Темные тайны - Флинн Гиллиан - Страница 9
- Предыдущая
- 9/88
- Следующая
В это время рядом затормозил жирный дядька с мелированными волосами и надувной куклой в красном платье, он наступил мне на ногу и даже не заметил. На щеке я ощутила пластмассовые пальцы куклы. Кто-то сзади крикнул: «Эмбер Фрей сдала Скотта Питерсона с потрохами!» Я изо всех сил оттолкнула мужика, взглядом пробежала по толпе: вдруг среди них кто-то оделся как моя мать или как Бен — какой-нибудь размахивающий топором кретин в рыжем парике. Руки непроизвольно сжались в кулаки.
— Нет, Либби, что вы! — сказал Лайл. — Я бы ни в коем случае не позволил никаких постановок.
— Почему у вас только мужчины? — За одним из столов неподалеку двое пузатых коротышек в водолазках ссорились по поводу убийств детей, которые недавно произошли в пойме Миссури.
— Нет, у нас есть и женщины, — начал защищаться Лайл, — хотя расследование ведут в основном мужчины. Но пойдите на какую-нибудь конференцию кроссвордов — там то же самое. Женщины приходят ради, так сказать, общения — кофе попить, приобрести старые снимки. Они рассказывают, почему отождествляют себя с жертвами преступлений, которые мы тут рассматриваем: у них ведь могут быть жестокие мужья, которые к ним плохо относятся, да что угодно. Но нам приходится быть настороже, потому что они иной раз чересчур… прикипают, что ли, к судьбам людей.
— Действительно, лучше не принимать все слишком близко к сердцу, — сказала я лицемерно.
Слава богу, Лайл пропустил мимо ушей мое замечание и продолжил свою мысль:
— Сейчас, например, они одержимы историей с Лизетт Стивенс.
Он махнул в сторону стола, где вокруг монитора собралась группа женщин, по-куриному склоняя головы к экрану. Я подошла ближе. Все рассматривали видеомонтаж, посвященный Лизетт. Лизетт с однокурсницами. Лизетт с любимой собакой. Лизетт с сестрой — они похожи как две капли воды.
— Понимаете, что я имею в виду? — сказал Лайл. — Они ведь не занимаются расследованием дела — они просто рассматривают снимки, а это можно делать и дома.
Проблема с Лизетт Стивенс заключалась в том, что в ее деле нечего было расследовать: здесь не было ни ухажера, ни мужа, ни обиженных коллег на работе, ни странного вида работяг, которые бы делали у нее дома ремонт. Зацепиться не за что. Она просто исчезла без какой-либо видимой причины. Разве что она очень хорошенькая. Таких девушек окружающие не могут не заметить. О таких девушках, если они пропадают, и пресса начинает писать.
Я протолкалась к аккуратно сложенным стопкой фуфайкам с нанесенной на них при помощи утюга надписью: «Помогите Лизетт вернуться домой!» Двадцать пять долларов за штуку. Но группу женщин, однако, больше интересовал экран ноутбука — они читали отзывы на сайте. Рядом с отзывом люди часто помещают фото, а снимки, надо сказать, были еще те. «Лизетт, мы тебя любим и знаем, что ты вернешься» — появилось рядом со снимком трех дам среднего возраста на пляже. «Мир и любовь твоей семье в этот тяжелый час» — гласил текст рядом с изображением помеси лабрадора с пуделем. Женщины вернулись на домашнюю страницу, и на экран выплыл снимок, который особенно полюбился журналистам: Лизетт в обнимку с матерью, щека к щеке, обе счастливо улыбаются.
Я встрепенулась, стараясь не думать о Лизетт, которую и знать не знала. А еще — пытаясь справиться с очередным приступом ревности. Очень хотелось, чтобы убийством моей семьи занималось больше всего людей. Что-то вроде всплеска любви — мои покойники лучше всех. Перед глазами мелькнула картинка из детства: мама с собранными сзади в хвост рыжими волосами снимает с меня зимние ботинки, которые нисколько не греют, а потом один за другим трет замерзшие пальцы на ногах, приговаривая: «Грейся-грейся, большой пальчик, грейся-грейся, маленький!» Это воспоминание сопровождается запахом тоста с маслом — правда, был ли там тост на самом деле, не помню. Зато в этом воспоминании на ногах у меня еще полный набор пальцев.
Я передернула плечами, сбрасывая наваждение:
— Так что там еще у нас по плану?
Мы оказались перед настоящей пробкой — толпа выстроилась перед столом с табличкой «Балаган-базар буйного Боба», за которым парень с чересчур длинными усами шумно хлебал суп. На доске у него за спиной выстроились четыре человеческих черепа с надписью: «Последние четверо». Завидев нас, он начал во весь голос требовать, чтобы Лайл представил ему свою маленькую подружку. Лайл попытался от него отмахнуться и вместе со мной просочиться сквозь толпу — не получилось. Он шепнул мне на ухо, что это очередной участник ролевой игры.
— Боб Берделла, — обратился Лайл к парню и подмигнул, шутливо упирая на фамилию, — познакомься, это Либби Дэй из семьи Дэев… Резня на канзасской ферме в Киннаки.
Парень через стол наклонился ко мне, в зубах у него застрял кусочек гамбургера.
— Будь у тебя член, ты была бы уже на свалке, разрезанная на куски, — сказал он и радостно заржал. — На мелкие-мелкие кусочки.
И он шлепнул по мне, как по комару. Я невольно отпрянула, но тут же в ярости рванулась к нему с кулаком наготове, как делаю всегда, когда меня пугают. В нос его, чтоб кровь пошла! Чтобы вообще остался без носа! А потом еще раз ударить! Но не успела я до него добраться, как он отшатнулся на стуле, подняв руки вверх и бормоча, но не мне, а Лайлу:
— Да ладно тебе, я пошутил! Что такого-то!
При этом он даже не взглянул на меня, будто я ребенок. Пока он ныл, я бросилась на него, но сумела достать только до подбородка, поэтому мой удар кулаком превратился в подобие шлепка — так наказывают нашкодившего щенка.
— Ты, козел!
Вмешался Лайл и, бормоча извинения, увлек меня за собой, но я еще не растеряла пыл и, удаляясь, довольно сильно пнула стол, за которым сидел Боб; стол качнулся, суп пролился на пол. Жаль, не перевернула! Что может быть позорнее, чем неудачная попытка женщины-недомерка врезать обидчику! Хуже могло быть, если бы меня уносили прочь, а я бы по-детски отчаянно сучила ногами в воздухе. Я оглянулась — Боб стоял столбом с розовым от моего шлепка подбородком и безвольно опущенными руками, пытаясь решить, то ли ему стыдно, то ли его зло берет.
— У нас в клубе это не первая потасовка, — констатировал Лайл.
— Не люблю, когда мне угрожают.
— Вообще-то он не… да-да, понимаю, — пробормотал Лайл. — Когда-нибудь эти артисты оставят нас в покое. Люди в нашей группе вам понравятся — в группе расследования гибели Дэев.
— Разве она называется группа расследования гибели Дэев, а не группа расследования резни на канзасской ферме в Киннаки? — недовольно пробурчала я.
Он попытался протиснуться через бутылочное горлышко в тесном проходе, но его попытка закончилась неудачей. Я же лицом почти уткнулась в спину какого-то мужика в синей накрахмаленной рубашке и несколько секунд созерцала безупречную складку посередине. Кто-то настырно подталкивал меня сзади в спину.
— Люди, как правило, так или иначе упоминают в этом деле Сатану, — заметила я.
— Да, но у нас другое мнение, поэтому мы стараемся имя дьявола, прошу прощения, не упоминать, — сказал Лайл, ввинчиваясь в толпу.
— Понятно, значит, дело в названии, — съязвила я, не отрывая взгляда от синей рубашки впереди.
Мы протолкались за угол и наконец оказались на относительном просторе, где можно было хотя бы отдышаться.
— Хотите увидеть еще какие-нибудь группы? — Он кивнул в сторону: слева у стола, обозначенного номером 31, толпилась кучка мужчин: кое-как постриженные, кое-кто с усами, на многих старомодные рубашки с пристегнутым воротом. Они отчаянно спорили приглушенными голосами. — Это очень продвинутый народ. Они тут, по сути дела, создают собственную тайну: они убеждены, что вышли на серийного убийцу, который действует в нескольких штатах — Миссури, Канзасе, Оклахоме, где помогает людям уйти из жизни. Людям семейным, иногда пожилым, которые не могут выбраться из долговой ямы, на кредитках ни цента или ипотека душит, — короче, тем, у кого нет выхода.
— Убивает, потому что они не умеют обращаться с деньгами? — Я вытаращила глаза.
- Предыдущая
- 9/88
- Следующая
