Сердца пятерых - Джеймс Арлин - Страница 25

Сейчас тридцать пять минут седьмого. Он стоит, держа в руках туфли и носки, в расстегнутой форменной рубашке. Ему нужно на работу. Хозяин звонил лично. Что он мог сказать? «Не могу, пока не скажу няне моих детей, что я ее люблю»? Черт возьми! Надо же было этому случиться именно сейчас!

Оррен уже шел через гостиную, когда вдруг сообразил, что должен позвонить Мэтти. Грейс уйдет до девяти. Мэтти обычно приезжает между половиной десятого и без пятнадцати десять. Он прикинул, не оставить ли детей ненадолго одних, до прихода Мэтти, но так и не решился. Лучше объяснить Мэтти присутствие Грейс по телефону. Он просто не мог позволить детям остаться без присмотра на целых сорок пять минут. Оррен прошел к телефону на кухне и набрал номер. Подошла мачеха Мэтти.

— Привет. Это Оррен Эллис. Извините, что побеспокоил вас так рано. Обычно трубку снимает Мэтти.

Эми Кинкейд молчала, кажется, целую вечность, а потом произнесла:

— Да, но… гм… Мэтти сегодня не подходит к телефону.

Оррена охватила паника.

— Она так серьезно больна?

Он слышал в отдалении мужской голос. Отец Мэтти, решил он. Потом Эми Кинкейд сказала:

— Не совсем так. Она… гм… очень поздно уснула вчера.

Поздно? Она с кем-то была? С другим мужчиной? Оррен сглотнул. А чего он, собственно, ждал?

— Понятно, — сказал он. — Послушайте, я должен сегодня выйти на работу рано, но почему бы нам не дать ей поспать подольше? До девяти дети будут присмотрены. Не могли бы вы передать Мэтти, чтобы она приехала, как только сможет? Я не хотел бы, чтобы дети оставались одни.

— Я передам, мистер Эллис.

— Спасибо. И… и не могли бы вы сказать Мэтти, что я… Передайте ей, что я скучал без нее вчера.

К его удивлению и облегчению, голос Эми Кинкейд смягчился.

— Хорошо, — сказала она. — Думаю, ей будет приятно это услышать.

Ему хотелось расцеловать Эми Кинкейд.

— Спасибо. Я… спасибо.

Он повесил трубку и на секунду с облегчением прикрыл глаза. Что ему лучше сделать: оставить записку детям или разбудить Грейс? Он решил, что материнские обязанности заставят Грейс встать раньше, чем она планировала. Он вернулся в гостиную.

— Папа?

Нерешительный голосок дочери заставил его обернуться.

— Рыжик? — Оррен разглядел маленькую фигурку, свернувшуюся калачиком на диване и прикрытую одеялом. — Что ты здесь делаешь?

Она отвернулась. Ее непокорные рыжие волосы прикрывали дрожащий подбородок. Забыв о том, что торопится, Оррен присел у нее в ногах и погладил ее.

— Что случилось, дорогая? — Он пытался говорить весело и шутливо. — Мама храпит или стаскивает с тебя одеяло?

Рыжик отбросила волосы с лица, но глаз на него не подняла. Тихим, убитым голосом она сказала:

— Кровать маленькая. Ма… она сказала, чтобы я шла спать на диван, потому что он очень короткий для нее…

Оррен кивнул, раздосадованный.

— Очень жаль, Рыжик. Я знаю, что ты мечтала сегодня ночью спать с мамой.

Рыжик приподнялась на локтях. Слезы струились по ее лицу.

— Почему она не захотела? В чем я виновата?

Оррен посадил ее себе на колени.

— Дорогая, дело совсем не в тебе. Проблема в маме. Похоже, что она не испытывает тех чувств, которые должна была бы. Я не знаю почему. Но я знаю, что ты — замечательная маленькая девочка. Рыжик, ты такая умница, что я иногда пугаюсь.

Она с недоумением посмотрела на него.

— Как это?

— Я не всегда уверен, что понимаю тебя! Это немного меня пугает, но и заставляет гордиться тобой. — Он пригладил ее пламенеющие волосы. — А еще, знаешь, ты красивая. Одна из самых красивых маленьких девочек на свете.

— Мэтти тоже так думает, — задумчиво произнесла Джин Мэри.

Он хмыкнул и крепко прижал ее к себе.

— Я не так часто говорю тебе, как сильно я тебя люблю…

— Больше, чем Янси и Солнышко? — тихо спросила она.

— Нет, — мягко ответил он. — Это не так. Не знаю, как это объяснить, но я люблю вас всех и одинаково и по-разному. Ты моя первая дочка, Рыжик. Никто никогда не займет твое место в моем сердце. Так же и с Янси, и с Чэзом, и с Кэнди Сью. Люблю вас всех одинаково, но и каждого по-своему.

— И Мэтти? — тихо спросила Рыжик.

— Да. Я люблю Мэтти тоже. Не так, как всех остальных, не так даже, как я когда-то любил вашу маму.

Джин Мэри кивнула, а потом прошептала:

— Грейс красивая, правда?

— Да, по-своему красивая.

— Мэтти тоже по-своему красивая. — Тихо вздохнув, Рыжик положила голову ему на грудь. — Мэтти любит нас. Правда, пап?

— Я верю, что да.

— Я жалею, что сказала ей, что ты на ней не женишься.

— Я знаю. Но ты не беспокойся об этом. Я не позволю ей уйти. Она нужна нам. Она нужна мне.

Рыжик подняла голову и посмотрела прямо в его глаза.

— Это еще не все, — виновато сказала она.

Оррен улыбнулся. У Рыжика всегда было так.

— А что еще?

— Это из-за меня Янси плакала и звала маму. Я просто шептала ей, рассказывала о том, что я помню, чтобы она тоже соскучилась, пока она не заплакала.

Оррен вздохнул и поцеловал дочку в лоб.

— Я сожалею, Рыжик. Я знаю, что ты хотела бы, чтобы Грейс была во всем такая же, как Мэтти, но Грейс — это всего-навсего Грейс. И к счастью, Мэтти — это Мэтти.

Джин Мэри коротко вздохнула и улыбнулась.

— А теперь давай-ка поднимайся. Тебе надо отдохнуть. Мама может доспать и на диване.

Грейс протестующе заворчала и, в конце концов, заявила, что не может встать, потому что неодета. И в этот момент Оррен понял, что она спала абсолютно голая. Но он был настойчив. Он взглянул на Джин Мэри.

— Кому-то придется пострадать, — сказал он. — Нет ничего такого, чего бы я не видел раньше и после чего, тем не менее, остался жив, а ты закрой глаза, девочка.

Пряча улыбку, Рыжик отвернулась и зажмурилась. Оррен нашел блузу Грейс и, заставив бывшую жену сесть, натянул блузу ей через голову. Она сопротивлялась и вырывалась, но он сделал это без особого труда, после чего кинул ей джинсы со словами:

— Надевай. Живо!

Ругаясь как сапожник, она натягивала джинсы под одеялом, пока Оррен закрывал руками уши Джин Мэри и шипел:

— Тише. Если разбудишь малышей, сама будешь с ними справляться. Мне сегодня рано на работу.

Грейс тут же закрыла рот. Она откинула одеяло и села. Утром она выглядела далеко не привлекательно. На глазах была размазана тушь. Ее кожа выглядела землистой, волосы грязными. Да, Грейс жилось нелегко, и это становилось заметно. Оррен вспомнил, что Мэтти выглядела свежей и прелестной в любое время дня.

Оррен вывел Грейс в коридор. Поцеловав Рыжика, он уложил ее в кровать и вышел из комнаты как раз вовремя, чтобы направить Грейс в сторону, противоположную его спальне, куда она уже держала путь.

— О, нет! Не туда. Ты пойдешь на диван.

Грейс недоумевающе уставилась на него.

— Почему я должна спать на диване, когда в другой комнате есть прекрасная кровать?

— Я не желаю, чтобы ты ложилась в мою кровать, — твердо сказал Оррен, — каковы бы ни были твои намерения.

Ее глаза хитро заблестели, и она прильнула к нему.

— Что это с тобой, Орри? Мысль о том, что я одиноко лежу в твоей постели, не будет давать тебе покоя весь день? Мы могли бы лечь вместе, прекрасно начать день. Помнишь, когда…

Оррен оттолкнул ее.

— Я уже давным-давно не хочу видеть тебя рядом, Грейс, ты хорошо это знаешь.

Ее лицо окаменело. Она выпрямилась.

— Если бы ты был больше похож на мужчину, — процедила она, — может быть, мне не пришлось бы искать других на стороне!

— Ты всегда будешь стремиться искать на стороне, Грейс, — спокойно сказал Оррен. — Ты просто больна, и тебе надо обратиться за помощью.

Шипя как кошка, она отвела назад руку. Лицо ее было злобным. Оррен только покачал головой.

— Не вздумай царапаться. Я сносил твои оскорбления и сдерживал свой собственный нрав, когда мы были женаты, чтобы сохранять мир, но с этим давно покончено.

— Дети…