Южная Африка. Прогулки на краю света - Мортон Генри Воллам - Страница 21
- Предыдущая
- 21/117
- Следующая
В семнадцатом веке обычная голландская ферма выглядела как скромное одноэтажное строение, в то время как дома богатых амстердамских купцов представляли собой шести- или семиэтажные здания обязательно с декоративным фронтоном, в котором размещались дополнительные чердачные помещения. Перебравшись в Южную Африку, голландцы вполне успешно соединили одноэтажную ферму с амстердамским фронтоном. Со стороны могло бы показаться, что это весьма неудачное сочетание — фронтон, располагающийся на уровне глаз. Однако на деле все вышло как раз наоборот. Пресловутый фронтон стал наиболее интересной деталью здешних ферм. Он служит украшением самых заурядных построек, придавая им неповторимую оригинальность.
Капская ферма — длинное многокомнатное здание, по размерам и пропорциям смахивающее на наши гемпширские амбары. По бокам у него симметричные фронтоны, которые повторяют очертания соломенной крыши. Третий же, самый большой фронтон высится в центре, над входной дверью. В нем располагается чердачное помещение, которое в старину использовалось как склад или как классная комната для детей. Стены фермы всегда сияют свежей побелкой, создающей ощущение приятной прохлады на ослепительном африканском солнце. Деревья, в основном дубы, насаживаются так близко к дому, что их кружевная тень отпечатывается на стенах. В нескольких ярдах от основного здания непременно стоит изящная белая арка с так называемым «рабским колоколом». На некотором удалении от дома размещаются хозяйственные постройки — конюшни, амбары, склады и виноградные давилки. Все здания выдержаны в едином стиле и тоже обязательно побелены.
Эти старые голландские фермы произвели на меня неизгладимое впечатление своей солидностью и чувством собственного достоинства. Там, должно быть, очень приятно жить, думалось мне. Все сыты и довольны, занимаются своим делом. Ходят неспешно, работают обстоятельно — ибо такие занятия, как земледелие и виноградарство, не предполагают спешки.
Одна из самых живописных капских усадеб — Хрут-Констанция, расположенная в двенадцати милях от Кейптауна. Здесь производилось вино «Констанция», очень популярное в Европе в восемнадцатом столетии. И хотя сама ферма сегодня превращена в музей, ее знаменитые виноградники сохранились и продолжают плодоносить. К дому ведет длинная дорога, обсаженная вековыми дубами. И когда вы приближаетесь к концу тенистой аллеи и видите перед собой ослепительно-белое здание Хрут-Констанции, даже как-то неловко вламываться в пределы фермы и нарушать ее идиллический полуденный сон.
Сторож проводил меня в просторный прохладный холл, являвшийся продолжением парадного крыльца. По обе стороны от него располагались комнаты с высокими потолками. Еще одна, центральная дверь вела в длинный салун— столовую по-нашему. В задней части дома располагались кухонные помещения и спальни для гостей. Все здание дышало простором и спокойным достоинством. Оно идеально соответствовало величественному духу семнадцатого столетия. Построивший его человек наверняка жил в прекрасном доме в Голландии и здесь, на южноафриканской земле, постарался воссоздать привычную атмосферу. То же самое происходило в Виргинии и Каролине, где переселенцы из Англии устраивали себе жилища по образу и подобию родных английских домов.
Закончив осмотр главного здания, я заглянул в хозяйственные постройки, где производилась и хранилась знаменитая «Констанция». Вино это относилось к разряду десертных и обладало столь приятным и своеобразным вкусом, что искушенные европейцы восемнадцатого века предпочитали его остальным напиткам такого рода. Наверное, виноделы меня поймут, если я скажу: своим непревзойденным качеством «Констанция» обязана тому парадоксальному факту, что некоторые виноградники дают великолепное сырье.
Отчего, неизвестно, ведь соседние виноградники — отделенные от данного всего лишь изгородью или канавой — ничем особым не выделяются. Существует, правда, мнение, будто здесь сыграл свою роль обычай скручивать стебли на лозе — дабы избежать чрезмерного роста побегов. В результате ягоды превращаются практически в изюминки. Вот они-то и идут под пресс. Якобы этим и объясняется богатый оттенками сладкий вкус местного вина. Если говорить о сортах, то здешний виноград относится к сортам мускат и мускат де фронтиньяк. Немалое значение для качества вина имела тщательность, с которой оно производилось и транспортировалось в Европу.
Кажется вполне естественным, что, скажем, Ричард Шеридан был большим поклонником «Констанции». Меня больше поразил другой факт: оказывается, Наполеон настолько любил это вино, что не мог без него обходиться даже в ссылке, и его верный спутник маркиз Лас Казас доставлял ему бутылки «Vin de Constance» прямо с винодельни. Говорят, будто бокал «Констанции» — последнее, что попросил опальный император перед своей кончиной на острове Святой Елены. В 1769 году имение Хрут-Констанция посетил известный французский мореплаватель Антуан де Бугенвиль, который также попробовал знаменитое вино за обедом. Приятно знать, что Южная Африка принимала у себя в гостях человека, чье имя столь изысканно увековечено на всех стенах страны.
В Южной Африке множество мемориалов, посвященных Сесилу Родсу, но самым интересным и необычным, на мой взгляд, является Хрут-Скер — чудесный дом, который Родс построил на окраине Кейптауна. Этот человек так был увлечен своей мечтой о новом англосаксонском мире — мирном и прекрасном, о государстве по имени Соединенные Штаты Южной Африки, что на такие мелочи, как декор комнат, конструкция столов и кроватей, у него попросту не оставалось времени. Родс чувствовал себя счастливым и в жестяном сарае с раскладушкой и «гладстоновским» саквояжем в качестве подушки. Ну и, конечно же, он был убежденным холостяком.
Тем не менее со временем, достигнув вершин власти, Родс приобрел старинное здание, которое называлось «Большой амбар» (или «Хрут-Скер» по-голландски) — Ост-Индская компания когда-то действительно хранила здесь зерно. Здание приглянулось Родсу, и он решил перестроить его с тем, чтобы устроить себе наконец нормальное жилище. Это, кстати, чуть ли не единственный случай, когда Родс озаботился домашним уютом.
Как-то раз за обедом он познакомился с молодым застенчивым архитектором и между делом попросил его заняться перестройкой Хрут-Скер. Это стало началом сотрудничества — чрезвычайно счастливого для Южной Африки — между Сесилом Родсом и Гербертом Бейкером. Вскоре уже к зданию пристроили дополнительное крыло, а в нем приготовили новую спальню для хозяина. Но Родс продолжал по привычке жить в маленькой садовой хижине, в которой раньше обитали рабы. Потребовалось немало усилий со стороны архитектора, чтобы уговорить Родса покинуть старую лачугу и перебраться в новое жилье. И даже когда перестройка Хрут-Скер была окончательно завершена — дом заново обставили старой голландской мебелью, и Родс им явно гордился, — и тогда он пользовался случаем, чтобы потихоньку улизнуть через заднюю дверь и уединиться в одной из хибарок. Сейчас ведутся споры, действительно ли он намеревался жить в Хрут-Скер или же это был мимолетный каприз. А может, женская интуиция (которая заменяла ему жену) подсказала, что настало время покончить с трущобами из ржавого железа. Пора, мол, устанавливать новые эстетические стандарты в Южной Африке!
Так или иначе, а постройка Хрут-Скер стала событием. До этого момента никто, кроме кучки энтузиастов вроде мадам Купманс де Вет, даже не заводил разговор о таком явлении, как капская архитектура. В равной степени никого не интересовала и голландская мебель семнадцатого века. И вдруг все это в одночасье стало модным! Таким образом, можно утверждать, что постройкой собственного особняка Сесил Родс вдвойне облагодетельствовал страну. Он не только дал путевку в жизнь новому южноафриканскому стилю в архитектуре жилища, но и заложил основы современной мануфактуры, имитирующей интерьеры семнадцатого века. Согласно завещанию Родса Хрут-Скер отошел в собственность нации в качестве будущей резиденции премьер-министра Южно-Африканского Союза. Случилось это за несколько лет до возникновения самого Союза.
- Предыдущая
- 21/117
- Следующая
