С тобой и без тебя. И снова с тобой (СИ) - Волкова Дарья - Страница 20
- Предыдущая
- 20/20
У Игоря вид смущенный. Но упрямый.
Вера улыбается. Потому что, как последняя дурочка, рада его видеть. И соскучилась.
— Знакомьтесь, Игорь Касьянов, мой… — Вера терпеть не может слово «охранник». Можно подумать, она кого-то боится! Но что сказать? Телохранитель? Домработник? Сторож? Друг, конечно, больше всего подходит, но как к этому отнесется Стас?
— Охранник, — твердо добавляет Игорь и протягивает руку.
— Стас Соловьев, Верин жених.
У нее отнимается дар речи.
Игорь улыбается. Такая редкость.
— Очень рад.
Кто бы ее еще спросил!
— Вер, поехали, у нас еще куча дел в городе.
Ладно, при Игоре отношения выяснять не будем.
— Мне надо переодеться.
— Хорошо, — легко соглашается Стас.
— А пойдемте, Станислав, я вас пока чаем с кексом угощу, — теперь, когда внесена ясность, Игорь сама любезность.
Нет, ну просто заговор какой-то!
Выбравшись из поселка на простор автострады, машина с ревом набирает скорость.
— Скучала по мне?
Вера перебрала в голове несколько язвительных ответов, а вместо этого…
— Очень.
— Я тоже, — один короткий внимательный взгляд на нее, и его глаза снова смотрят на дорогу.
— У меня для тебя подарок.
— Еще? Игоряна чуть инфаркт не хватил, когда я утром с битой домой явилась.
Стас серьезен.
— Кстати, о твоем Игоряне. В целях полной ясности. Я в принципе не против, чтобы он продолжал работать у тебя. Но я должен точно знать, что у вас с ним… — молниеносное головокружительное перестроение по трассе, — ничего не было.
Так, вот это заявления. Но вместо возмущения…
— Неужели ревнуешь? — Вера вложила в этот вопрос все свое недавно приобретенное кокетство.
— Да Отелло по сравнению со мной — младенец.
Вера улыбается, как кошка, слизавшая крынку сметаны. В жизни ее никто никогда не ревновал. Сколько удовольствия пропустила, оказывается…
Еще одно стремительный маневр, и еще пара машин остается позади.
— Кто тебя учил так водить машину?
— Что у вас было с Касьяновым?
Надо возразить. Что за допрос? По какому праву?
— Ничего не было. Он мой друг. Веришь?
— Верю.
— Так что насчет машины?
Стас ненадолго снимает руку с руля, берет Верину ладошку. Притягивает к губам, целует.
— Артиллерийские обстрелы. И снайперы.
— Что?!
— Я успел поработать… скажем так, военным корреспондентом. В Осетии. А потом в Киргизии. Когда дороги обстреливаются, ездить надо быстро. И очень маневренно.
— Не может быть!
— Ты же видела фотографии на выставке.
— Но я не предполагала, что все так…
— Именно так. Умудрился даже под пули попасть. И под осколки.
— Ты был ранен?!
— Ерунда. Сквозное в руку. Царапина. Так, мясо прожарилось. Medium rare, — Стас скупо усмехается. — С осколками хуже вышло. Взрывом оконное стекло разнесло. Один осколок в шею воткнулся, полсантиметра до сонной артерии. Док сказал, я в рубашке родился.
Вере становится дурно от ужаса. От осознания того, что они могли и не встретиться.
До дома Стаса они доехали очень быстро.
С заднего сиденья Стас достает несколько больших, скатанных в рулоны листов бумаги. Вера охает.
— Это то, о чем я думаю?
— Спокойствие, всему свое время, — Стас отводит руки с рулонами в сторону. — Пойдем домой.
А на площадке он подходит к двери… ее бывшей квартиры. И открывает ключом…
— Выкупил, — поясняет в ответ на изумленный Верин взгляд. — Это все, что у меня от тебя оставалось. На тот момент. А здесь у меня… типа, студия.
Бросает принесенные постеры на пол.
— Пойдем, покажу кое-что.
Бывшая Верина гостиная пуста. Мебели нет. Зато есть… мольберты. Картины на стенах. Прямо напротив двери — она. В доспехах. На фоне горящего замка.
— Стас…
— Я ж говорил, фотки грохнул. Вот, решил таким образом восстановить…
— Это ты рисовал?
— Угу.
— Но как?..
— Я же художественное училище заканчивал. Какие-то базовые навыки остались. Нравится?
Вера отвечает поцелуем. Таким жадным и горячим, как будто не было вчерашнего вечера и ночи. И она прикасается к нему впервые после двухгодичной разлуки. Впрочем, желание посмотреть на принесенное Стасом все же делает в принципе возможным прервать поцелуй.
— А там что? — Вера поворачивается к двери, где на полу лежат раскатившиеся белые тубы.
— А это твой свадебный подарок.
Сердце екает.
— Тебе не кажется это странным?
— Что именно?
— А ты не хочешь меня ни о чем спросить?
— Вер, если хочешь, буду серенады под окном петь. И на коленях умолять. Если Касьянов в меня, конечно, из окна не шмальнет, — Стас усмехается. — Только какой смысл спрашивать, когда ответ уже получен.
Вере ни разу в жизни не делали предложение руки и сердца. А невозможный Соловьев превращает все в фарс. Ну, погоди, дружок…
— Что-то не помню, чтобы давала тебе согласие, — надувает губки Вера.
— Давала, давала.
— Не припоминаю никак.
— Ты сказала, что любишь меня. Этого более чем достаточно.
А потом неожиданно опускается на колени. Берет ее руку в свои.
— Вера Владимировна, прошу, окажите мне честь, согласившись стать моей женой.
Он не паясничает. Говорит абсолютно серьезно. Говорит словами. Глазами. Сердцем. Глядя сверху на стоящего перед ней на коленях великолепного мужчину, Вера умирает от восторга.
— Помучить тебя?
— Не надо, — без улыбки отрицательно мотает головой Стас.
— Ну, хорошо, я согласна.
Вера все-таки добирается до постеров.
— Так, это без меня, пожалуйста, — Стас направляется к двери.
— Ты куда?
— Принесу чего-нибудь выпить. Надо отметить. Я, между прочим, первый раз в жизни предложение делал.
— У тебя неплохо получилась.
— Спасибо. Смотри, слюнями не закапай.
Нет, ну каков наглец!
Вера разворачивает свой подарок. Их штук пять или шесть. На двух Стас в так хорошо знакомых ей голубых джинсах и белой футболке. Потом еще топлесс. Потом в трусах. И последняя… Голый. Спиной к камере. Широко расставив ноги. Уперев руки в бедра. И татуировка во всю спину.
Правильно он про слюни предупредил…
Стас возвращается с бутылкой вина и бокалами.
— Шампанское все вчера выпили, — увидев развернутые постеры, морщится. — Вер, а можно сделать так, чтобы они мне на глаза не попадались, а?
— Я их повешу на стене в спальне.
Стас стонет.
— Ну, зачем тебе?
— Люблю фото красивых мужиков. Выбирай: или эти, или из твоего раннего.
Неожиданная мысль приходит ей в голову.
— Ты это когда снимал? И кто тебя фотографировал? Дэн?
Стас хохочет.
— Надо будет Кузьмину рассказать. Нет, Дэн сейчас в Новой Зеландии. Снимал сегодня. Один. Задержку на камере ставишь и вперед. А что? Ревнуешь?
— Конечно. Я ужасная собственница.
Стас хмыкает.
— Вер, куда ж я денусь. У меня такое клеймо на спине.
Разливает вино. Протягивает Вере бокал.
— Ну что, за нас!
— Стас, — Вера отпивает вина, — только у меня одна просьба.
— Для тебя — все, что угодно.
— Можно, я возьму твою фамилию?
Стас улыбается.
— Конечно. Мне будет очень приятно.
Подумав, спрашивает.
— А как же бренд «Вера Хомяк»?
— Да черт с ней! Надоело. Есть у меня помимо Уланда с Амирантой пара идей. Буду писать под своей новой фамилией.
— Как скажешь, дорогая.
Через три недели супруги Соловьевы вылетели на съемки в Новую Зеландию. Стас и мысли не допускал о том, чтобы оставить любимую жену, а Вера решила, что ей все равно, где писать. Главное, чтобы рядом с любимым мужем.
- Предыдущая
- 20/20
