его двоюродному брату.

— Это несправедливо! — гневно воззвал он к Богине, повернувшись к алтарю. — Мы не просили об этом. Наша семья всегда служила Тебе, а теперь Ты нас мучаешь.

— Рорик! — осадил его Кирс. — Остановись! Это не поможет.

Внезапно, откуда ни возьмись, взметнулся порыв ветра, и вихрем промчался по храму. Свечи замерцали, до мужчин донесло аромат ладана. Ветер, кружа вокруг них, стремительно набирал скорость.

Рорика охватил стыд, наряду с неким намеком на страх. Не ему гневаться на Богиню.

— Я сожалею, — взмолился он, хотя в душе понимал, что это не совсем так. Он сожалел о своём кощунстве, но не хотел предстоящего, и Богиня знала это. — Прошу, прости меня.

Но его слова потерялись в реве ветра. Цветы разлетелись с алтаря, свечи погасли, пепел от ладана подхватило шквалом. Кирс схватил его за руку и крепко сжал, оба заслоняли глаза от бешеного натиска вихря. В эфире потрескивала энергия. Каждый волосок на теле Рорика встал дыбом, кожу покалывало.

Он попытался отойти подальше от алтаря, но был повержен на колени бушующей бурей. Кирс упал на колени рядом с ним.

• Предыдущая
• 9/32
• Следующая