Дворец полуночи - Сафон Карлос Руис - Страница 4

• Предыдущая
• 4/49
• Следующая

Адреналин, бурливший в крови, унял жгучую боль в колене, превратив ее в отдаленную глухую пульсацию. Удивляясь собственному спокойствию, Пик усмехнулся и притаился за ящиками. Он настороженно следил за каждым движением своих убийц: наемники неторопливо продвигались по проходам между пустыми стеллажами. Примерно в десяти метрах от него мужчины замешкались. Один из них вскинул руку, приказывая остановиться, и показал на пятна на полу. Пик поднял оружие на высоту груди, прицеливаясь в гостей, и взвел курок револьвера.

По новой команде наемники разделились. Двое, крадучись, стали подбираться к ящикам в обход, а третий направился прямиком к Пику. Лейтенант мысленно сосчитал до пяти и резким толчком опрокинул весь штабель на убийцу. Ящики обрушились на неприятеля, и Пик побежал к отверстию, через которое они проникли в подвал.

Другой наемник выскочил ему наперерез из бокового прохода, взмахнув лезвием ножа в нескольких сантиметрах от его лица. Но прежде чем убийца успел восторжествовать, дуло револьвера Пика уперлось ему в шею под подбородком.

— Бросай нож, — рявкнул лейтенант.

Убийца заглянул в его ледяные глаза и послушно выпустил из рук нож. Пик вцепился ему в волосы и, не опуская оружия, повернулся к его сообщникам, прикрываясь телом заложника как щитом. Двое остальных плавно и осторожно двигались на него.

— Лейтенант, избавьте нас от драматических сцен. Отдайте то, что нам нужно, — вкрадчиво прозвучал за спиной знакомый голос. — Эти люди — почтенные отцы семейства.

Пик обратил взгляд на человека в капюшоне. Тот стоял в нескольких метрах от него и улыбался во мраке. Некогда, совсем недавно, лейтенант называл этого человека другом, и теперь с трудом мог поверить, что смотрит в лицо своего палача.

— Я снесу ему голову, Джавахал, — пригрозил лейтенант с жалобной ноткой в голосе.

Заложник, дрожавший от страха, закрыл глаза.

Человек в капюшоне спокойно скрестил руки на груди и утомленно вздохнул.

— Делай, что хочешь, лейтенант, — ответил Джавахал. — Но тебя это не спасет.

— Я серьезно, — предупредил Пик, ткнув дулом револьвера в горло разбойника.

— Конечно, лейтенант, — примирительно сказал Джавахал. — Стреляй, если у тебя хватит мужества хладнокровно убить человека, к тому же без повеления Его Величества. В противном случае бросай оружие, и тогда мы сможем прийти к соглашению, выгодному для обеих сторон.

Двое вооруженных убийц замерли на месте, готовые броситься на лейтенанта по первому знаку человека в капюшоне. Пик фыркнул.

— Хорошо, — произнес он, наконец. — А как тебе понравится такой разговор?

Пик толкнул заложника на пол и повернулся к человеку в капюшоне, вскинув револьвер. В подвале прозвучало эхо первого выстрела. Из облака порохового дыма появилась рука, облаченная в черную перчатку, с раскрытой ладонью. Пику показалось, будто он увидел, как светится в темноте сплющенная пуля, как она медленно тает и стекает тонкой струйкой металла меж длинных пальцев, словно пригоршня песка.

— Промахнулся, — сказал человек в капюшоне. — Попробуй снова, только теперь стреляй в упор.

Прежде, чем лейтенант успел пошевельнуться, человек в капюшоне схватил руку, в которой Пик держал оружие, поднес ее к своему лицу, нацелив револьвер между глаз.

— Тебя разве не учили этому в военной академии? — вкрадчиво спросил он.

— Когда-то мы были друзьями, — сказал Пик.

Джавахал презрительно усмехнулся.

— То время прошло, лейтенант, — ответил человек в капюшоне.

— Да простит меня Бог, — простонал Пик, вновь нажимая на спусковой крючок.

Миг показался лейтенанту вечностью: он видел, как пуля пробила насквозь череп Джавахала и сдернула капюшон с его головы. В течение нескольких секунд из раны струился яркий свет, заливая застывшее в улыбке лицо. А потом дымившееся пулевое отверстие медленно затянулось. Револьвер выскользнул у Пика из пальцев.

Горящие глаза впились в лейтенанта, и изо рта показался длинный черный язык.

— Ты до сих пор не понял, лейтенант, не так ли? Где дети?

Он не спрашивал, он требовал ответа.

Пик, онемевший от ужаса, помотал головой.

— Как хочешь.

Джавахал стиснул руку лейтенанта, и тот почувствовал, как дробятся кости пальцев под оболочкой плоти. Он задохнулся от приступа боли, упав на колени.

— Где дети? — повторил Джавахал.

Пик попытался что-то сказать, но языки пламени, поднимавшиеся от окровавленной культи, в которую превратилась его рука, лишили его дара речи.

— Ты хочешь что-то сказать, лейтенант? — участливо спросил Джавахал, опускаясь перед ним на колени.

Пик кивнул.

— Превосходно, — улыбнулся противник. — Если честно, твои страдания не доставляют мне радости. Помоги мне положить им конец.

— Дети умерли, — простонал Пик.

Лейтенант заметил, что лицо Джавахала исказила гримаса неудовольствия.

— Ни в коем случае. До сих пор ты хорошо держался. Не делай глупостей теперь.

— Они умерли, — повторил Пик.

Джавахал пожал плечами и медленно кивнул.

— Ладно, — сдался он. — Ты не оставляешь мне выбора. Но прежде, чем ты покинешь нас, позволь напомнить, что, когда жизнь Килиан была в твоих руках, ты оказался бессилен ее спасти. Она умерла из-за таких, как ты. Но те люди уже закончили земной путь. Ты последний. Мне же принадлежит будущее.

Пик поднял умоляющий взор на своего мучителя и увидел, как медленно сужаются его зрачки, превращаясь в две узенькие щелки на фоне золотистых сфер. Джавахал улыбнулся и с бесконечной осторожностью принялся снимать с правой руки перчатку.

— К сожалению, ты не доживешь до этого времени, — добавил он. — И не воображай, будто твой героизм принес какие-то плоды. Ты глупец, лейтенант Пик. Ты всегда производил на меня впечатление человека недалекого, и в смертный час своим поведением лишь укрепил мое мнение. Надеюсь, что существует ад для глупцов, поскольку именно туда я тебя сейчас и отправлю.

Пик закрыл глаза и услышал шипение огня у самого лица. Спустя несколько бесконечных мгновений он почувствовал, как раскаленные, обжигающие пальцы сомкнулись на его горле, останавливая дыхание. Умирая, он услышал стук колес проклятого поезда и потусторонние голоса сотен детей, исходивших криком среди языков пламени. А потом наступила темнота.

Ариами Бозе быстро обошла дом и одну за другой погасила свечи, освещавшие ее обитель. Только в очаге по-прежнему теплился огонь, отбрасывавший на голые стены скользящие блики. Дети спокойно спали, пригревшись у очага. Могильную тишину, царившую в доме, нарушал только дробный стук дождя в закрытые ставни и потрескивание горящих углей. Слезы покатились по лицу Ариами и упали на золотистую тунику, когда женщина вынула дрожащими руками фотографию Килиан, своей дочери. Портрет она хранила в небольшой шкатулке из бронзы и мрамора вместе с другими дорогими ее сердцу вещами.

Старый странствующий фотограф, выходец из Бомбея, сделал этот снимок незадолго до свадьбы дочери, отказавшись взять плату. На фотографии Килиан выглядела такой, какой Ариами помнила ее, — в ореоле неземного света, будто исходившего от нее. Это сияние завораживало всех, кто знал дочь. Оно поразило также искушенный взгляд портретиста, и старик нарек Килиан именем, прочно закрепившимся за ней: лучезарная принцесса. С тех пор иначе ее не называли.

Конечно, Килиан не принадлежала к княжескому роду. И все владения девочки ограничивались улицами, где она выросла. В день, когда Килиан покидала родовое гнездо Бозе, переезжая жить к мужу, обитатели Мачуа-базара прощались с ней со слезами на глазах и долго глядели вслед белой карете, увозившей навсегда принцессу из «черного города». Она была еще совсем юной, когда судьба забрала ее безвозвратно.

Ариами села у очага рядом с детьми, прижав старую фотографию к груди. Буря вновь неистово взвыла. Женщина, черпая силы в своем гневе, заставила себя задуматься, что теперь предпринять. Преследователь лейтенанта Пика не успокоится, разделавшись с ним. Мужество молодого человека подарило ей драгоценное время. Она не имела права тратить его понапрасну, даже для того, чтобы оплакать дочь. По опыту она знала, что у будущего для нее в запасе найдется нестерпимо много времени на сожаления об ошибках, совершенных в прошлом.

• Предыдущая
• 4/49
• Следующая