Темная страсть - Йон Ларисса - Страница 58

• Предыдущая
• 58/67
• Следующая

А, черт! Грудь сдавило невидимыми железными тисками. От стыда по коже поползли мурашки. Что он должен на это сказать?

Звонок мобильного напугал его, и, ненавидя себя за дрожащие руки, Кай вытащил телефон из кармана.

— Слушаю.

— Кай, старик, это Эрик, Я не могу найти Руну, а у меня для нее важная информация. Ты не знаешь, как связаться с Шейдом?

Кайнан выругался, когда Эрик поперхнулся на имени Шейда, что неудивительно, если ему известно о нерушимой связи своей сестры с демоном.

— Сделаю все, что смогу. — Кай отключился и, не глядя на Джем, сказал: — Мне надо идти.

И ушел не оглядываясь. Подтвердив, что он трус, как она и говорила.

Сознание медленно возвращалось к Руне, а вместе с ним пришла чернота — настолько густая, что она не могла понять, открыты ее глаза или закрыты, пока не моргнула несколько раз.

— Руна, лирша, очнись.

Тревога Шейда прорезалась сквозь черноту. Приподняв голову, Руна поморщилась от резкой боли, прострелившей затылок. Она сглотнула в тщетной попытке ослабить тошноту в желудке. Где она?

Руна села на холодном каменном полу, боковым зрением уловила слабый мерцающий свет. Звон цепей, прикрепленных к лодыжкам, эхом разнесся вокруг. Она прищурилась на свет. Свечи? Нет, факелы. Знакомо. Она принюхалась и ощутила гнетущий запах крови, плесени, испражнений и ужаса.

О Боже! Она снова в темнице Роуга. Тошнота подкатила к горлу, и она наклонилась в сторону — как раз вовремя, чтоб ее не вырвало прямо на колени. Желудок конвульсивно сжимался, избавляясь от содержимого. Сквозь звон в ушах она слышала, как Шейд повторяет ее имя, как с каждой секундой голос его становится все встревоженнее.

Воспоминания о последних часах нахлынули сокрушительной волной, и ей захотелось снова погрузиться в блаженное неведение, свернуться в клубочек и закрыть глаза. Так уже было раньше, однажды, когда отец впал в пьяное буйство. Три дня Руна пролежала на полу в своем стенном шкафу, и мозг уносил ее в какие-то более приятные места, туда, где она не сознавала ничего. Врачи назвали это кататонией и в конце концов вывели ее из этого состояния, но она никогда не забывала, как легко это было.

— Руна, детка, останься со мной.

Шейд знает. Знает, о чем она думает, знает о ее слабости. Он избавил ее от чувства вины, которое терзало многие годы, но та девочка, которой она была, осталась. Шейд все время твердит, будто она изменилась, стала сильнее, но это ее желание свернуться клубочком и сдаться доказывает, как она еще слаба.

— Руна. — Голос Эйдолона, низкий, властный, вырвал ее из тумана жалости к себе. — Посмотри на меня.

Все еще на четвереньках, она повернула голову на этот голос. Зрение ее прояснилось, но лучше бы этого не случилось. Она думала, что находится в камере, подобной той, в которой они с Шейдом очутились в первый раз. Но все оказалось гораздо хуже.

Они в подземелье Роуга, но их поместили в большой внешний зал, где Роуг держал пыточные инструменты. Она прикована к стене, а Шейд с братьями раздеты донага и заперты в отдельных клетках. Шейд прижимался к решеткам средней клетки, словно пытался подобраться к ней как можно ближе, и тело его мерцало, то появляясь, то исчезая.

— Ох, Шейд, — прошептала она.

— Послушай меня, — сказал Эйдолон из своей клетки слева от Шейда.

Он сидел, прислонившись спиной к задним решеткам, небрежно положив руки на колени, будто расположился на диване перед телевизором.

— Чем больше Шейд беспокоится о тебе, тем быстрее прогрессирует проклятие. А если ты умрешь, горе прикончит его. Ты должна держаться. Быть сильной.

— Она сильная, — проговорил Шейд. Он не сводил с нее пристального, напряженного взгляда. — Ты сильная. Ты выдержишь.

Роуг шагнул с полутемной лестницы в конце зала в сопровождении двух дюжих демонов с бараньими головами.

— Ну, это будет задачка не из легких. Выдержать это, я имею в виду.

Он стремительно выступил вперед в развевающейся черной накидке.

Рейт, который стоял в углу своей клетки повесив голову, с прилипшими к окровавленному лицу волосами, зашипел. Руна ахнула. Рейт походил на… демона. Лицо его было маской ярости, клыки размером с тигриные, а глаза горели как уголья. Он весь покрылся запекшейся кровью и синяками, намного хуже, чем Шейд или Эйдолон, и когда Роуг приблизился, Рейт взбесился. Он атаковал железные прутья, раз за разом врезаясь в них, будто стремился сломать все до единой кости в своем теле, чтобы протиснуться между ними. Шейд попытался урезонить его, но без толку.

— Он так возбужден, — небрежно бросил Роуг. — Хотя я, наверное, тоже был бы, если б меня держали в клетке и мучили двадцать лет кряду.

— Ну, ты заполучил всех нас, — прорычал Эйдолон, поднимаясь. — И чего ты хочешь?

Позади Роуга два неповоротливых демона разожгли огонь в очаге.

— У меня список длиной в милю, братец. И он начинается и заканчивается болью. — Роуг улыбнулся. — Уж кто-кто, а ты о ней немало знаешь, правда, Эй?

Рейт затих в своей клетке, голова свесилась, грудь тяжело вздымалась, взгляд буравил Роуга.

— Заткнись. — Эйдолон потряс прутья клетки. — Заткни свой поганый рот.

— Что, не хочешь, чтоб бедный малыш Рейт узнал, как ты страдал за него?

— Эй…

От низкого рычания Рейта у Руны озноб прошел по коже. Что-то плохое, очень плохое вот-вот откроется.

Роуг повернулся к Рейту:

— Бедный малыш, ты был так потрясен, когда узнал, что Шейд возбуждается от всяких садомазохистских штучек, которые он проделывает с женщинами. А не желаешь ли узнать, что Совет вампиров делает с Эйдолоном раз в месяц? Думаю, от этого у тебя окончательно снесет крышу. Ты же всегда был таким неуравновешенным.

— Ублюдок, — прошептал Эйдолон. — Я доверял тебе. Беспокоился о тебе!

Шейд пожал плечами:

— А я никогда. Ты всегда был подонком.

Роуг рявкнул что-то на непонятном языке своим приспешникам. Они сунули железные кочерги в огонь, который развели, и кровь в жилах Руны застыла, как Гудзон зимой.

— Ты получишь свое через минуту, Шейд, — Роуг подошел поближе к клетке Рейта, но не слишком близко, отметила Руна. — Знаешь, почему Совет вампиров тебя не трогает? Почему ты все убиваешь и убиваешь, а они молчат? Да потому что давным-давно наш дорогой и любимый брат Эйдолон вызвался нести наказание вместо тебя.

Рейт побледнел так, что, казалось, еще чуть-чуть — и потеряет сознание.

— Нет.

— Ты, кусок дерьма, — пробормотал Эйдолон, — я разорву тебя на части голыми руками.

— О, ты непременно разорвешь одного из нас на части, но чуть позже, — пообещал Роуг, не сводя глаз с Рейта. — А знаешь ли ты, братишка, как наказывает Совет вампиров, когда ты превышаешь допустимую норму человеческих жизней в месяц? Знаешь ли ты, что они часами избивают Эйдолона? К тому времени, когда они заканчивают, на нем живого места не остается, одно сплошное кровавое месиво. Весело, правда? И это продолжается уже давно. Я позаботился об этом.

Глаза Эйдолона округлились.

— Это ты. Ты превращался в Рейта и убивал.

— Рейт так бахвалился своими убийствами, что моей помощи здесь не требовалось, но на самом деле я просто люблю убивать людей.

Рейт дрожал, и глаза его сделались такими безумными и полными боли, что Руна практически чувствовала его страдания.

— Почему, Эй? — прохрипел он. — Почему вы мне не сказали?

Роуг рассмеялся:

— Идиот. Они не сказали тебе потому, что ты ничтожный слабый червяк. Никогда не мог понять, почему они просто не дали тебе подохнуть на том складе.

— Не слушай его, Рейт. — Голос Шейда звучал холодно, твердо и властно с целью привлечь внимание Рейта и удержать его. — Эй принимал наказание, ибо ты и без того уже достаточно страдал.

— Однако все это мелочи, цветочки, — самодовольно заявил Роуг, — по сравнению с этим.

Он щелкнул пальцами, и еще два демона вывели вперед бледную женщину, которая двигалась как зомби.

Кем, как с ужасом осознала Руна, она на самом деле и являлась. Иисусе, это та женщина, которую Руна убила, когда они с Шейдом убегали.

• Предыдущая
• 58/67
• Следующая