Сентябрьские огни - Сафон Карлос Руис - Страница 37

• Предыдущая
• 37/43
• Следующая

С одним из первых своих писем он прислал мне в подарок книгу, переплетенную в кожу и казавшуюся древнее самой планеты. Называлась она лаконично: « Doppelganger». Вы слышали о доппельгангерах, дорогая? Вряд ли. Предания и старые магические фокусы уже никого не интересуют. Слово имеет немецкое происхождение. Оно обозначает Тень, которая обретает независимость от хозяина и, поскольку она настроена к нему враждебно, восстает против него. Но это всего лишь начало. По крайней мере так произошло со мной. К вашему сведению, я поясню, что книга, в сущности, являлась учебным пособием по природе теней. Библиографическая редкость. Но было уже поздно, когда я начал ее читать. Зло тайно набиралось сил, спрятавшись во мраке дома, росло месяц за месяцем подобно тому, как созревает змеиное яйцо в ожидании часа, когда настанет пора вылупиться детенышу.

В мае 1916 года со мной стаю твориться неладное. Ослепительное счастье, которым я упивался весь первый год жизни с Александрой, постепенно померкло. Вскоре я стал догадываться о присутствии Тени. Когда я наконец осознал, что происходит, исправить беду уже было невозможно. Даже самые первые нападения выглядели далеко не безобидными, внушая страх. Одежду Александры раздирали на лоскуты, двери захлопывались у нее на пути, и невидимые руки швыряли в нее предметы. В темноте слышались голоса. Но все еще только начиналось…

В этом доме полным-полно углов, где может спрятаться Тень. Тогда-то я понял, что это ни много ни мало как душа его создателя, Даниэля Хоффмана. И Тень росла и формировалась в ней, прибавляя сил день ото дня. Я же, наоборот, ослабевал. Моя сила переходила к ней. Понемногу, возвращаясь в темноту своего детства на улице Гобелен, я сам превращался в Тень, и она становилась владычицей.

Я решил закрыть фабрику игрушек и принялся за воплощение своей прежней навязчивой идеи. Мною овладело желание возродить Габриэля, ангела-хранителя, оберегавшего меня в Париже. Вновь впадая в детство, я верил, что он защитит нас с Александрой от Тени, если я смогу вернуть ему жизнь. Так и вышло, что я создал механическое существо титанической мощи, которая намного превосходила мои самые смелые ожидания. Я сотворил стального колосса. Ангела, призванного освободить меня от кошмара.

Наивный глупец! Как только ангел сумел подняться с рабочего стола в мастерской, испарилась всякая надежда на то, что он станет мне подчиняться. Он повиновался не мне, а ей. Тень стала повелевать им. Но она, Тень, не могла существовать без меня, ибо я был источником, откуда она черпала свою силу. Ангел не только не избавил меня от несчастья, но превратился в худшего из телохранителей. Он сторожил ужасную тайну, обрекавшую меня на вечные муки, и безжалостно вставал на ее защиту всякий раз, когда кто-то или что-то угрожало раскрыть секрет.

Нападения на Александру ужесточились. Тень теперь окрепла, угроза с каждым днем возрастала. Она решила наказать меня, причиняя страдания моей жене. Я отдал Александре сердце, мне уже не принадлежавшее. Совершенная мною ошибка сделалась нашим проклятием. Я находился на грани помешательства, как вдруг заметил одну важную особенность. Тень куролесила лишь в то время, когда я находился поблизости. Она была не способна жить вдали от меня. По этой причине я решил покинуть Кравенмор и скрыться на острове с маяком. Там я не представлял опасности для окружавших меня людей. Если кто-то и должен был поплатиться за мое предательство, то только я сам. Но я недооценил стойкость Александры. Ее любовь ко мне. Преодолев страх и рискуя жизнью, она поспешила мне на помощь в карнавальную ночь. Едва яхта, на которой она переплыла лагуну, приблизилась к островку, Тень набросилась на мою жену и утянула ее в глубину. Вновь показавшись на поверхности волн, Тень хохотала. У меня в ушах до сих пор звучит ее дьявольский смех в темноте. На следующий день она снова спряталась в хрустальный флакон. И целых двадцать лет я не видел ее…

Симона, дрожа всем телом, вскочила со стула и отступала шаг за шагом, пока не уперлась спиной в стену комнаты. После всего услышанного человек в маске внушал ей ужас. Ее поддерживало лишь одно чувство, не позволяя панике овладеть ею: гнев.

— Дорогая, нет, нет… Не совершайте ошибку… Неужели вы не понимаете, что произошло? Когда вы с семьей приехали сюда, вы согрели мне сердце, и я не мог не проникнуться к вам симпатией. Я привязался к вам невольно. Я даже не понимал, что происходит, пока не стало слишком поздно. Я попытался разорвать заколдованный круг, создав робота по вашему образу и подобию…

— Что?

— Я думал… Вскоре после того как ваше присутствие вернуло к жизни этот дом, Тень, двадцать лет почивавшая глубоким сном в проклятом флаконе, пробудилась от забытья. И не замедлила найти подходящую жертву, чтобы освободиться вновь…

— Ханна… — пробормотала Симона.

— Честное слово, я понимаю, что вы сейчас должны думать и чувствовать. Но пути к спасению нет. Я сделан что мог… Поверьте…

Человек в маске встал и направился к ней.

— Ни шагу дальше, не смейте ко мне приближаться! — взорвалась Симона.

Лазарус остановился.

— Я не причиню вам зла, Симона. Я ваш друг. Не отворачивайтесь от меня.

Женщина почувствовала, как со дна ее души поднимается мутная волна ненависти.

— Вы убили Ханну…

— Симона…

— Где мои дети?

— Они сами выбрали свою судьбу…

Ледяной кинжал пронзил ей сердце.

— Что… что вы с ними сделали?

Лазарус развел руками в белых перчатках.

— Они мертвы…

Лазарус не успел закончить фразу. Симона издала отчаянный вопль и, схватив один из канделябров со стола, запустила им в человека, стоявшего напротив. Массивное основание подсвечника с силой врезалось в лоб маски. Фарфоровое лицо рассыпалось на тысячу кусков, и канделябр канул в сумрак. Под маской была пустота.

Симона, оцепенев, завороженно смотрела на темную массу, парившую перед ней. Силуэт снял перчатки, обнажив лишь сгустки мрака. И в этот момент Симона увидела, что во мгле перед ней начинает вырисовываться сатанинское лицо — черное облако медленно обретало форму, объем и черты, испуская свистящее шипение, словно разъяренная змея. Существо оглушительно заверещало, и от адского воя погасли все до единой свечи в комнате. В первый и в последний раз Симона услышала истинный голос Тени. А потом ее схватили холодные лапы и повлекли в темноту.

По мере того как Исмаэль с Ирен углублялись в чащу, легкая дымка, окутывавшая заросли, постепенно наливалась сиянием. Туман впитывал мерцавшие лучи света, который падал от Кравенмора, окрашиваясь во все цвета радужного спектра, и золотистым парчовым облаком обволакивал лес. Как только ребята вышли на опушку, это необычное явление получило объяснение. Правда, оно повергло в некоторое замешательство и только усугубило тревогу: во всех окнах особняка ярко горел свет, придавая гигантскому сооружению сходство с призрачным кораблем, восстававшим из глубин океана.

Ребята задержались у прутьев маятниковых ворот, преграждавших путь в сад, со страхом созерцая мираж. Окруженный ореолом света, силуэт Кравенмора выглядел еще более зловещим, чем во мраке. Десятки горгулий вырисовывались теперь словно стражники преисподней. Но не это зрелище заставило ребят замедлить шаг. В атмосфере витало нечто нехорошее — ощущалось невидимое присутствие, от которого мороз продирал по коже. В доме десятки, сотни механических игрушек жили своей собственной жизнью. Ветер доносил ее отголоски: шелест, звуки движения, фальшивую музыку карусели и неживой смех армии существ, заполонившей особняк.

Исмаэль с Ирен замерли, прислушиваясь к голосу Кравенмора. Источник дьявольской какофонии находился за порогом главного портала. Из дверей, распахнутых настежь, вырывался сноп золотистого света, а за его завесой трепетали и плясали тени в такт леденящей кровь мелодии. Ирен инстинктивно сжала руку Исмаэля. Юноша бросил на нее непроницаемый взгляд.

— Ты уверена, что хочешь туда войти? — спросил он.

• Предыдущая
• 37/43
• Следующая