Чандра - Коултер Кэтрин - Страница 27

• Предыдущая
• 27/52
• Следующая

Когда все удалились, Джерваль сказал:

— Не думай, что эти шуточки что-то изменят. — Он помог ей сесть на Уикета. — Следуй за мной, Чандра, или, клянусь, я поколочу тебя на глазах у всех.

Мальтон покачал головой, увидев, что Джерваль и Чандра покинули арену для турниров и повернули на восток, к озеру.

— Держу пари, жена сэра Джерваля получила свое.

— Она это заслужила, — отозвался лорд Хью. «Укрощение строптивой девушки, — думал лорд Хью, — трудное дело, даже для моего волевого сына». Сегодня Чандра выставила его дураком. Он надеялся, что Джерваль не станет сильно бить ее.

Чандра покорно следовала за Джервалем к небольшому изумрудному озеру. Соскочив с коня, он ждал. пока спешится жена.

— Как ты прекрасна, дорогая! — воскликнул Джерваль, взглянув на нее. Его гнев поостыл, пока они ехали к озеру, хотя кое-что он все же собирался ей сказать.

— Кажется, никто не усмотрел в моем поступке ничего дурного.

— Но ты же могла разбиться, маленькая упрямица! — воскликнул Джерваль.

— Не все ли тебе равно, что случится со мной! — возразила она.

— Глупышка! Ты же моя жена, и я отвечаю за тебя!

— Бездушный человек! — крикнула она. — Негодяй!

— Так вот, моя милая женушка, — твердо проговорил Джерваль, — ты обязана подчиняться мне. Твое поведение с моей матерью и то, что ты выкинула сегодня утром, — поступки избалованного ребенка. Пора бы уже повзрослеть! Неужели ты думаешь, что здесь хоть кто-то мне не подчиняется? Нет, это не так, поэтому помалкивай и ты. Тебе придется каждое утро встречаться с моей матерью и учиться у нее тому, что следует знать каждой женщине. Если не будешь проявлять строптивость, я позволю тебе продолжить тренировки на арене днем. Поняла?

— Да, — отрезала она и направилась к Уикету.

— Будем надеяться, что ты действительно все поняла.

Вскочив на Уикета, Чандра направилась к Питу и схватила его поводья.

— А ты можешь прогуляться пешком, милорд! — крикнула она Джервалю.

Чандра хлестнула Уикета. Вдруг Пит громко заржал и встал на дыбы, вырвав поводья из рук Чандры. Не успев понять, что происходит, она свалилась с коня и покатилась по склону холма, слыша раскатистый смех Джерваля.

— Теперь ты поймешь, что даже конь подчиняется мне, — сказал он. — О Господи, на кого ты похожа?

Чандра поднялась наверх. Ее плащ порвался, шнурки развязались.

— Может, искупаешься? — спросил он, вскочил на Пита и уехал, даже не оглянувшись.

Ей было очень горько. Превозмогая боль, Чандра поднялась.

— Будь ты проклят! — пробормотала она вслед Джервалю.

— Ах, милорд, я совсем забыла, что вы блестяще играете. Вот уже и короля съели.

Джерваль откинулся на спинку кресла.

— Нет, Джулиана, ты думаешь не об игре.

Ему была приятна ее похвала. Понаблюдав за нежными пальчиками Джулианы, переставлявшими шахматные фигуры на доске, он поднял глаза и посмотрел ей в лицо. Девушка покраснела.

— Вы правы. Мы очень давно не оставались наедине. — Она взяла королеву. — Вы всегда все делаете… мастерски, Джерваль.

Ему хотелось, чтобы сейчас на месте Джулианы сидела Чандра и говорила ему такие же слова своим нежным голосом. Он даже не знал, чем занимается его жена все эти дни, ибо редко видел ее. Однажды он застал ее на кухне. Наверное, она справлялась у слуги, что им нужно приобрести из домашней утвари. Однажды он услышал, как Чандра бормотала себе под нос: «Подставки, ступки, пестики, шумовки, крюки для подвешивания котелков над очагом…» Она старалась запомнить все эти чуждые ей названия. Джерваль подозревал, что не жена, а Мэри штопает ему одежду. Оторвавшись от размышлений, он вспомнил, что рядом с ним Джулиана, и спокойно сказал:

— Надеюсь, Джулиана, скоро ты выйдешь замуж и будешь счастлива.

Впрочем, он сомневался, что какой-нибудь мужчина будет счастлив с Джулианой, которая порой весьма язвительна. Впрочем, это, вероятно, вызвано ее ревностью к Чандре. Он вспомнил, как жена сказала его матери:

— Я ненавижу супы! Откуда мне знать, как их готовят?

При этом Джулиана заметила:

— Но если ты этого так и не узнаешь, Джерваль побьет тебя!

— Я никогда не думала о другом мужчине, — тихо проговорила Джулиана. — Ведь именно ты научил меня, как держать сокола на руке, помнишь? — Она погладила его руку, и это возбудило Джерваля.

Джерваль вспомнил, как учил совсем юную Джулиану держать сокола так, чтобы не спугнуть его, а потом во время охоты они отпустили своих соколов на волю. Тогда был очень теплый день, и он поцеловал Джулиану в губы.

— Помню, — ответил Джерваль, думая сейчас только о Чандре и нестерпимо желая ее. С каждым днем ему было все труднее и труднее засыпать рядом с ней. Чтобы как-то унять невыносимое напряжение в паху, он выливал на себя несколько ведер ледяной воды. Отдернув руку, Джерваль увидел, как покраснела Джулиана.

— Ты не можешь больше питать ко мне никаких чувств. Я женат.

— На невоспитанной неряхе!

— Мне незачем напоминать тебе, Джулиана, что Чандра — истинная леди.

Опустив глаза и разведя руками так, как делала ее тетка, она сказала:

— Это слова твоей матери. Но Чандра отказалась учиться ткать. А вчера швырнула прялкой в слугу, а затем стала топтать ее ногами.

— Да, я все это знаю.

Вчера вечером мать сказала ему: «Может быть, рождение ребенка остепенит ее?»

— Джерваль, — прошептала Джулиана, — ты же понимаешь, ей все чуждо здесь. Позволь мне доставить тебе удовольствие… в котором она отказывает тебе.

— Джулиана, не смей предлагать себя никому, кроме супруга. Уже поздно. Увидимся утром. — С этими словами он ушел. Поднимаясь по лестнице, Джерваль размышлял, почему Бог, безгранично мудрый, сделал так, что у мужчин потребностей и желаний гораздо больше, чем у женщин.

— Послушай, она готова убить Джулиану за ее насмешки.

Услышав слова своей няньки Альмы, Джерваль обернулся. Он всегда верил ее предсказаниям.

— Она как птица в клетке, Альма, — сказал он, — и очень несчастна.

— Да, и она не самая любезная из жен.

— Так что же мне делать? — спросил он. — Бить или морить голодом?

— Твоя жена, — спокойно продолжала Альма, — все еще никак не поймет, что она женщина.

— Ты же провидица. Альма. Что мне делать?

— Я все думаю, может ли измениться девушка, если не чувствует ничего, кроме внутреннего страха, который все более отдаляет ее от тебя.

— Хватит болтать. Альма, скажи, что я должен сделать?

— Ваша первая брачная ночь не удалась, и меня удивляет, что такой влюбленный мужчина повел себя как дурак! — Она заметила, что Джерваль покраснел. — Не знаю, что случилось, но вижу в ее глазах страх, а в твоих — страсть.

— Откуда ты все это знаешь?

Альма усмехнулась:

— Мэри, этот ангел, много рассказывала о твоей жене. Твоя жена охвачена страхом и даже сама не понимает этого до конца. Я хочу помочь тебе.

— Никто не может мне помочь, даже такая колдунья, как ты.

— Ты ведь воин, а не жалкий глупец, который быстро сдается. — Альма полезла в карман и вытащила небольшой флакон. — Здесь довольно значительная доза опиума — это зелье с Востока — и корень мандрагоры.

— Что с этим делать?

— Терпение, терпение. — Альма встряхнула флакон. — Опиум рассеивает страхи и сомнения, и делает это гораздо лучше, чем вино. На следующий день даже голова не болит.

Она подала ему флакон.

— Но учти, если ты дашь жене опиум, это не сделает ее страстной, а лишь заставит ее… уступить тебе. Вреда это не принесет, но действие рассчитано на одну ночь.

— Но если она чувствует ко мне только ненависть, чем поможет это средство?

— Ничем, ведь это не волшебное зелье.

— Это безумие. Альма. Я не могу давать жене какое-то мерзкое лекарство!

— Почему? — невозмутимо спросила старуха. — Тогда ты хотя бы узнаешь, холодна ли твоя гордячка-жена, или в ней полыхает огонь.

• Предыдущая
• 27/52
• Следующая