Рыцарь из моих снов - Клэр Дафна - Страница 26

Зак был одет во вчерашний костюм. Он сидел за столом, но, когда Кэтрин вошла, встал и налил ей кофе.

Еще в холле она подняла с пола свой жакет, брошенный вчера, и обнаружила в его кармане кассету.

— Послушай ее, когда я уйду, — сказал Зак.

— Уйдешь? — Кровь отхлынула у нее от лица.

— Я завтра, нет, уже сегодня улетаю в Катманду. Надо еще успеть в гостиницу, собрать вещи. — Помолчав, он добавил: — То, что случилось, не должно было произойти. Извини… ты вчера должна была слышать, что я говорил о Катманду.

Кэтрин покачала головой.

— Ты говорил о больнице в Непале.

Он выглядел смущенным.

— Ты разве не слышала, что мы обсуждали до этого?

— Меня не было в студии примерно пятнадцать минут. — Сердце молотом стучало у нее в груди. Она знала. Конечно, она знала! — Ты опять хочешь подняться в горы, — сказала Кэтрин бесцветным голосом.

— Да. Мы до сих пор старались об этом не говорить, потому что пик, на который мы собираемся совершить восхождение, еще не покоряли и мы не хотели, чтобы кто-то опередил нас. Но вчера на телемарафоне я подробно рассказал об экспедиции.

Ужас сковал ее сердце. Он возвращается в Гималаи! Он может погибнуть там, как Бен Стори. Как она это переживет?

Я люблю его! — мысленно выкрикнула Кэтрин. Я всегда любила и буду любить только его.

Но Заку не нужна ее любовь. Ему не нужна ничья любовь, которая может привязать его к земле, оторвать от облаков, покрывающих вершины любимых им гор. Последние слова, которые он хотел бы услышать от нее: я люблю тебя.

— Это было предсмертное желание Бена, — сказал Зак. — Он понимал, что сам уже не сможет выполнить его, и хотел, чтобы я сделал это — взобрался на проклятый пик.

У Кэтрин зазвенело в ушах. Зак собирался покорить ту гору-убийцу?

— И ты собираешься это сделать…

— Да, — сказал он. — На этот раз я взберусь туда. Ради Бена.

Или погибнешь, подумала Кэтрин.

— Если ты опять обморозишься… С каждым разом последствия все хуже и хуже!

— Я знаю. Опасность всегда существует. Этот подъем ничем не отличается от прежних.

Отличается! Тогда я не знала тебя — не любила тебя! — не имела представления, что значит жить, умирая от ужаса за жизнь другого.

— Мне надо это сделать, Кэтрин, ради Бена.

— Ради Бена. — Она сжала зубы. — А как Венди? Она сказала, что не перенесет, если потеряет тебя вслед за мужем. Что будет с ее дочками? Разве ты не хотел в некотором смысле заменить им отца?

Он отвел глаза.

— Венди…

— Не говори мне, что Венди все понимает. — Венди была бы ему превосходной женой! У них много общего, и теперь, когда Бена нет… Не завещал ли Бен свою жену лучшему другу, как завещал ему подняться на эту вершину?

— Кэтрин…

Она оттолкнула его руку.

— Я не могу понять это безумное желание оборвать свою жизнь и все остальное, что… — Она внезапно замолчала, потому что поняла, что спокойно разговаривать не может. А кричать на него не имела права.

Он никогда и не говорил, что она, Кэтрин, значит для него что-нибудь… Это ее проблема. Надо же так глупо влюбиться! Его сердце полностью принадлежит только горам.

Некоторое время они сидели молча, потом он встал.

— Извини. Мне не следовало приезжать сюда. Вчерашняя ночь была ошибкой — большой непростительной ошибкой с моей стороны.

Потому что он не любит ее и при этом слишком хорошо знает про ее чувство.

— Послушай пленку, — сказал он. — Не провожай меня.

Он ушел, а Кэтрин продолжала сидеть, ощущая, как ее сердце разрывается на тысячу маленьких кусков, как сохнут губы и сжимается горло. Бесполезно бежать за ним, цепляться за рукав и плакать. Он не свернет со своего пути — уж во всяком случае, ради нее.

Прошло несколько дней, прежде чем Кэтрин смогла заставить себя прослушать пленку. В кассету была вложена небольшая газетная вырезка о гималайской экспедиции и о гибели известного альпиниста Бена Стори. Потом она включила магнитофон.

От звука низкого голоса потеплело в груди. Сначала Зак говорил сбивчиво, с частыми паузами, потом ему стал помогать женский голос. Венди! Она задавала ему вопросы, шепотом комментировала его рассказ о том, как они с Беном отправлялись в экспедицию, как они поднимались в гору, как Бен упал и, несмотря на все усилия Зака, не смог подняться.

— У него были сломаны обе ноги, я не мог нести его, но он полз по снегу до тех пор, пока силы полностью не оставили его…

Зак замолчал, Венди помогла ему вопросом, он снова продолжил свою ужасную историю, описывая отчаянные попытки Бена выкарабкаться, его настойчивые просьбы, чтобы Зак оставил его и вернулся в лагерь, где их ждали остальные члены экспедиции.

— Но ты не сделал этого, — сказала Венди. — Ты знал, что он один не справится.

— Я не мог. Бен никогда не оставил бы меня!..

Потом налетел буран, Зак вырубил пещеру во льду, и два друга лежали в ней несколько дней в одном спальном мешке, не зная, что другие товарищи тоже попали в беду и не могли прийти им на помощь. Бен слабел с каждым днем, у него начались галлюцинации. То ему казалось, что он дома, в кругу семьи, то он переживал случаи из их прежних экспедиций.

Речь Зака потекла свободнее, Венди вмешивалась все реже и реже.

— Бен сказал, что, раз сам он не сможет подняться на этот пик, он надеется, что когда-нибудь я сделаю это — ради него. И еще он сказал: «Скажи Венди: я люблю ее… всегда любил… И поблагодари ее за меня». И потом он взял меня за руку… и держал ее, пока… пока не умер.

Пленка кончилась, Кэтрин сидела не шевелясь, слезы текли по ее щекам.

Компания «Снежный огонь» послала Кэтрин на съемки на Южный остров, после чего она решила съездить на выходные к Венди, которая уже несколько раз приглашала ее.

Ее дочурки были очаровательны. Они показали Кэтрин альбом с фотографиями своего отца, на многих из которых он был изображен рядом с «дядей Заком».

— Они постепенно забудут его, — сказала Кэтрин Венди, когда девочки ушли спать, а они сидели за чашкой кофе. — Ты же не забудешь…

— Всю свою жизнь! Но у меня от него осталось много чудесных воспоминаний и две замечательные дочки. Я никогда не пожалею о том, что вышла за Бена замуж.

— А ты когда-нибудь пробовала заставить его отказаться от альпинизма?

Венди с ужасом посмотрела на нее.

— Разве можно запретить человеку дышать?

Кэтрин помолчала.

— Ты, наверное, очень хорошо понимала его.

— Бен был особенным человеком. Конечно, я беспокоилась о нем. Но ведь ежедневно кто-то погибает, просто переходя улицу. Один из его друзей-альпинистов умер от лейкемии. Бену бы не понравилась такая смерть — в больнице. Никто не знает, когда любимый человек покинет нас. Завтра, послезавтра или через пятьдесят лет… Важно то, что мы с ним делали в то время, когда были вместе, и неважно, сколько это длилось.

— Я думаю, что начинаю понимать… Еще когда я слушала пленку, которую вы сделали вместе с Заком, кое-что начало проясняться. — И Кэтрин попросила у Венди разрешения включить эту информацию в книгу и получила его. — Я так рассердилась на него за то, что он опять собрался в горы и…

— Потому что это пугает тебя, — кивнула Венди. — Ты ведь любишь его, не так ли?

— Ему все равно.

— Нет, Кэтрин, ему не все равно. Я думаю…

— Он… говорил обо мне?

— Немного. Большую часть времени он молчал, это началось еще до тебя… со смерти Бена. Как будто что-то у него в голове такое, что он не хочет тревожить. Больше, чем печаль. — Глаза Венди потемнели. — Я пыталась выяснить у него, что же его так беспокоит, но мне так и не удалось. Но думаю, что ты… проникла к нему в душу.

— Как ты можешь знать?

— Я не совсем уверена. Я просто почувствовала это. Он хочет защитить тебя.

В начале следующей недели по радио, на телевидении и в газетах появилась новость: экспедиция Бэллантайна в Гималаях попала в беду. Погода резко испортилась, связь с альпинистами прервалась. Тон репортажей предвещал трагедию.