Мазепа - Костомаров Николай Иванович - Страница 21

• Предыдущая
• 21/102
• Следующая

Гусак, видимо, сочувствовал мечтаниям Петрика, но не решался открыто стать за него пред всем товариством. Оттого на раде, собравшейся на другой день после свидания с Петриком, не последовало ничего решительного. Рада, находясь под нравственным влиянием Гусака, постановила, что всему низовому сечевому войску идти в поход на Украину не следует, но кто из товарищей захочет идти с Петриком, тому не возбранять. Тут пришла от гетмана увещательная грамота к запорожцам, чтоб они не приставали к злым замыслам. Кошевой атаман поступил и здесь согласно своему двуличному характеру. Он отвечал Мазепе, что у запорожцев вовсе нет такого безумного намерения, чтобы вместе с бусурманами идти на войну против православных христиан. Но в том же письме кошевой делал замечание, что во время гетманства Мазепы совершаются дела не лучше таких, какие делались при ляхах, против которых поднялся Богдан Хмельницкий. «Стали держать подданных такие паны, которым никак не следует дозволять их держать, а они заставляют бедных людей дрова возить, конюшни чистить, печи топить. Пусть бы только генеральные старшины держали подданных, это было бы еще не так обидно, а то держат такие, которых отцы не держали подданных никогда. Могли бы эти люди, как и отцы их, питаться своим трудовым хлебом». Повторяя точно такие жалобы, какие заявлял в своих писаниях Петрик, кошевой Гусак уже тем самым, при всех своих уверениях в непричастности к мятежным замыслам Петрика, показывал, что относится к его делу не без сочувствия.

Когда рада порешила, что охотники могут идти к Петрику, тотчас набралось таких охотников до пятисот. Василь Бузский, приятель Петрика, избран был ими полковником и просил дать ему войсковые клейноты, т. е. знаки наказного начальнического достоинства, но кошевой атаман и старшины не дали их ему, чтобы не казалось, будто они отправлены от всего запорожского низового войска. Кошевой хотел, чтоб их отпустили только на том основании, что в Сече с давних пор никого силою не удерживают, но это не значило бы, что все товариство признает их затею добрым делом. Охотники самовольно пошли в Каменный Затон и там тотчас собрались в раду и провозгласили Петрика гетманом, а Калга-салтан вручил ему войсковые клейноты: булаву, бунчук и хоругвь. Таким образом Петрик копировал из себя Богдана Хмельницкого, которого первый раз провозгласили гетманом запорожцы, а также напоминал собою Суховеенка и Дорошенка, которые первые знаки гетманского достоинства получили от татар. Петрик, считая себя уже гетманом, нарек трех полковников (Василия Бузского, Кондрата и Сысоя) и шесть сотников, потом послал к ватажникам на Молочные Воды и на Берду созывать их вместе с собою на войну против москалей для достижения вольностей; при этом он грозил их отдать татарам в неволю, если они его не послушают. Сам Петрик с Калгою-салтаном отступил от Сечи и на речке Татарке собрал раду, чтоб обсудить, куда им сначала идти. Порешили прежде подчинить самарские городки, а между тем послать в Полтавский полк к цариченским и Китайгородским жителям воззвания, приглашающие сдаться и показать пример другим. 29 июля с Самары Петрик распустил такой универсал ко всему народу малороссийскому: «Всему товариству и посполитым обывателям доброго от Бога здоровья и благополучия. Зная, что Войско Запорожское пребывает в угнетении, ведая о ваших несносных страданиях и желая избавить вас от тиранства Москвы и немилостивых ваших панов, я обратился к Крымскому государству, для чего ездил в Крым и возвратился оттуда с ордою. У Каменного Затона близ Сечи все Войско Запорожское с кошевым атаманом и куренными атаманами на войсковой раде утвердило обоюдною присягою мир, постановленный с Крымским государством, а на другой раде по Божией воле избрало меня гетманом и повелело мне с ордами и с Войском Запорожским идти на оборону вашу против Москвы. Ныне двинувшись из Каменного Затона и совокупившись как с тем войском, которое было на Молочных Водах, так и со всеми ордами, находившимися при Калге-салтане, мы пришли к Самаре, о чем вас всех извещаем настоящим нашим листом. Доверьтесь мне и, устроив между собою надлежащий порядок, высылайте к его милости салтану и к нам. Войску Запорожскому, свою старшину и сами с нами готовьтесь в этот военный путь против неприятеля своего, москаля, дабы с Божией помощью скинуть невольническое ярмо с вольных ваших козацких хребтов. Ведайте, что эта война против москаля началась не ради чего иного, как для ваших вольностей и общего народного блага. Сами знаете, что с вами делают москали и ваши хищные паны и что вам вытворяется от арендарей: объездили вам тираны шеи, поотбирали себе пожитки ваши. Станьте же дружно за вольности свои. Если теперь поможет Господь Бог отбиться из-под ярма московского, тогда устроите у себя такой порядок, какой сами захотите, и станете пользоваться такою вольностью, какою пользовались предки ваши при Богдане Хмельницком. Войско Запорожское утвердило мир с Крымским государством на таких условиях, чтоб тогобочная[59] чигиринская сторона Днепра была нам возвращена в тех пределах, в каких Хмельницкий с ордами завоевал ее от ляхов, а другая сегобочная[60] сторона при нас оставалась бы со всеми полками и городами. Вольно будет всякому отправлять рыбные, соляные и звериные промыслы по Днепру, Бугу и другим речкам без всякой платы. Выбившись из настоящего подданства, каждый, коли захочет, может идти в свою отчизну, где прежде проживал, и не будетпо этому поводу никому тревоги и опасности. Государство Крымское дало нам присягу всегда оборонять нас от Москвы, от ляхов и от всех неприятелей. Если вы теперь не прийметесь за свои вольности, то знайте, что потеряете их навсегда и останетесь вечно московскими невольниками, и никто уже после за вас не заступится».

Петрик, очевидно, разыгрывал из себя Богдана Хмельницкого; но времена, когда Богдан Хмельницкий мог совершать свои великие дела, прошли невозвратно. Везде и во всем подражание бывает хуже оригинала, и события, искусственно повторяемые не вовремя, представляют собою что-то комическое. Петрик в малороссийской истории явился таким типом, каким был Дон-Кихот в истории человеческого поэтического творчества.

Мазепе известны были шаг за шагом поступки Петрика; гетман послал в Москву просить, чтоб указано было воеводам Борису Петровичу Шереметеву и князю Борятинскому соединиться с полками гетманского регимента. В конце июля Мазепа выслал вперед четыре городовых полка — Прилуцкнй, Миргородский, Лубенский, Нежинский и с ними охотный конный полк Пашковского, а сам с пятью охотными полками стал под Гадячем и ожидал прибытия к себе, с одной стороны, великорусских воевод, а с другой — выборных отрядов из полков: Киевского, Черниговского и Стародубского. Стоя под Гадячем, гетман распустил 28 июля универсал ко всему малороссийскому народу, служивший как бы опровержением возмутительных воззваний Петрика. В нем гетман вспоминал о прежних усобицах, о бедствиях и разорениях, постигших от них край, убеждал пребывать в верности царям и в послушании гетману, угрожал вдобавок карою тем, которые прельстились бы и поддались обманщику, «загибельному сыну Петрику».

Гетман скорее дождался своих полков, чем великороссийских вспомогательных ратных сил. Шереметев не доходил еще до места, где ему надлежало сойтись с козаками, а князь Борятннский, как носились слухи, был где-то далеко за Путивлем. Гетман не стал долее их ждать и двинулся к Полтаве.

Высланные вперед полковники прислали к гетману известие, что жители Цариченки, Китай-городка[61] и других орельских городков поддаются мятежу, поверивши «прелестным» письмам возмутителя. Этого было мало. До гетмана доходил слух, что огонь мятежа распространяется вдоль правого берега Ворсклы:

жители кишенские и сокольские начинают «малодушествовать», готовы сдаться татарам и признать власть Петрика. Везде по пути, по которому шел гетман, слышались от «легкомысленных людей дерзкие речи». В обозе самого гетмана стрельцы доносили, что какой-то пьяный козак, помахивая саблей, кричал: «Станем рубить москалей!». Можно было опасаться, что мятежник действительно угадал народное желание. Гетман еще раз послал гонца к Шереметеву с просьбою спешить на выручку малороссийского края и в то же время отправил к четырем высланным вперед полковникам приказание идти против неприятеля на вспоможение жителям городков: Маячки[62] и Нехворощи[63]. которые еще не поддались мятежнику, но могли поддаться, если к ним в пору не явится выручка. Нелегким казалось для этих полковников такое поручение, так как они не знали наверное татарской силы и опасались встретить ее в размере, превосходящем их собственные силы. Гетман ободрял их скорым подкреплением после прибытия Шереметева.

• Предыдущая
• 21/102
• Следующая