Специальный агент преисподней - Зубко Алексей Владимирович - Страница 50

Склонившись к воде, чтобы обмыть спину, встретился с лукавым взглядом русалки, матово мерцающим в бирюзовой глубине; рядом показалась еще пара и еще. Насчитав десяток, я решил не рисковать и ограничиться вытиранием остатками рубахи, намоченными из фляги. Заодно умыл лицо. Порезы заросли, и под руками лишь гладкая кожа тщательно выбритых щек.

– Держи.- Богатырь протянул мне простого холста рубашку.

Вернувшийся Пушок облаял тушу поверженного Змея Горыныча, а затем подбежал ко мне и принялся тереться об ноги, едва не опрокидывая на землю.

– Не балуй!

Рекс ревниво фыркнул и отвернулся.

Пока я надевал кольчугу, ежась от прикосновения холодного железа к голой шее, Добрыня вновь заглянул в седельную сумку:

– Опля!

И с проворством фокусника, достающего из шляпы голубя, он извлек из сумки сияющую в солнечных лучах горсть металлических колечек, которую осторожно опустил на мою голову. Заструился по волосам поток железных колечек, укрывая голову надраенным до блеска авентайлом. Видно, из далеких западных земель приехал рыцарь, дерзнувший сунуться к логову Змея Горыныча.

– Это тоже тебе.- Перевернув опавшую боками сумку вверх дном, Добрыня вытрусил в подставленную ладонь богато инкрустированный драгоценными камнями пояс.

Застегивая серебряную пряжку, я скосил взгляд на возвышавшуюся среди травы тушу Змея Горыныча. А ведь мне не убивать его нужно было, а вербовать в союзники. Что и говорить, натворил дел…

Задрав до колен подол отороченного лебяжьим пухом платья, на мост взбежала молодая девушка в меховом полушубке. Сама росточку маленького, телосложения хрупкого, а лицо пухленькое, краснощекое.

– Снегурочка? – удивился Добрыня Никитич.- Что случилось? Куда ты так спешишь?

– Я за помощью прибежала,- переведя дух, сообщила она. Затем поклонилась мне.- Низкий поклон тебе, богатырь земли русской. Избавитель ты мой, спаситель.

На последнее я лишь печально улыбнулся: уж мне-то точно ведомо, кто был истинным спасителем…

– Что там стряслось?

– Мы с дедом уже собрались было к вам идти, но благородный рыцарь заморский все не выходил из сокровищницы, и мы решили позвать его. Но… Что-то

загрохотало, и он исчез.

– Как исчез?

– Откуда я знаю? – развела руками Снегурочка.- Он не выходил – мы бы увидели, но когда посмотрели внутри, то его и там нет.

– Может, заблудился?

– Там негде заблудиться.

– Ты плохо его знаешь,- возразил я.- Он всегда найдет где.

– Поспешим же,- вскакивая на коня, призвал нас Добрыня.

Рекс охотно подставил спину, но я потрепал его по холке и направился своим ходом.

Вход в логово Змея Горыныча представлял собой арочный тоннель протяженностью до полутора десятков метров, выходящий в обширную пещеру с высокими сводами и заваленным всяким хламом полом. В некоторых местах, по самым приблизительным подсчетам, толщина наносного слоя достигала высоты в мой рост. Что-то подобное любят изображать голливудские режиссеры, с тем различием, что Змей Горыныч стаскивал сюда не только золото и драгоценности.

– Ну как?

– Нигде нет,- развел руками Мороз Иванович, утирая лоб.- Прямо беда.

– А где Ламиира? – оглядываясь по сторонам, спросил я.- Тоже пропала?!

– Она давно уехала,- сообщила Леля.- Как только поняла, что ты выживешь, сразу и ускакала. Куда – не сказала.

– Понятно. А может, здесь есть потайная дверь? – спросил я, вспомнив о пропавшем рыцаре.

– Откуда ей здесь взяться? – удивился Добрыня.- Пещера ведь.

– Но не мог же он в воздухе растаять?

Какое-то время все сосредоточенно занимались ощупыванием и простукиванием стен логова. Все напрасно. Я начал подумывать, что благородный идальго таки умуд рился растаять в воздухе. Для человека это почти невозможно, но если он был фантомом – призраком-наблюдателем,- то без малейших проблем. Пшик – и лишь запах серы в воздухе.

Принюхавшись, уловил лишь зловоние разложения и терпкое присутствие пыли.

Запаха серы не ощущалось.

Отряхнув перепачканные руки, я присел на лежавшие среди прочего хлама доспехи, переводя сбившееся дыхание. К чему искать то, чего здесь уже нет? Лучше набить карманы золотишком. «Вон его здесь сколько»,- с непонятной злостью подумал я.

– Дон Кихот! – сложив ладошки рупором, прокричала Фрося.- Эгей!

– Я здесь,- раздался приглушенный голос подо мной. Я вскочил как ужаленный и крутанулся на месте, выхватывая меч.

Никого.

Но я явственно слышал голос! Он звучал откуда-то отсюда…

Склонившись над доспехами, я осторожно откинул решетчатое забрало шлема.

– Я здесь,- шепотом сообщил Дон Кихот.

– А мы вас ищем,-выглянула из-за моей спины Фрося.

– А я тут лежу.

– Вставайте, пора идти,- скомандовал я.

– Не могу,- едва слышно ответил он, морщась, словно малейшее усилие причиняло ему страдание.

– Вам плохо?

– Да вроде нет,- прислушавшись к своим ощущениям, признался рыцарь.

– Тогда что?

– Доспехи слишком тяжелые.

– Сейчас снимем.

– Нет.

– Почему? – удивился я.

– Я о таких всю жизнь мечтал.

– Понятно. Добрыня, помоги мне!

Вдвоем мы подняли рыцаря печального образа и поставили на ноги.

– Спа… – Подняв свободную руку, чтобы жестами сопроводить речь, он потерял равновесие и плашмя грохнулся на хлам, сохранивший отпечаток прежнего падения.- Опять упал.

– Может, оставим хотя бы щит? – предложил я.

– Нет,- уперся Дон Кихот.- На нем будет изображен мой герб и девиз.

– Понятно.

Пришлось транспортировать его до входа, где, подключив все свободные руки, мы усадили его в седло.

Бедное животное сделало всего один шаг на заплетающихся ногах и село на зад, отказавшись нести непомерную ношу.

Благородный идальго оказался вновь в горизонтальном положении.

Повторное предложение расстаться на время с частью доспехов Дон Кихот тоже отверг, заявив:

– Если мой верный конь не хочет меня нести, я пойду пешком.

Хотел бы я на это посмотреть, но времени совсе нет.

– Мороз Иванович,- окликнул я деда Снегурочки.- Не уступите ли место в санях благородному защитнику красоты Дульсинеи Тамбовской? Постоянно забываю, как ее правильно звать.

– Разумеется.

– Вот и прелестно. А насчет оленя…

– А что с ним не так? – поинтересовался Мороз Иванович.

– Можно, я его себе оставлю?

– Это уж он сам решит.

– Так вы не против?

– А мое мнение здесь роли не играет. Они свободные звери.

– Ты меня не бросишь? – погладив лохматого воителя между рогов, спросил я.

Он фыркнул и отрицательно затряс головой, показывая, что мы команда.

Усадив рыцаря в сани, для чего пришлось рассказать ему про полководцев древности, выезжавших к народу на боевых колесницах, запряженных простыми лошадьми, а не сказочными оленями, я сообщил:

– Ну а теперь пришло время мне откланяться. Здесь наши пути расходятся.

– Но…

– Прощайте! – Вскочив на Рекса, я поспешил прочь.

Спустя минуту меня догнал Добрыня.

– Погоди!

– Что-то случилось?

– Ничего. Просто… Я хочу сказать, разреши мне по мочь тебе.

– Нет.

– Почему?! Или я обидел тебя чем?

– Дело не в тебе, а во мне.- Приблизившись, я продемонстрировал ему свои ярко-оранжевые глаза с продольными зрачками.

Добрыня стойко выдержал мой взгляд и сказал просто:

– Я давно знал, что ты немного другой, но это ничего не меняет. Я хочу помочь тебе.

– Извини. – Я вернул глазам обычный вид.- Но я не могу принять твою помощь. Прощай.

– Если передумаешь, только позови – я приду.